– К Лере. Мне нужно где-то у центра жить, чтобы поближе к универу, нашей квартире и больнице, – пояснила Соня. – В хостел с ребенком я не хочу, а стандартный номер не потяну. Лера приютит. Она, правда, обещала кинуть клич по одногруппникам, – Соня чуть поморщилась. – Ребята у нас неплохие, и могут скинуться, с деньгами выручить. Я пока не знаю, готова ли к этому. Наверное, готова, они от чистого сердца же.

Чтобы Соня попрошайничала? Жила приживалкой у этой ненормальной Леры, на которой клейма негде ставить?!

– Я помогу. И к Лере ты не поедешь. Пошли, отвезу тебя к себе.

– Нет, к Лере, – нахмурилась Соня, и покачала головой.

– Тогда в отеле сниму номер, – предложил, и Соня категорично заявила:

– Нет.

– Тогда точно ко мне, – пожал плечами. – И деньги не вздумай ни у кого просить, я помогу.

– Камиль…

– Сонь, ты сама-то подумай, – перебил ее. – Тебе нужно учиться, а пока ты на учебе, ребенка с кем-то оставлять. Ты доверишь Марка матери твоей Леры? А я могу свою няню позвать, сама знаешь, мы с ней до сих пор общаемся, она мне гораздо ближе матери. Я на машине, тебе нужно и в больницу ездить, и квартиру нужно будет посмотреть, с ремонтом решить. Ты уверена, что справишься, если останешься у Леры? И ты точно думаешь, что одногруппники смогут дать тебе достаточную сумму денег, и тебе этого хватит?

Пока говорил, я вывел Соню из здания больницы, и повел к парковке.

– Кам, я не думаю, что брать деньги у тебя – хорошая идея, – вздохнула она. – Не хочу потом выслушивать, знаешь ли.

– От кого? От меня? Я хоть раз тебя деньгами попрекал?

– От Лауры.

– Ее это не касается. Все, Сонь, едем ко мне, – усадил их с Марком в машину, и сел за руль.

Марк проснулся, захныкал. Я до сих пор помню его голос. Неправда, что все младенцы плачут одинаково. И внешность, и голоса у всех разные. Марк плачет, а мне хочется уши зажать, чтобы не слышать. И вообще не думать об этом ребенке, которому радовался, как идиот.

Соня сняла с Марка шапочку, и я обратил внимание на его волосы.

– Надо же, черные, – удивился я.

– Потихоньку темнеют. Вырастет брюнетом, – довольно ответила Соня, и добавила: – Как и ты. Вы очень похожи. Губы, глаза…

– Сонь, не начинай, – отмахнулся, и она и правда замолчала.

А я украдкой посмотрел на Марка. Может, правда, похож? Может же такое быть, что произошло совпадение, даже с родимым пятном этим. Может, Соня правду говорит, и Марк – мой сын?

***

СОНЯ

Камиль привез нас в ту же квартиру, в которой мы жили раньше.

Здесь я провела всю беременность. Сюда Камиль забрал нас из роддома. Отсюда он ушел от меня. И из этой же квартиры я сама уходила в слезах. Уверена была, что навсегда. Что больше порога не переступлю, но вот, я, Кам, и Марк снова здесь.

И всем, кроме Марика, неловко.

– Давай я съезжу за вещами для вас. Памперсы для ребенка, все такое, – сказал Камиль, избегая смотреть мне в глаза. – Ты иди в спальню. Я здесь, на диване лягу.

Он кивнул на вторую комнату, которая должна была быть детской. И была. Там стояли колыбель, пеленальный столик, на потолке сверкали звезды, и всюду были игрушки. Я скинула обувь, и заглянула в детскую, которая больше не детская.

Даже стены перекрашены. И ни колыбели, ни звезд, ни хоть какого-то следа пребывания здесь нас с Марком.

– Мама, – пояснил Камиль, заметив, как я оглядываю комнату.

Геймерское кресло, два огромных монитора, диван и низкий столик рядом.

– Лаура постаралась, – через силу улыбнулась я, но в спальню не пошла. Ее Лаура вряд ли переделывала. Да и спальня та вполне обычная, типовая. Большая кровать, светлые стены, напротив кровати плазма, справа окно, слева шкаф с зеркальной поверхностью.

Но я до сих пор помню, как мы с Камилем валялись в обнимку на той кровати. Смеялись, любили, делились друг с дружкой самым важным. Как я буду там спать?!

