Несмотря на собиравшиеся над головой темно-серые грозовые тучи на многочисленных деревьях, высаженных между магазинами и дорогой, росла яркая и сочная листва. Влажный воздух разносил несмолкающее стрекотание цикад – нескончаемая песня в июне в Джорджи. В отличие от людских переживаний, я по какой-то причине не улавливал чувств животных. А еще меня раздражало, что по всей видимости, никто кроме меня не испытывал подобных ощущений. Я любил постоянное стрекотание насекомых на юге. Такой же звук издавали иглы, набивающие татуировки.

К счастью, в тату-салоне оказалось прохладнее. Он походил на парикмахерскую: белые полы, темные стулья, и простые стены, на которых висели образцы татуировок в рамках. Два мастера работали. Третий подошел ко мне как раз в тот момент, когда я снял черную кожаную куртку и бросил ее вместе со шлемом на скамейку возле двери… На одной руке этого большого лысого парня был набит красный дракон, исчезающий под рубашкой.

Я почувствовал его скуку и желание свалить к чертовой матери из Джорджии. Серо-зеленый дым от травы проник в его голову, притупляя желание сбежать из города.

– Что тебе сделать? – поинтересовался он так, словно работал барменом.

Осмотрев татуировки на моих кистях, предплечьях и шее, он зацепился взглядом за серебряный пирсинг в ушах.

– Я бью татуировки, а парень, делающий пирсинг, сегодня выходной.

– Тату, – решил я.

– Ладно.

Мастер повел меня к своему рабочему месту – маленькой кабинке с образцами работ в рамках по всей стене. По дороге мы прошли мимо других зон, где били тату. В соседней клиентка изо всех сил старалась не показывать, что испытывает сильную боль. Очевидно, молодая девушка долго решалась, но зашла слишком далеко, чтобы останавливаться.

– Ты хотя бы имеешь представление о том, чего хочешь? – спросил меня парень.

С губ едва не слетела фраза «мне все равно». Только одна татуировка на моем теле имела значение – обман и пешка. Меня не волновал дизайн, я попросту нуждался в боли.

Она была мне жизненно необходима.

Внимательным взглядом окинув работы мастера, я приметил японскую рыбку кои. Ярко-оранжевая с розоватым отливом, она обвивалась вокруг себя. Чешуя переливалась почти всеми цветами радуги. Еще с минуту я делал вид, будто изучаю и другие рисунки, а после обратился к мастеру:

– Думал о чем-то японском. Что-то типа… как там ее называют? Гигантская золотая рыбка?

– Кои, – ответил парень и, приблизившись, постучал пальцем по работе, на которую я смотрел. – Что-то похожее?

– Да, верно, чувак, – ответил я. – Это именно то, чего я хочу.

Парень нахмурился.

– Может, видоизменить?

– Сделай оранжевый цвет более насыщенным. И черными чернилами нанеси японский иероглиф.

– Какой? – В голосе мастера слышалось раздражение, тусклые дымки этой эмоции слегка ужалили мое внутреннее око. – Их… существует много.

«Как насчет «к черту это дерьмо», – подумал я, но вслух произнес:

– Стойкость.

– Договорились. Кстати, меня зовут Гас.

– Ник, – представился я. – Сколько по времени займет работа?

Гас пожал плечами.

– Какой ты хочешь размер?

– Примерно такой, – ответил я, вытянув руки так, словно держал невидимую дыню.

– Хорошо.

Несмотря на попытки Атланты потопить меня, деньги, которые я выиграл у Уилла и компашки, прибавились к двадцати тысячам долларов на моем банковском счету – единственной ощутимой связи с реальным миром. Кроме того, у меня имелось две тысячи наличными и три тысячи предоплаты за онлайн-покер. Поэтому я мог позволить себе татуировку побольше, только вот на моей коже заканчивалось место. Вся шея, грудь, большая часть спины, обе руки и пальцы были забиты. Оставалось еще немного места на ногах, но боюсь, что с той скоростью, с какой я делал татуировки, на теле не останется свободного пространства еще до того, как мне исполнится тридцать.

«Так зачем я, черт возьми, это делаю?»

