– У тебя очень интересная теория, и я вижу, что «богатые люди», как ты их называешь, тебе крайне неприятны… Конечно, вы с мамой сейчас живете под нашей крышей и наслаждаетесь всеми теми удобствами, которые обычно предлагаются за деньги. Если мы кажемся тебе настолько презренными, то что ты делаешь, сидя за этим столом? – спросил он, глядя на меня пренебрежительно сверху вниз.

Я смотрела на него, пытаясь не выдать своих эмоции. Этот парень знал, что сказать, чтобы взбесить меня.

– Мне кажется, что вы с матерью еще хуже, чем эта официантка, – прошипел он, наклонившись над столом так, чтобы его слова могла слышать только я. – Вы притворяетесь теми, кем не являетесь, хотя обе продались за деньги.

Это было уже слишком. Гнев ослепил меня. Я взяла стоящий передо мной стакан и плеснула ему в лицо.

Жаль, что стакан был пуст.

4. Ник

Гнев и раздражение исчезли с лица Ноа, когда она увидела, что ее стакан был пуст.

Эта девушка была абсолютно непредсказуемой. Я был удивлен, как легко она вышла из себя. И мне понравилось наблюдать, какой эффект я могу произвести на нее всего с помощью нескольких слов.

Ее щеки, усеянные маленькими веснушками, стали розовыми, когда она поняла, что оказалась в смешном положении. Взгляд скользнул с пустого стакана на меня, а затем она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил, в каком глупом положении она оказалась.

Ситуация была комична. Но нельзя ей позволять так вести себя со мной. А что, если бы стакан был полон? Она не должна даже думать о том, что может плеснуть мне в лицо воду. И должна ценить того, с кем ей посчастливилось жить. Большие неприятности ожидают ее, если она снова попытается играть со мной в подобные игры.

Я склонился над столом, изобразив одну из своих милейших улыбок, Ноа осторожно взглянула на меня, зрачки ее расширились. Мне было приятно заметить в них страх, скрытый длинными ресницами.

– Никогда не делай так больше, – предупредил я ее спокойно.

Она задержала на мгновение на мне свой взгляд, а потом как ни в чем не бывало повернулась к матери.

Вечер продолжился без происшествий. Ноа больше не говорила со мной и даже не смотрела на меня. Это беспокоило меня и в то же время радовало. Пока она отвечала на вопросы моего отца и нехотя разговаривала со своей матерью, я мог беспрепятственно наблюдать за ней.

Она была очень простой девушкой. Но я предчувствовал, что она доставит мне множество неудобств. Когда я увидел ее выходящей из своей комнаты, то был ошеломлен. Я не в силах был оторвать взгляда от ее фигуры: длинных ног, тонкой талии и груди. Она была такой тоненькой в своем черном платье. Красота ее была естественной, а не плодом операций, как у большинства девушек Калифорнии.

На ее лице не было ни капли макияжа. Это было необычно. Все девушки, которых я знал, проводили много времени перед зеркалом, приводя себя в порядок. А Ноа пошла в шикарный ресторан, даже не накрасив губы. Она в этом и не нуждалась. У нее была красивая гладкая кожа с едва заметными детскими веснушками.

Я должен был признаться себе, что она была красивее, чем мне показалось сначала. Именно это омрачило мое настроение. Мне нельзя отвлекаться на что-то подобное, учитывая, что мы собирались жить под одной крышей.

Через несколько мгновений Ноа резко повернулась, поймав на себе мой пристальный взгляд, и гневно сверкнула глазами.

– Хочешь фотографию? – спросила она с сарказмом.

– Если без одежды, то конечно, – ответил я, наслаждаясь легким румянцем, появившемся у нее на щеках.

Ее глаза засверкали от злости. Она снова обратилась к родителям, которые даже не подозревали о баталиях, происходивших рядом.

Я поднес к губам бокал с газировкой и взглянул на официантку, которая наблюдала за мной за стойкой бара. Краем глаза посмотрев на отца, я встал и извинился, чтобы отойти в туалет. Ноа снова посмотрела на меня с интересом, но я не придал этому значения. У меня было кое-что поважнее.