– Я поехал.

– Закажи через интернет, – попросила я, не желая оставаться в этой квартире одна.

Плевать, буду эгоисткой, но по магазинам Камиль не поедет.

– Доставка может быть долгой.

– Мне страшно, Кам. Не уезжай, – тихо сказала я, надеясь, что на него это подействует.

Я редко просила Камиля сделать так, как нужно мне. Но когда просила, он шел навстречу. Кроме того случая, когда я бежала за ним, и просила объяснить, предлагала поговорить, сказать хоть что-то. Тогда он даже не обернулся.

– Хорошо, я останусь, – кивнул Камиль, и я улыбнулась с облегчением.

Марк заснул, но его нужно искупать, накормить. Переодеть тоже было бы неплохо, он дымом пахнет.

Дымом…

Я всхлипнула, и Камиль вышел из комнаты, которая раньше была детской ко мне в коридор. Посмотрел на нас с Марком, а я… черт, я себя приблудой ощутила. Вроде и не напрашивалась к Камилю, он сам предложил, но почему такое чувство, что я как ненужная собака? Ее гонят, а она все-равно обратно приходит.

– Я в ванную, – хрипло произнесла я.

– Сонь, у тебя руки дрожат. Может, как успокоишься, будешь ребенка купать? И… Соня, скажи, чем помочь, ладно? Я сам не знаю, что делать сейчас.

– Все в порядке, сына я не уроню. Все хорошо, Камиль, – шмыгнула я носом, развернулась, и открыла дверь в ванную.

Салфеток нет, одежды тоже. Камиль прав, многое нужно купить, а завтра я съезжу домой, и посмотрю, что уцелело. И оценю масштаб трагедии. Может, тогда руки и перестанут дрожать.

Я раздела сына, и Марк сонно улыбнулся. Знает, что предстоит купание, и любит плескаться в воде, на шум которой и отреагировал.

– Вот, Сонь, – тихо произнес Камиль у меня за спиной. – Родимое пятно.

– Я же сказала, что больше не буду с тобой спорить.

– Я не хочу спорить, я хочу понять, – сказал Кам, я потрогала воду, и посадила в нее Марика. – Взгляни внимательно на пятно…

– Я на него каждый день смотрю, – перебила я. – Когда Марку месяц был, я с врачом советовалась. Очень уж форма странная. Но сказали, что не патология.

– У Руса такое же. И тоже на бедре. Пятно в форме звезды.

– А ты уверен? – подняла я голову на Камиля. – Ты так часто своего приятеля голым видел, серьезно?

– В раздевалке видел с голой задницей пару раз в неделю, – пожал плечами Камиль.

– Хорошо, пятно, – кивнула я. – Кам, скоро я сама поверю в то, что изменяла тебе с этим Русланом.

– Не передергивай. Я просто хочу все выяснить, – Камиль сел на край ванны, и не отрываясь, смотрел, как Марк плещется в воде, тихо повизгивая от удовольствия.

– Я не была ни с кем, кроме тебя. Клянусь. И… ты говорил, что Марк на тебя не похож, но разве это так? – провела пальцами по личику сына. – Смотри, разве не похож?

Камиль не ответил. Продолжил изучать взглядом сына.

Я так пытливо смотрела на Марка, когда нас везли в роддом в машине скорой. Марк лежал у меня на груди, мама сидела рядом, а Камиль поехал за сумкой, которая давно была собрана. А я изучала своего ребенка, и не верила, что выдержала те страшные часы. Они и правда были жуткими, но они того стоили.

– А почему другая девушка не поехала в роддом? – спросила я маму.

– Не знаю. Она… наркоманка вроде, – поморщилась она. – Тебя сейчас в отдельную палату положат, Камиль договорился.

Я кивнула, и легонько поцеловала сына в чуть красноватую щечку. Мы с Камилем давно обсудили то, что роды пройдут в частной клинике, и пару дней я проведу в отдельной палате с лучшим уходом. И я была рада, но в тот момент мне захотелось банального общения с такой же, как я. Особенно с девушкой, которая тоже родила ребенка в подобных условиях. Надеялась, мы вместе поедем, и хотела даже попросить Камиля, чтобы он договорился насчет клиники и для нее. Чтобы мы вместе были.

Подружились бы, хвастались своими детками.

– Жаль, – сказала я тогда.