Мысль, что еще шесть лет мне терпеть свое проклятое провидение, сводила меня с ума. Если в ближайшем будущем ничего не изменится, я не доживу до тридцати. Хотя, черт возьми, я не планировал дотянуть и до двадцати пяти.

– Готов? – спросил Гас, вырывая меня из мыслей.

– Да, конечно.

Я снял черную футболку и показал ему единственное пустое место на спине – от левой лопатки до талии.

– Здесь будет хорошо.

– Ладно.

Поудобнее устроившись на стуле, я опустил веки и положил голову на руки так, словно лежал на пляже под солнцем и дремал. Пока готовил чернила и иглы, Гас попробовал порасспрашивать об остальных моих татуировках, но я отвечал коротко и резко. Быстро поняв намек, парень заткнулся к чертям.

Когда он прикоснулся рукой в перчатке к моей коже, ощущения усилились, но все же латекс помог. От жужжащей иглы вышло больше толку: она заглушила шепот мыслей Гаса, цвет и вкус его жизни. Впрочем, лишь боль смогла стереть все это подчистую.

Игла вонзилась в кожу, заставив меня сконцентрироваться. Это была замечательная боль – не невыносимая, но и не слабая. Мастер оказался не особо нежным, и я наслаждался каждым моментом. Моя кожа, моя боль. Ничья больше.

Почти два часа спустя Гас закончил работу.

Сначала я несколько мгновений просто получал удовольствие от пульсации с левой стороны спины.

– Эй, приятель, ты уснул?

– Нет, не уснул, – пробормотал я, уткнувшись в руку.

«Я все еще здесь. И чувствую себя лучше. Чище. Я выиграл себе немного времени».

Сев, я схватил футболку.

– Наверное, тебе интересно посмотреть, что получилось? – проговорил Гас.

Вокруг него вилась дымка подозрительности. В последнее время я часто замечал похожую реакцию. Парень беспокоился, что я уйду, не заплатив.

Ради него я посмотрел в зеркало. Гас хорошо справился. Сердитая рыбка кои с переливающейся оранжевым чешуей скользила по покрасневшей коже. На одной стороне черными чернилами был выбит иероглиф. Видимо, «стойкость» по-японски. А может, «носящий эту татуировку – кретин». Мне было все равно.

– Да, выглядит здорово, – похвалил я.

Пока парень накладывал повязку, я достал бумажник и протянул ему две стодолларовые купюры и пробормотал:

– Спасибо.

Натянув футболку, я вышел и перекинул через плечо черную кожаную куртку.

Снаружи собирались грозовые тучи. Они словно намеревались посостязаться в регби. Я подумал о том, что нужно найти мотель, но в этом же небольшом торговом центре приметил интернет-кафе, где решил поискать очередную подпольную игру в покер.

Зайдя внутрь, арендовал компьютер в углу, чтобы никто не наблюдал за мной и не видел, чем я занимаюсь. К счастью, здесь не имелось ограничений доступа, и я мог поиграть. Зашел в проплаченный с банковской карты аккаунт и присоединился к «Техасскому холдему».

Через несколько минут пользователь под ником TMoney1993 пригласил меня в Порт-Уэнтворт к северу от Гарден-Сити, где послезавтра вечером планировалась игра. Я согласился, и он прислал адрес, очевидно, приняв меня за легкую добычу.

«Извини, TMoney, но это я собираюсь обчистить тебя».

– Извини, – с отвращением пробормотал я себе под нос и вышел из игры.

Как будто в мысленных извинениях имелся смысл. Чувственное восприятие – это как дорога с односторонним движением. На протяжении многих лет я отчаянно штудировал информацию в интернете, но так и не сумел найти хоть кого-то с такими же способностями, как у меня.

Ни одного гребаного человека, нигде.

* * *

Мотель в Гарден-Сити ничем не отличался от остальных, где я останавливался в последние несколько лет. Все они сливались воедино: двуспальная кровать, тонкий ковер, ванная комната с крошечными бутылочками дешевого мыла. Даже эмоции людей в соседних комнатах имели одинаковые цвета и оттенки. Я всегда знал, кто меня окружает: скучающие бизнесмены, родители, стремящиеся выжать максимум из дешевого семейного отдыха с невоспитанными отпрысками, туристы, считающие, что обязаны увидеть самый большой моток бечевки^[4] в мире прежде, чем умрут.

