– Мам! – Я вдруг покраснела как девчонка, жарко и неудержимо. Вот тебе и взрослая женщина. Правда, в запале я выболтала чуть больше, чем хотела, о том, как именно поступила кузина с попавшим в ее власть мужчиной. А поскольку на самом деле я предпочла бы об этом совсем забыть, не то что обсуждать такие темы с… с матерью… то теперь и отреагировала соответственно.

– Ты уже большая девочка, Мелани, – предсказуемо вернула мне мои же слова мамуля. – И знаешь, что муж с женой в спальне не в стратегические игры играют всю ночь. Чего смущаться?

– Ну, не то чтобы совсем не стратегические. – Я послушно взяла себя в руки, усилием воли перестала цвести, как мак по весне, и даже слегка улыбнулась. – А насчет Кэтрин ты права. Вкусы у нее своеобразные. Но это не наша проблема. Гораздо важнее то, что я не уверена в правильности своего решения.

– В каком смысле? – Мамин взгляд потяжелел и стал совершенно серьезным, из него исчезли все искорки смеха до одной.

– Я не уверена, что Эдвин не сможет настроить Кэтрин так, чтобы она не мешала ему заполучить меня, а через меня – наш семейный артефакт.

– Мели, что за глупости, дочка? Конечно, ты поступила правильно! Ты ведь четко про ритуал сказала, и я сама немного в курсе. Остановить ритуал невозможно, можно заменить участников. В идеале было бы хорошо, чтобы полный контроль достался тебе, но раз условием было искреннее удовольствие от происходящего и от власти над жертвой ритуала, то очень повезло, что тебе под руку попалась Кэтрин. Захочет она корону. И что? Гарльтоны в любом случае на стороне Эдвина, этого достаточно. Если бы ты не выбралась, это был бы тактический провал, обернувшийся стратегической катастрофой. Ты вдумайся – ничего не изменилось. Разве в той жизни, из которой ты пришла, Кэт не была на стороне Эдвина?

– Была, – вздохнула я, вспоминая несбывшееся прошлое.

– Вот. Пусть развлекается. Пока она играет в Эдвина, он не придумывает очередную подлость, уже плюс. Меня другое удивляет. Вред – понятие относительное. Что помешает ему под предлогом заботы опоить ее чем-нибудь и запереть, чтобы она банально не могла ему приказывать?

– Ничего, кроме ее родителей, – пожала я плечами. – Конечно, они его союзники, и подозреваю, что рычагов давления на этих людей у Эдвина достаточно. Но все же мне удалось несколько спутать карты и затруднить им всем жизнь. Просто надавить и запереть Кэтрин теперь будет в разы сложнее. Как бы ни был жаден муж твоей сестры, хоть сколько-то влияния леди Гарльтон на своего супруга имеет. И она не позволит просто так куда-то забирать и запирать Кэт. К тому же никто не помешает кузине прямым приказом запретить Эдвину рассказывать о том, что она его хозяйка, и вообще говорить родителям лишнее. Нет, у моего бывшего мужа один выход: еще до утра убедить свою новую хозяйку стать союзницей. И я ставлю на то, что у него получилось.

– Что же, мы в любом случае предупреждены, – кивнула мама. – Значит, пока займемся самым неотложным делом – отведем опасность от моего деверя. Эндрю сильный и честный человек, он заслуживает лучшего. А этой актрисе погорелого театра я все волосы лично выдеру за брата моего мужа!

– Мам, не горячись. – Я невольно улыбнулась. Да, леди Риона не зря стала воином. – Сначала предупредим дядю, а потом поймаем в ловушку того, кто сам пришел ловить нас.

– Да, верно.

За разговором я как-то не заметила, как стрелки часов приблизились к двенадцати. И усталость навалилась тоже незаметно. Все же день выдался слишком ярким на эмоции, и я вдруг выдохлась.

Сама не поняла, как оказалась на диване, лежащей у мамы на коленях. Кажется, она что-то фыркнула про взрослую и состоявшуюся женщину, а потом погладила меня по голове и поцеловала в лоб.

Кажется, папа вернулся очень поздно. Я слышала, как он тихо переговаривался с мамой, но в полусне не разобрала, о чем именно. Кажется, он подхватил меня и, как в детстве, перенес в постель, а мама стянула с меня верхнюю одежду.