Сейчас мне вспомнилось это. И то, что я так и не узнала, что это за девушка. Я даже готова была пошутить, что наших деток подменили, чтобы Камиль угомонился. Но я ведь рожала одна, ехала одна, и в больнице была одна в палате. Уж я бы заметила, если бы на осмотр унесли одного ребенка, а принесли другого.

– Не знаю, – пробормотал Камиль.

– Что не знаешь?

– Может, и похож, – Камиль нагнулся над ванной, протянул руку к шлепающему руками по воду Марку. Хотел дотронуться до него, но в последний момент отдернул руку.

– Насчет суда…

– Он будет, – отрезал Камиль.

Я вздохнула. До всех этих событий я была настроена решительно. Не верит, что Марк от него? Пускай суд разбирается! А сейчас, после того, как Кам спас дедушку, Марка, после того, как нам помог и не бросил в беде, судиться с ним – подлость. Сейчас, думаю, можно договориться решить вопрос мирно.

– Ты предлагал тест ДНК, – осторожно заметила я.

– И ты меня послала.

– Если Лаура не узнает, если ты пообещаешь ее не вмешивать, то давай просто проведем этот тест? – предложила я. – С судом пока повременим. Завтра можем съездить в клинику, и вы с Мариком сдадите… не знаю, что там? Кровь, волосы, ногти? Главное, чтобы это между нами осталось. Прости, я твоей семье не доверяю.

– Думаешь, мать и правда может подкупить результаты? – усмехнулся Камиль. – Ладно. Завтра съездим, и сдадим анализы. Я заплачу, чтобы в ускоренном режиме устроили все это. Я уже не знаю, во что верить.

– А во что ты хочешь верить? – с глупой надеждой спросила я.

Камиль окинул меня взглядом, выпрямился, и вышел из ванной, так мне и не ответив.

Заснула я очень поздно. Почти под утро. Вечером доставала деду Пашу своими звонками. Камиль оставил ему один из своих мобильных. Я просто подскакивала на кровати от накатывающего ужаса, что пока я здесь, он в больнице, и мало ли…

Доставала, и достала. Дедушка посоветовал мне не маяться дурью, утомила я его.

Потом я просто не могла заснуть из-за воспоминаний. Столько ночей мы на этой кровати провели вместе с Камилем, а сейчас как чужие. Он спит в детской, которая больше не детская, а его кабинет. Я здесь, с ребенком, которого Кам не признает.

В конце концов я отключилась, раздраженная на саму себя.

И проснулась, когда еще было темно. Всего через час после того, как заснула. Марк раскапризничался, и начал плакать. Кроватка новая, все пахнет незнакомо. Вечером он вел себя тихо, а сейчас оглушал своим криком и меня, и, подозреваю, соседей.

– Ну что ты, маленький, – я ходила по комнате кругами уже второй час, укачивала сынишку, а он не хотел успокаиваться.

Покормила, померила температуру, спела все знакомые песенки, и уже сама готова была зареветь.

– Марк, маленький, нужно спать. И тебе, и маме, – прижалась губами ко лбу, испугавшись, что градусник наврал, и сын заболел, но нет. Температуры нет, сын здоров, просто капризничает.

Но раз ребенок плачет, значит, что-то не так. Он же не может сказать, что у него что-то болит. Вот и показывает это так, как может – плачем.

– Сонь? – в комнату заглянул Камиль. – Что-то случилось?

– Прости, что разбудили. Уже восемь, наверное, в больницу поеду.

– Он заболел? – Камиль нахмурился, отошел от двери, и приблизился к нам. – Вчера Марка осматривали, он был здоров.

– Я уже ничего не знаю, – голос дрогнул, Марк снова заревел, и я продолжила его укачивать.

Такое я уже проходила.

В первые дни после родов Камиль сам возился с сыном, я мало вставала, слабость была ужасная. Боялась поднять сына на руки, и уронить из-за дурноты. А потом, когда Камиль ушел, Марк не успокаивался на моих руках. К нему привык больше, чем ко мне. И мы просто плакали вместе. Марк у меня на руках, и я.

– Сонь, ты вообще спала? – Камиль медленно поднес ладонь к сынишке, я думала, что снова отдернет ее, но он все же приложил ее ко лбу Марка. – Лоб нормальный, температуры нет. А в клинику мы итак скоро поедем, они с девяти работают. Анализы сдадим.

– Хорошо… да, спала, – после паузы ответила я. – Ты иди, я постараюсь сына успокоить.