Но это только если мне везло.

Для моего внутреннего ока опасны безнадежность и отчаяние, а мотели в отдаленных местах были наполнены именно такими людьми – одинокими и отчаявшимися. Худшие ночи – это те, которые я провел в темноте более глубокой, чем ночная, где призрачная боль находящегося неподалеку человека просачивалась в мой номер чернильно-черным пятном.

В мире было так много страданий.

Все эти ощущения вставали мне поперек горла каждый час моего бодрствования.

Я сидел на кровати в мотеле, слушая, как громыхает гром, а буря набирает силу.

Новое тату чесалось под повязкой. Сорвав ее, я наслаждался болью, но она быстро прошла.

«Я не могу продолжать забивать себя…»

Я жил с провидением с того момента, как себя помнил. Провел годы в метаниях между безнадежной покорностью судьбе и яростным желанием узнать, с какой целью мне дана эта способность. Туда-сюда, туда-сюда… как мои поездки по стране… в поисках ответа или в попытке убежать от него.

Вскочив, я прошелся по маленькой комнате. В темноте за окном деревья раскачивались от ветра, а по стеклу забарабанили первые капли дождя. Я рукой потянулся к охотничьему ножу, который носил на поясе. Тупая боль от новой татуировки исчезла.

«Это больше не работает».

Я все чаще и чаще задумывался о том, зачем мне татуировки или покер, да и вообще что-либо.

«Ты живешь на деньги от игры», – прошептал жалкий голос в моей голове. Умирающий инстинкт самосохранения.

Я не жил. Просто бесконечно путешествовал в никуда. На моем банковском счету скопилось двадцать тысяч долларов, выигранных в покер. И при этом я не мог назвать ни одну чертову причину, почему должен добавлять туда деньги. Сбережения стали чем-то вроде моего провидения. Я не понимал, зачем они нужны. Может, для крупной ставки? Самой крупной игры в моей жизни? Последней игры в жизни? Покера по типу русской рулетки?

Если выиграю – продолжу жить.

Проиграю…

«Нужно выбросить эти мысли из головы прежде, чем я совершу что-нибудь глупое».

Я убрал руку с охотничьего ножа и схватил с кровати куртку. Захотелось в клуб – место, где я окажусь не один, где буду окружен людьми, но их запахи, цвета и мысли приглушат алкоголь, грохочущая музыка и мигающие огни.

Я спросил у скучающего парня за стойкой регистрации, знает ли он какое-нибудь такое место.

– Ближайшее – «Клуб 91», недалеко от Саванны, – ответил он. – Небольшое заведение, но там дешевая выпивка. – Парень странно посмотрел на меня, и любопытство придало его словам цитрусовый привкус. – Думаю, из-за бури они не будут сегодня работать.

– Есть только один способ это узнать, – пробормотал я.

Глава 2
Фиона

У питомника «Гарден-Сити Гринс» дела шли плоховато. Из-за надвигающегося шторма Двадцать пятое шоссе, простирающееся вдоль его территории, почти опустело. Лишь несколько посетителей прогуливались возле деревьев и разнообразных ярких цветов в горшках. В дальнем конце помещения продавец Марко стоял на лестнице среди терракотовых горшков и разговаривал с покупателем.

Я помогала миссис Полсон выбрать саженец ореха высотой в четыре фута для переднего дворика. Начиная с момента общения по телефону, пожилая леди задала миллион вопросов о том, как ухаживать за растением, о почве, и насколько вероятно, что белки покусятся на его плоды. И я отвечала на все до тех пор, пока они не иссякли.

– Ты разбираешься в ботанике, да, милая? – заметила она.

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Люблю заботиться о растениях.

– Эмм…

В сотый раз за этот день миссис Полсон уставилась на мои светлые, длиной до талии волосы с широкими розовыми прядями. Под фирменным фартуком «Гарден-Сити Гринс» я носила мужской комбинезон, на коленях испачканный землей, а на ногах мартинсы. Из-под рубашки виднелась татуировка в виде гибискуса на правом плече, а запястья украшали бесчисленные плетеные браслеты.