– Но, сны же у всех разные, да еще они постоянно подлежат трансформации. Как же мы в таком неустойчивом мире встретимся? – выразил недоумение Мишель.

– А давайте этим местом будет библиотека даосского монастыря, – предложил Маркус.

– Точно, – обрадовавшись, поддержал эту идею Элиас, – тем более, что мы все сюда дорогу знаем.

– Мои Даосские практики требуют уединения и сосредоточения, а вы собираетесь устроить здесь проходной двор, я категорически против. Найдите себе такое же стабильное место, как это – возразил им Джи.

– А как же мы его найдем? Мы это еще не умеем.

– Так… это я упустил, – сказал Джинджинг. Сейчас исправим, слушайте: Любой элемент сновидения, который копирует фрагмент реального мира и остается неизменным во сне длительное время, имеет свою точку стабильности. Эта точка связывает элемент сновидения и фрагмент реального мира. Для парковой аллеи, например, это может быть одинокая скамейка, яркий скворечник или фонарный столб.

–А как мы узнаем, что это и есть та самая точка?

– Никак не узнаете. Вы почувствуете рядом с ней покой и умиротворение, а сны вокруг перестанут меняться. Точка стабильности обладает несколькими уникальными свойствами. Так как она общая для мира сна и реальности, то вы сможете в этой точке сна что-то оставить, и потом найти это в реальности в этом же месте.

– А зачем нам переносить что-то из сна в реальность?

– Вы, должно быть, уже убедились, как легко создать что-либо в мире снов? Возможно, созданное там может понадобиться и в реальном мире. Но хочу предупредить, что без многолетней практики это никому не удавалось. Так что пока просто научитесь отыскивать точки стабильности и встречайтесь возле одной из них.

Спустя время, когда они были готовы, когда уже стали опытными исследователями мира снов, когда научились запросто встречаться в любом условленном месте, перемещаться в пространстве сновидений и формировать само пространство по своему желанию, Джинджинг рассказал им о картах сновиденного мира.

К идее зарисовать территорию своих снов приходили люди во все времена. Шаманы, отшельники, индейцы и обитатели каменных джунглей рисовали карты, на которых было весьма много общего. Джингждинг обнаружил несколько таких карт в архиве монастыря даосов. Почти во всех рисунках в центре изображалась Башня. Во снах она могла быть замком, трубой, колокольней, небоскребом – практически любым рукотворным сооружением, доминирующим над остальным пейзажем. К востоку от Башни размещалась зона руин, подземных ходов, заброшенных сооружений. Еще восточнее открывался выход к морю. Западнее Башни – самая обжитая территория, она формировалась сновидящими из воспоминаний о тех местах, в которых они жили или видели в путешествиях. Еще западнее этого района располагались парки и скверы, постепенно переходящие в непроходимый лес. Севернее Башни обычно находились индустриальные районы, а за ними – пустырь с птицами, летное поле, военная база, космопорт – в зависимости от того, в какой сон попадешь. Далеко на севере возвышалась горная гряда. На юге же была бесконечная пустыня.

Зная эти основные ориентиры, всегда можно понять, в какой части мира сна ты оказался. Теперь было грех не воспользоваться полученной информацией. Башня, как Центральный элемент сновидения заинтересовал их больше остальных, и поэтому они решили отправиться на её исследование.

Трое молодых людей не спеша вышли из монастыря и по витиеватой дороге, ведущей неизвестно куда, отправились на ее поиски. Дорога вывела их на большое поле, усыпанное мелким полевым разноцветьем.

– Интересно, может ли всё поле сразу являться точкой стабильности? – обратился к друзьям Мишель.

– Не знаю, – ответил Маркус, – но здесь очень красиво и спокойно.

– Я бы его с удовольствием нарисовал. Волшебное место! – всматриваясь вдаль, восхищенно добавил Элиас.

– И всё же оно нам не подходит, – подытожил Мишель, – идем дальше.

– А в какую сторону? Поле выглядит совершенно бескрайним, – оглядываясь, задал вопрос Маркус.