Я решительно подошел к барной стойке и сел на стул перед Клаудией, официанткой, с которой я время от времени развлекался. С ее двоюродным братом у меня были более сложные, но и более выгодные отношения.

Клаудия смотрела на меня с натянутой улыбкой, опершись на барную стойку. Такое положение открывало мне довольно ограниченный обзор на ее грудь.

– Вижу, ты уже нашел себе другую девушку, с которой можно потусоваться, – сказала она, имея в виду Ноа.

Это было забавно.

– Это моя сводная сестра, – объяснил я, глядя на часы. У меня было свидание с Анной через сорок минут. Я снова посмотрел на Клаудию. – Я не понимаю, почему тебя это волнует, – добавил я, вставая. – Скажи Ронни, что я буду ждать его сегодня вечером в доках, на вечеринке у Кайла. – Клаудия напряглась, вероятно, раздраженная полным отсутствием внимания с моей стороны. Я не понимал, почему девушки ждали серьезных отношений от такого парня, как я. Разве я не предупреждал их, что не хочу никаких обязательств? Разве им не было ясно, что я сплю с кем хочу? Почему они думали, что могут заставить меня измениться?

Я перестал встречаться с Клаудией именно по этой причине, и она так и не простила меня.

– Так ты идешь на вечеринку? – спросила она с проблеском надежды в глазах.

– Конечно, – ответил я. – С Анной… И вот еще, – добавил я, игнорируя ее недовольство, – постарайся не показывать, что мы с тобой знакомы. Моя сводная сестра уже поняла, что между нами что-то было, и я бы не хотел, чтобы мой отец тоже об этом знал.

Клаудия поджала губы и повернулась ко мне спиной, ничего больше не сказав.

Я подошел к столу в тот момент, когда принесли десерт. Примерно через десять минут, в течение которых разговор шел только между отцом и его новой супругой, я решил, что сегодня уже достаточно хорошо исполнил роль послушного сына. – Извините, но мне придется вас покинуть, – извинился я, глядя на отца, который на мгновение нахмурился.

– Ты к Майлзу? – спросил он. – Как у вас продвигается дело?

Я изо всех сил постарался сдержать ухмылку и солгал, стараясь выглядеть максимально правдоподобно:

– Его отец переложил на нас всю бумажную работу, полагаю, пройдут годы, прежде чем мы получим настоящее дело.

Внезапно я осознал, что Ноа с интересом наблюдает за мной.

– Что ты изучаешь? – спросила она, и я увидел в ее глазах некоторое недоумение. Я удивил ее.

– Право, – ответил я, наслаждаясь выражением изумления на ее лице. – Ты удивлена?

– Ну да, вообще-то, – сказала она прямо. – Я всегда думала, что нужно иметь мозги, чтобы изучать право.

– Ноа! – воскликнула ее мать со своего места.

Это маленькая сопля начала действовать мне на нервы.

Прежде чем я успел сказать что-нибудь, вскочил мой отец.

– Вы оба начали плохо, – сказал он, сверля меня своим взглядом.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не встать и не уйти безо всяких объяснений.

На сегодня хватит с меня этого счастливого семейного вечера.

– Извините, но я должен идти, – я встал и положил салфетку на стол. Я не хотел терять самообладание при отце.

Ноа тоже встала, правда, менее элегантно, и бросила свою салфетку на стол.

– Если он уходит, то и я тоже уйду, – сказала она, нагло уставившись на свою мать, которая растерянно смотрела на нас.

– Сядь сейчас же, – пробормотала она.

Черт возьми, я не мог тратить время на всю эту чушь. Мне нужно было идти.

– Я подвезу ее, – сказал я к удивлению всех, особенно Ноа.

Она смотрела на меня с недоверием и подозрением. А я не мог дождаться, когда же, наконец, избавлюсь от нее. Если я отвезу ее домой, то одновременно избавлюсь и от нее, и от контроля отца. Что может быть лучше?

– Я не поеду с тобой даже до соседнего угла, – с вызовом сказала она, четко произнося каждое слово.

Прежде чем кто-то успел произнести хоть слово, я схватил пиджак и, надев его, обратился ко всем:

– Я не намерен терпеть всю эту школьную ерунду, так что увидимся завтра.

