Уэйн сперва поник, затем с печальным видом кивнул. Вакс пожал ему плечо, словно желая передать другу немного сил. Этого было не избежать – Ме-Лаан была кочевницей.

Когда Уэйн и Ме-Лаан вышли, Вакс снова попробовал сосредоточиться на удивительном подарке Мараси. Целый треллиумовый штырь!

– Пойду очки возьму, – сказал он.

12

Порой Уэйн притворялся героем. Каким-нибудь старым ржавым персонажем из сказок, отправляющимся вершить подвиги: убивать чудовищ или путешествовать в царство Смерти.

В последнее время притворяться было непросто. Особенно когда правда смотрела на него из зеркала. Он многого добился, притворяясь. Люди считали, что у него к этому талант, и никогда не спрашивали, от кого или чего он прятался.

В этот день он бы многое отдал, чтобы в действительности стать кем-то иным. Ме-Лаан в своем новом очаровательном теле – любое ее тело, безусловно, было очаровательно – отвела его по коридору в комнатушку в другом крыле особняка. По пути Уэйн попытался схватить со стены свою счастливую шляпу, но не дотянулся.

Ме-Лаан усадила его в чересчур мягкое плюшевое кресло, и он почувствовал себя ребенком. Ощущение усиливалось из-за того, что Ме-Лаан в этом теле была ростом с Вакса. Она взяла его за руку и присела рядом, посмотрев в глаза.

– Уэйн, прости, – нежно сказала она. – Мне придется тебя покинуть. Сегодня. Все кончено. Я пыталась подготовить тебя… но, наверное, не стоило тянуть. Так вышло даже болезненнее.

– Не знаю, – ответил он. – Опыта нет. Мне впервые в жизни разбивают сердце.

– Уэйн… – Ме-Лаан поморщилась.

– Извини. Знаю, у тебя свои дела. Глупо встречаться с бессмертной слугой Бога и надеяться, что когда-нибудь подвинешь этого светящегося хмыря на второе место. – Уэйн нахмурился. – Он же светится?

– Я не думала, что ты так ко мне привяжешься, – сказала она, сжимая его руку.

– С чего ты это взяла? Я очень крепко привязываюсь, особенно к чужим вещам. Сам не замечаю, как набиваю ими полные карманы.

Она скривилась.

– Получается… для тебя эти шесть лет ничего не значили? – спросил он.

– Значили, – ответила Ме-Лаан. – Просто… не то, что для тебя. Понимаю, этого следовало ожидать. Тен-Сун и Улаам предупреждали. Смертные иначе воспринимают время. Они мне объясняли. Прости, Уэйн.

– Ме-Лаан, не проси прощения за то, чего не чувствуешь. Это не твоя вина.

«Моя».

– Я… сама напросилась на это задание, – призналась она. – Потому что поняла, я слишком увлекла тебя, и чем дольше это продолжалось бы, тем больнее было бы расставание. Поэтому я не могу остаться и помочь вам. Мне пора. Пока я не сорвалась.

– И что в этом плохого?

– Все. Уэйн, это самообман. Я бы осталась не потому, что на самом деле хочу, а лишь чтобы не ранить тебя.

Если вопрос стоял так, незачем желать, чтобы она осталась. Но он желал. Желал, будь он проклят.

Но он удержал язык за зубами. Иногда, если вас расстреливают, нужно просто стоять и терпеть.

– Это крайне интересное задание, – сказала Ме-Лаан. – Я отправлюсь через туманную неизвестность в темное бескрайнее пространство, что Гармония зовет Шейдсмаром. Я стану первой кандрой, отправившейся туда с длительной официальной миссией.

Уэйн, я буду исследовать Космер. Увижу множество диковинных миров, которые только можно представить. Я буду помогать людям – не одному или двум, а целым народам.

Он тупо кивнул.

Она поднялась, наклонилась и поцеловала его. Ему хотелось отстраниться, но… потом он бы об этом пожалел. Один долгий прощальный поцелуй с существом, чей язык не подчинялся привычным законам анатомии.

– Хочу сказать тебе кое-что важное, – прошептала Ме-Лаан, отступая. – Очень важное.

– Ну?