– Ребята, надо как-то не так мыслить. Мне кажется, идти вообще никуда не надо, – сказал Элиас, – надо всем представить какое-то место в Москве, где обычно назначают встречи.

– Около памятника Пушкину, или напротив Большого театра, – начал накидывать идеи Мишель, Патриаршие пруды – место с интересной историей, Красная площадь – вообще сердце города.

– Отлично! Кремль нам подойдет, а там решим. Надеюсь, сейчас оказаться там для нас не станет проблемой? – и Элиас вопросительно посмотрел на Мишеля с Маркусом.

– Ок, встретимся там.

На Красной площади, как всегда, было море народа. Иностранные туристические группы, в основном это были китайцы, казалось, занимали основную часть гостей Кремля. Они дисциплинировано перемещались от одного объекта фотосъемки к другому. Хаотично вели себя как раз семьи с детьми, скорее всего приезжие. Они были совсем не дисциплинированные и плохо организованные. Внутри их, пусть даже и маленького, коллектива то и дело вспыхивали споры куда идти и как идти; дети терялись, жены отставали, делая на каждом шагу селфи, мужчины злились и, вредничая, ускоряли шаг. Было много молодежи, которая беспрестанно ела и безудержно чему-то веселилась.

– Какой реалистичный сон, – удивленно проговорил Элиас, – может, мы уже не спим?

– Нашел чему удивляться, тебе что, никогда реалистичные сны не снились? – удивился в свою очередь Маркус.

– Здесь точно не может быть ни точки стабильности, ни место нашего сбора, надо искать что-то поспокойнее – сказал Мишель, и все с ним тут же согласились.

– Кто-нибудь знает тихий уголок посреди этого мегаполиса? – спросил Маркус.

– Я знаю. Рядом с моим домом, у метро «Красные ворота». Были там? – обратился к друзьям Элиас.

Друзья отрицательно замотали головами.

– Тогда езжайте на метро. Я вас там подожду. Как я понимаю, перенестись в то место, где никогда не был трудно, запросто можно ошибиться.

– Договорились. Встречаемся там.

И Мишель с Маркусом направились в сторону метро.

– Лермонтовский сквер называется. Он небольшой, но встретимся у памятника поэту, крикнул Элиас им вдогонку.

Они махнули ему в ответ в знак согласия.

В сквере была тишина, деревья создавали прохладу. Элиас сидел на лавочке и поедал мороженое, когда к нему присели Мишель и Маркус.

– Смотри-ка, нашли, не растерялись – показал им большой палец Элиас.

– Уютный скверик! Чувствует ли кто здесь точку стабильности? – спросил Маркус.

– Надо еще посидеть. Так сразу не понять, – ответил Мишель.

– А я вот думаю, что всё это ерунда. Знаете сколько парков, садов, скверов в Москве? – так мы вечность будем нужное место искать, – высказал мысль Маркус.

– Согласен, надо это делать не так, – поддержал его Элиас, нужно за что-то зацепиться. К примеру, у нас троих должно быть что-то, что нас связывает… воспоминание, может, какое…

– Точно! Из детства…

– Почему из детства?

– А там самые яркие воспоминания.

– Необязательно, это может быть и яркий сон.

И тут Мишеля осенило:

– Я знаю где это место! По крайней мере, я точно знаю, где его искать!

Друзья посмотрели на Мишеля с удивлением и восторгом одновременно.

– Это место находится на Китай-городе. Встречаемся сейчас у метро «Китай-город» – нетерпеливо сказал Мишель и исчез.

Напротив метро они сразу увидели сквер и, не раздумывая, направились туда. Сквер назывался Ильинский, в нем стоял памятник Кириллу и Мефодию.

– Нам туда, – махнув в сторону памятника, – позвал Мишель.

Остановившись около памятника и внимательно его изучив, он сказал:

–А вот и точка.

– Где ты ее увидел?

– Смотрите, эти ребята держат в руках крест, а это не что иное, как пересечение двух прямых. Геометрию изучали? Пересечение двух прямых является точкой.

– Давайте попробуем собираться здесь. И в следующий раз отправимся отсюда на исследование Башни.