– Николас, подожди, – приказал мне отец, и я был вынужден остановиться. – Ноа, поезжай с ним и отдохни, мы скоро будем.

Я смотрел на свою сводную сестру, которая, казалось, выбирала между поездкой со мной и дальнейшим сидением за столом.

Она огляделась по сторонам, вздохнула, а потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Хорошо.

5. Ноа

Меньше всего в этот момент мне хотелось быть обязанной чем-то этому невоспитанному взрослому ребенку, но еще меньше мне хотелось оставаться наедине с матерью и ее мужем, наблюдая, как она угодливо смотрит на него, а он упивается своим положением.

Николас повернулся и пошел к выходу.

Я сухо попрощалась с мамой и Ульямом и поспешила за ним. Нагнав его у выхода из ресторана, я остановилась, скрестив руки на груди, и стала ждать, когда подъедет его машина.

Увидев, как он закуривает сигарету, я нисколько не удивилась.

Я никогда не курила и даже не пробовала, хотя все мои подруги курили в школьном туалете. Я не понимала, какое удовольствие можно получать от вдыхания ядовитого дыма, который не только оставляет неприятный запах на одежде и волосах, но и очень вреден.

Как будто читая мои мысли, Николас повернулся и с язвительной улыбкой протянул мне пачку.

– Хочешь, сестренка? – спросил он, вновь затянувшись.

– Я не курю. И на твоем месте не стала бы этого делать, если не хочешь убить единственную мозговую клетку, которая у тебя есть, – сказала я и встала так, чтобы его не видеть.

Я чувствовала, что он находится сзади меня, но не двигалась и немного вздрогнула, когда он выпустил дым изо рта прямо рядом с моим ухом.

– Поосторожней на поворотах… или я оставлю тебя здесь, и тебе придется идти пешком, – предупредил он, и тут же подъехала машина.

Внедорожник был высоким, и я старалась сесть аккуратно, что бы он не мог ничего рассмотреть. Сто раз пожалела о том, что надела эти дурацкие босоножки. Вечер был худшим из худших – столько разочарования, гнева и печали пришлось пережить с этим засранцем.

Я застегнула ремень безопасности, пока Николас заводил машину и выруливал, положив руку на подголовник моего сиденья и обернувшись назад. Он не поехал разворачиваться до маленькой кольцевой развязки в конце дороги, а нарушил правила дорожного движения. Выехав за пределы клуба, Ник ударил по газам и помчался со скоростью 120 километров в час, намеренно игнорируя дорожные знаки, которые указывали, что здесь нельзя было ехать со скоростью выше 80 километров в час.

Наклонившись ко мне, он спросил:

– Ну а сейчас в чем проблема?

– Я не хочу умереть на дороге из-за олигофрена, который не знает дорожных знаков, вот в чем проблема, – ответила я, повысив голос. Я была на пределе. Еще немного – и я начала бы орать на него как ненормальная. Что поделать, таков мой темперамент. Я ненавидела себя за отсутствие самоконтроля. Когда я злилась, я начинала кричать и оскорблять.

– Что, черт возьми, с тобой? – зло спросил он, глядя на дорогу. – Ты не прекращаешь нудеть с тех пор, как мне не повезло с тобой познакомиться. Меня не интересуют твои проблемы. Ты у меня в доме, в моем городе и в моей машине! Так что заткнись, пока мы не приедем, – сказал он, повышая голос.

Жар охватил меня сверху донизу, когда я услышала этот приказ. Никто никогда не указывал мне, что делать. Не хватало, чтобы мне указывал этот тип.

– Да кто ты такой, чтобы приказывать мне заткнуться? – заорала я на него, потеряв контроль.

Николас так резко свернул и ударил по тормозам, что если бы я не была пристегнута, меня бы выбросило через лобовое стекло.

Как только я смогла оправиться от случившегося, я в страхе оглянулась назад и увидела две машины, которые быстро свернули вправо, чтобы не врезаться в нас. Гудки и крики с оскорблениями на мгновение ошеломили меня, но уже через минуту я пришла в себя.

– Да что ж ты вытворяешь? – завопила я, испугавшись, что в нас врежутся.