– Уэйн, – она напоследок еще раз сжала его руку, – ты был очень хорош в постели.

– Правда?

– Правда. Честно говоря, думаю, лучше всех.

– Тебе ж семьсот лет. И за все это время я был лучшим?

Она кивнула.

Да уж, действительно важная информация. Важнее некуда.

– Спасибо, – буркнул он. – Очень мило с твоей стороны сказать мне об этом. Это безусловно… поможет.

– Так я и думала. Прощай, Уэйн.

Она отпустила его руку и вышла. Зная ее, можно было предугадать, что за оставшимися телами она кого-нибудь пришлет. Сегодня она выбрала изумрудное, потому что оно – из ее любимых. На задание она возьмет его и алюминиевое, а остальные оставит.

Уэйн еще долго пялился на дверь. Шляпы на нем не было, поэтому приходилось быть просто собой. Настоящим Уэйном, который чувствовал эту боль. Она была его спутницей на многих пыльных дорожках. Его невидимой подругой с самого раннего детства.

Эту боль вызывало осознание того, кто он на самом деле.

Того, насколько он бесполезен.

13

Вакс спускался в подвал первым, слыша за спиной шаги Стерис и Мараси. Верхние этажи особняка отвели под увлечения Стерис и нужды его друзей, а вот подвал всецело принадлежал Ваксу. И он кое-что там переделал.

Он занялся металлургией еще в Дикоземье, где в любом шахтерском городке можно найти оборудование для анализа чистоты металлов и тому подобного. Вакс сам удивлялся, каким полезным оказалось это хобби. Например, мало кто из преступников знал, что по анализу гильз можно выследить поставщика боеприпасов.

В Эленделе любопытство Вакса возросло десятикратно. Его подвал был набит образцами металлов, кислотами, растворителями, горелками, микроскопами и даже оснащен кузницей с наковальней. Тут все в хорошем смысле напоминало о Дикоземье. О том, как смеялась Лесси, когда он делал новые открытия. О вечерах, когда он гнул металл и представлял себя не новичком, изготавливающим столовый прибор, а древним воином, кующим богоборческое оружие.

В последнее время он увлекся электролизом и гальваникой, а также много времени проводил за уникальным электрическим спектрометром. С помощью этого прибора и таблиц с указанием спектров всех элементов он был способен опознать почти все, что угодно. Что, если прогнать через прибор треллиум? А потом испытать неизведанный металл кислотами и магнитами?

Вопросы распаляли энтузиазм. Они приводили Вакса в чистое, искреннее возбуждение, которое с возрастом посещало его все реже. Когда жизнь катится кувырком, такие одновременно простые, но познавательные вещи уже не приносят былой радости.

Вакс натянул сварочные очки. Стерис последовала его примеру и достала планшет. Передала передник мужу, и тот взял – на нем был один из лучших сюртуков, а вот галстук он удосужился снять. Передник самой Стерис был массивнее и плотнее, напоминая бронежилет. Ваксу лишь недавно удалось убедить ее не носить две пары сварочных очков разом, а заказать вместо этого одни, но потолще.

Они устроились у верстака, и Вакс зажал штырь в тиски.

– Какие вы милые, – с улыбкой заметила Мараси, оставшаяся у порога.

– Кажется, меня не называли милым с тех пор, когда я был в возрасте Макса. – Вакс переглянулся с женой.

– Думаю, ей нужно к окулисту, – ответила Стерис. – Мараси, дорогая, справа в ящике стола лежат очки с корректирующими линзами.

– Обойдусь, – ответила Мараси, входя внутрь.

Стерис щелкнула языком и указала на табличку над входом. «БЕЗ ОЧКОВ НЕ ВХОДИТЬ». Предупреждение помечалось звездочкой, а снизу виднелась корявая приписка карандашом: «Уэйна не касается».

– Хорошее правило, – сказал Вакс. – У нас тут всякое бывает, сама знаешь.

– Всякое? – переспросила Мараси, выбирая подходящие очки. – Взрывы, что ли?

– Не только, – ответила Стерис. – То кислота прольется, то загорится что-нибудь. Оружие может произвольно выстрелить. Хотя это тоже своего рода взрыв. Как твердость?