На том они в тот раз и договорились. Затем они обнаружили еще несколько таких точек стабильности в Москве, но точка в Ильинском сквере стала их любимой.

19

Их первое совместное путешествие началось в следующую же ночь. Они встретились у памятника и отправились к самому высокому сооружению, которое оказалось в поле их зрения.

Им был белоснежный небоскреб с интересной примечательностью. Лифты этого здания располагались не внутри него, а снаружи. Зайдя в прозрачную кабинку, они решили ехать сразу на последний этаж, чтобы взглянуть на весь сновиденный мир с высоты птичьего полета.

Выйдя из кабины лифта, они подошли к обзорному окну, и с удивлением обнаружили себя на этаже не выше третьего. Естественно, что окружающие дома закрывали им обзор. Тогда они подошли к другому окну, но там перед ними открылся совершенно другой вид – занесенная снегом деревенька. У третьего окна они задержались. За ним развернулось целое танковое сражение.

– Похоже, что Башня является стержневым элементом, держащим вместе огромное число вариантов сновидений, – высказал предположение Мишель.

– Мне кажется, тут в каждом окне свой вариант сновидений. Это как в кинотеатре, в разных залах идут разные фильмы. Выбирай на любой вкус, – добавил Маркус.

– А как мы можем это использовать? – спросил Элиас.

Маркус задумался. А Мишель ответил:

– Вдруг погоня. Здесь можно элементарно запутать следы…

– Какая погоня, Мишелиус? За нами уже давно никто не гонится – ответил Маркус.

Продолжая разговор, они вернулись к тому окну, откуда был вид на заснеженную деревню, но там уже был совсем другой пейзаж. Длинные ряды лавандовых кустов уходили за горизонт.

– Ба, – изумился Элиас, – да это знаменитые лавандовые поля Прованса во Франции. Всегда мечтал поехать туда, порисовать эту красоту.

– Завораживает, я там тоже не был, – сказал Маркус.

– Значит, если никто из нас там не был, это чей-то чужой сон – поддержал тему Мишель.

– Везет же кому-то, – снится сейчас такая красотища, – тем временем, не переставая изумляться, добавил Маркус.

–А что нам мешает там оказаться? Башня – это же еще и быстрый вариант выбора понравившегося нам сна!

И тут же на них стал надвигаться лавандоуборочный трактор, они успели отскочить в последнюю минуту.

– Вот это поворот! Он чуть нас не задавил!

– Эй, осёл, смотри куда едешь! – вдогонку трактору прокричал Маркус.

– Не злись, он же не виноват, что мы переместились прямо ему под колеса, – пытался утихомирить друга Мишель.

– Как же не злись, ты видел, он же спал за рулём.

– Неплохо, значит мы смогли оказаться в его сне.

Цветы лаванды были нескольких оттенков – сиреневого, фиолетового и голубого, благоухали они так, что сводили юношей с ума.

– Какая здесь безмятежность! – раскинув руки и вдыхая запах цветения, сказал Элиас. – Надо будет обязательно сюда приехать, сравнить ощущения, да и пейзажные картины можно будет сделать замечательные. Элиас вспомнил о возможности оставить нарисованную во сне картину у точки стабильности, и решил обязательно это когда-нибудь попробовать.

– Ну что, куда продолжим путешествовать?

– А никуда! Давайте останемся здесь до самого конца сна.

Трое путешественников легли на землю и предались блаженству.

20

– Бабуль, ты все-таки не видела случайно мой проездной? – спросила Мия, подкрашивая ресницы тушью.

– А давно ли ты его потеряла? Ты что, красишь глаза? – удивилась Татьяна Николаевна.

– На какой из вопросов мне отвечать, ба?

– Давай по-порядку.

– Проездной не нахожу уже около месяца, еще перед днем рождения он пропал. И да, теперь хожу на работу с легким макияжем.

– Тебе очень хорошо. Глаза сразу выразительные и румянец…красавица.

– На проездной карточке, кстати, лежало много денег, жалко, если не найдется, – пропустив бабушкин комплимент, продолжила Мия.

– Я дома не находила. А ты везде искала?