А потом мне снился сон, в котором я искала сэра Эгоиста, я бежала к нему и безнадежно опаздывала. Часы отсчитывали последние минуты его жизни, и мне казалось, что еще немного – и я рассмотрю его лицо, узнаю. Достаточно назвать по имени… Но время во сне истекло раньше, чем я успела добежать, раньше, чем я успела рассмотреть, вспомнить. Все, что я увидела, – как он заваливается навзничь и с немым укором в глазах низвергается в пропасть.

Я с криком проснулась на рассвете.

Впрочем, уже через пять минут кошмар оставалось только поблагодарить. Мы с мамой вчера опрометчиво отложили разговор о ловушке для Эндрю на следующее утро. И если бы я не проснулась от страшного сна так рано, дорогой дядюшка успел бы сбежать!

Я и так поймала его буквально в дверях, когда, закутавшись в мамин халат, тихо спустилась по лестнице в холл. Хотела попросить у наверняка проснувшейся служанки теплого молока, но тут же, естественно, об этом забыла.

– Дядя Эндрю! Вы куда?

– Козочка, у меня кое-какие дела в городе. Буду к обеду, – улыбнулся папин брат, уже берясь за ручку двери.

– Нет! – Я слетела с последних ступенек и вцепилась в родственника обеими руками. – Вам нельзя уходить сейчас!

– Козочка? – нахмурился дядя. – Что за глупости? Вряд ли даже такой коварный человек, как… хм… одна известная нам персона, поджидает нас у крыльца с кинжалом за пазухой.

– Он не поджидает, – мотнула я головой. – Там кое-что похуже.

И словно вся вселенная решила, что мое знание будущего – слишком большая фора в этой игре. Потому что дверь потянули с наружной стороны, Эндрю ее тут же открыл и замер: на пороге возникла хрупкая женская фигурка.

Глава 9

Ух, как я разозлилась! Вся прежняя жизнь снова в картинках промелькнула перед глазами. И точно вспомнилось, что эту поганку дядя Эндрю должен был встретить на пирсе не раньше полудня! Какого нехорошего демона ее принесло сюда, да еще так рано?!

В следующую секунду девушка подняла руку, чтобы откинуть густую вуаль. И я едва не взвыла – подлая засланная актриса явно пытается задействовать свое сходство с погибшей невестой дяди как можно быстрее, чтобы помешать кому-либо вмешаться. Наверняка Эдвин все же убедил Кэт помочь ему и, поскольку понял, что я не буду молчать после встречи с родителями, решил форсировать события…

Ну да, никакой уверенности, что Эндрю будет на пирсе, вот она и явилась. У-у-у, тварь! Что же делать?

Первое, что пришло мне в голову, это повиснуть на дяде.

– Тебя папа ищет! Что-то очень-очень срочное! Идем скорее! – И я потащила его к лестнице, всеми силами мешая оглянуться на девушку в дверях.

– Козочка, что происходит? – недоуменно поднял брови Эндрю. Он не то чтобы сопротивлялся, когда я тянула его к лестнице на второй этаж, но и не спешил сдаваться.

– Не спрашивай, – одними губами прошептала я. – Если веришь мне, просто идем! И не оглядывайся!

М-да, последнее я зря сказала.

Дядя послушался, но по-своему. Он не стал ни крутить головой, ни встречаться с девушкой взглядом. Он лишь скосил глаза на большое зеркало и в нем поймал отражение.

И остановился как оглушенный, потому что зеркальная поверхность только добавляла призрачности и нереальности видению.

– Энне… – одними губами прошептал дядя.

Прах побери!

– Нет, это не она, – тихо, но твердо откликнулась я. – Это косорукая подделка, под внешним сходством прячущая гнилую натуру.

– Козочка?

Дядя меня слушал, но явно не слышал, он видел свою Энне… Что примечательно, он не пытался обернуться, только смотрел на отражение, буквально пожирая глазами. Я тоже смотрела на отражение. Мошенница улыбнулась, потупилась. Приблизиться она не пыталась. Напротив, она слабо оглянулась и начала оседать, с видимым трудом, шатаясь, добралась до ближайшего кресла, упала.