– Твердый, – бросил Вакс, проверяя штырь различными методами. – Алмазом царапается, а вот корундом уже едва ли. Чуть выше девяти баллов.

– Запишу.

– А еще он хрупкий. – Вакс взялся за долото. – Совсем не похож на гармониум; тот пластичный, почти как золото. Зажжешь горелку?

Стерис подожгла газ. Вакс отбил кусочек треллиума и положил в вольфрамовую чашу, после чего поставил на огонь и стал наблюдать. Кусок металла быстро раскалился добела, но не расплавился.

– Температура плавления крайне высока, – сообщил Вакс. – Выше двух тысяч пятисот градусов.

– Почти как у гармониума, – заметила Стерис. – Попробуешь электрическую плавилку?

Вакс кивнул. Плавилка пропускала через металл мощный ток, нагревая его сильнее, чем обычная горелка. С гармониумом она отчасти помогла. А вот треллиум даже не изогнулся, хотя и вновь раскалился добела.

– Ржавь, – прошептал Вакс, глядя на яркий кусочек металла сквозь затемненные очки. – Какая же у него прочность?

И как прикажете делать из него серьгу?

Он в самом деле собирался ее сделать? Если подумать, неизвестно, кто на самом деле прислал конверт. Кто угодно мог. Лучше не совершать необдуманных поступков, а переговорить с Гармонией.

– Тен-Сун говорил, что металлы – воплощение тела божеств, – сказала Стерис. – Так называемые божественные металлы в предзеленые времена были источником туманов.

– И почему у всех легкие не сгорели? – спросил Вакс. – Если он не плавится даже при трех тысячах с лишним градусов, то испаряться должен вообще при какой-то заоблачной температуре.

– Возможно, эти металлы, в отличие от простых, переходят из одного состояния в другое не при нагревании, а под действием других факторов.

Вакс задумчиво кивнул.

– Он пропитан силой, – сказала Мараси, подходя к верстаку и глядя на стержень. – Это гемалургический штырь, так что он…

– «Инвестирован», как сказали бы кандры, – закончил Вакс. – В нем хранится взятая у человека с помощью гемалургии часть души. Это вроде… батарейки с жизненной энергией.

– То есть это нечто вроде трупа? – Мараси заметно поежилась.

– Орудие убийства – уж точно. – Стерис отключила горелку.

– Вакс, – неуверенно сказала Мараси, – когда я вынимала штырь из Цикла, тот начал болтать какой-то вздор. Вроде Майлза перед казнью.

– Что он говорил? – Вакс отвлекся от эксперимента.

– О людях в золотом и красном, как и Майлз. А потом… про пеплопад, как при Катаклизме. Возвращение дней тьмы и пепла.

– Это невозможно, – ответил Вакс. – Земля теперь иначе устроена. Пепельные горы либо уснули, либо прекратили существование. Тектоническая активность нулевая. Никаких пеплопадов не будет.

– Уверен? – спросила Мараси.

Вакс задумался и покачал головой:

– Когда Гармония показал, как планету охватывает влияние Трелла, даже он казался сбитым с толку. Нашему миру и нашему богу всего лишь триста пятьдесят лет от роду. Есть сущности куда более древние. И куда более коварные.

В лаборатории установилась тишина; лишь электрическая плавилка тихо гудела, пока Вакс не отключил ее.

– Значит, придется нагонять. – Стерис постучала карандашом по планшету. – Что дальше?

Нужно признать, в громадных очках и массивном переднике-бронежилете поверх нарядного платья она действительно выглядела мило. Вакс заметил, что из кармашка платья торчит его галстук.

– Спектроскопия, – ответил он. – Пожжем стружку.

– Подождите, – перебила Мараси. – У вас же не вышло его расплавить. Как жечь будете?

Вакс прошелся по штырю напильником, подбирая стружку на кусок картона.

– Мараси, почти любой металл можно поджечь, если взять очень маленький кусочек и использовать достаточно кислорода. С гармониумом получилось, хотя он тоже не полностью расплавился.

– Как-то это… странно?

– Пожалуй, – ответил Вакс. – Но у нас тут, как уже было подмечено, божественные тела.