– Леди, вам дурно? – излишне громко обратилась к ней одна из горничных.

Дядя обернулся, проигнорировать женщину в беде он не мог. Актриса обмахнулась платком и, ни к кому конкретно не обращаясь, попросила воды.

– Мэм, разве вы гостья нашей гостиницы? К кому вы пришли, мэм?

Одета актриса была нарочито бедно, сразу ясно, что даже самая дешевая комната в лучшей гостинице порта ей не по кошельку.

– Какая разница, если даме дурно? – неприятно удивился дядя.

Отчасти я была с ним согласна, но лишь отчасти.

Впрочем, воду принесли быстро, и мошенница сделала пару глотков.

Я попыталась утянуть дядю прочь, но актриса опередила. Она встрепенулась, уставилась на Эндрю со смесью жгучей надежды и искреннего восторга.

– Вы ведь капитан Тейл?! – выдохнула она.

И, подавшись вперед, вцепилась в дядин рукав.

Этого я допустить уже не могла. Ладно, деточка, ты не хочешь по-хорошему? Что ж, игра пойдет по-плохому.

Это плетение я когда-то придумала, чтобы избавиться от присмотра нанятых мужем горничных. В последние годы жизни это были не горничные, а две сторожевые псины. Самое главное, умом я все понимала, а противостоять воле мужа напрямую не могла. И приходилось изворачиваться. В частности, я придумала, как почти мгновенно избавляться от вечернего макияжа и сложной прически, чтобы услуги горничных просто были не нужны и я могла вежливо попросить их покинуть мою спальню сразу после того, как с меня снимали вечернее платье.

Так вот, я собиралась использовать тонкую полоску бумаги вокруг собственного запястья только в крайнем случае – если обманщица в облике погибшей невесты не захочет сотрудничать добровольно, когда мы ее найдем до встречи с Эндрю. Я хотела разрушить всю ее маскировку в один миг, чтобы просто показать девушке, что ее усилия напрасны. Думала сделать это в номере, куда мы с мамой намеревались ее пригласить.

Увы, все пошло не по плану. Я сама виновата, надо было соображать быстрее и четче, принимая во внимание то, как хорошо в моей памяти отпечатались способности Эдвина к гибким саморазвивающимся интригам.

Жаль, что расплачиваться за мою ошибку придется не только актрисе, которая не так уж невинна, но и, самое главное, дяде. Которому сейчас я причиню боль.

Амулет вокруг запястья, повинуясь команде, вспыхнул, опалив кожу несильным жаром. А девица, цеплявшаяся за своего спасителя, отчаянно взвизгнула.

Я зло улыбнулась, наблюдая, как ее внешность мгновенно лишается нежной миловидности. Поплыл овал лица, кожа оказалась не такой уж светлой, а на щеке и вовсе проступила оспинка. Глаза невинного олененка внезапно стали напоминать рыбьи, выпученные и бездушные. Исчезли распахивающие взгляд перламутровые капельки теней. Губы тоже лишились пухлости и влажного блеска.

Дядя аж отшатнулся, обернулся ко мне.

– Даме нужна помощь, – жестко проговорила я. – Мэм, я настаиваю.

– А? – только и успела пискнуть она.

Воспользовавшись тем, что дядя отступил, я втиснулась между ним и мошенницей. Злость придала мне сил, и я с неожиданной для себя ловкостью выдернула женщину из кресла. Дальше было проще простого. Я приобняла ее, под заботой маскируя один из вариантов болевого захвата, показанного мне папиным помощником.

Мошенница пискнула, попыталась отстраниться. Пришлось чуть надавить, и она с непритворными слезами моментально сдалась, позволяя увести себя в комнату.

– Мне приказали, – лепетала аферистка, пока мы поднимались по лестнице. – Заставили. Шантажировали! Леди, пощадите, у меня маленький ребенок, и он болен, это была вынужденная мера!

Я бы даже поверила, честно. Если бы не столкнулась с этой хищной рыбкой в прошлый раз. Как искусно она играла сначала беспомощную нежную деву, потом болезненную и грустную супругу, а после и безутешную вдову! Я тогда даже секунды не сомневалась в том, что она искренне горюет. Вся неприглядная изнанка подлой аферы раскрылась позже и совершенно случайно.