– Это че, сегодня вечером уже что ли? – ахнул Михаил. – Ну ты, брат, даешь…

– Нужно, как можно быстрее, – объяснил Александр. – Она в любую минуту может… А что, у тебя какие-то планы?

– Да не, не особенно, – отозвался Миша. – Разрулю как-нибудь…

Гандболистка, конечно, взбеленилась.

– Аа, ну конечно! – делано расхохоталась она в телефонную трубку. – Ты улетаешь в командировку! Еще скажи, в кругосветное путешествие! А вчера, разумеется, ты еще ничего об этом не знал. Миша, кого ты лечишь, а?

– Слушай, ну это правда, я из аэропорта звоню. – попытался оправдаться он. – На Алтай лечу. Хочешь, сувенир тебе привезу?

– В жопу себе засунь свой сувенир! – отрезала гандболистка и бросила трубку.

Миша досадливо сплюнул и сунул мобильник в сумку.

– Какие-то проблемы? – обернулся к нему Тагильцев.

– Да, – отмахнулся Миша. – Бабы… Ты куртку какую-нибудь взял? Там ваще-то холодно по ночам бывает.

– Взял, – кивнул Александр. – Не важно, думаю, мы не долго там пробудем. Я поговорю с ламой – и тем же вечером улетим назад. Тут, в Москве, тоже нужно держать ситуацию под контролем.

До начала посадки на рейс оставался еще час.

– Пойду прогуляюсь. – бросил Миша Тагильцеву и направился осматривать аэоропортовые достопримечательности.

Несколько кафе, комната матери и ребенка, магазин сувениров… Он хотел было уже повернуть обратно, когда по спине вдруг пробежал приятный холодок. Там, впереди светилась надпись «Игровой клуб «Ва-банк!» Аванас, выплаченный Александром, приятно оттягивал кошелек. «Это мой день, – решил Миша. – Ни с того ни с сего пять штук баксов отхватил. Выиграю еще! Тогда ваще хватит весь долг выплатить! Седня попрет, точняк!».

Пригладив бороду, он ринулся прямиком в логово азарта, пообещав себе, что потратит лишь пару тысяч. Ну просто, чтобы проверить, правда ли ему сегодня так безбожно фартит.

Когда в игровой клуб заглянул Александр, Миша, взмокший насквозь, с горящими глазами совал в щель автомата уже черт знает какую по счету купюру. Могучей, в рыжих курчавых зарослях, рукой он ударил по кнопкам и, стиснув кулаки и как будто даже слегка постанывая, следил, какие линии срастутся. Затем истошно взвыл и принялся дубасить игровой аппарат ботинками.

– Эй, мужчина! – взвизгнула администраторша. – Вы че здесь хулиганите? Я щас милицию…

– Не надо милиции. Мы уже уходим, – заверил ее Александр и обернулся к Мише. – Ты что, очумел? Уже посадка заканчивается, я тебя еле нашел.

– Я ща! – отмахнулся Миша. – Один момент. – Вот последнюю сотню суну…

– Стоп! – гаркнул Александр. – Какую последнюю сотню? Ты что, пять тысяч долларов в автоматы проиграл?

– Да мне повезет! – взревел Миша. – Я уже два раза по две тысячи выиграл! Сегодня мой день, я те точно говорю. Ща, погоди минуту, никуда он не денется, твой самолет.

– А ну пошли! – решительно взял его под локоть Александр. – Давай, давай, двигай отсюда!

Он почти силой вытолкнул Мишу из игорного заведения. Тот в бешенстве обматерил Тагильцева, затем отдышался, пришел в себя и сник.

– Мать твою, ну что за дебил! – он хлопнул себя пятерней по лбу.

– У меня возражение нет, – сухо кивнул Александр, ведя Мишу к выходу на посадку.

– Все спустил, ну все… – заныл он. – Мне в дороге даже сигарет купить не на что будет. Может дашь еще, в счет будущих заслуг, а?

– Дам. – пообещал Александр. – Когда окажемся в тех местах, где автоматов нет.

– Это правильно, – удрученно закивал Миша. – Знаешь, говорят, это болезнь такая… – доверительно сообщил он.

– Вот заодно и обсудишь свой недуг с Ламой, – буркнул Тагильцев.

Насморочный голос в динамике объявил окончание посадки на рейс до Барнаула, и они двинулись к застывшей у выхода улыбчивой девушке в синей форме.

3.

Едва самолет набрал высоту, разговорчивый спутник Тагильцева заткнул уши плеером, и вскоре захрапел. Александр облегченно вздохнул – этот тип страшно раздражал его. Журналист Внемиров оказался совершенно не таким, как он представил его себе после прочтения статьи. Однако именно он мог помочь ему добраться до Ламы и спасти Елену. А раз так, он готов был стоически терпеть и более неприятное соседство.

За иллюминатором простиралось бесконечное черное ночное небо. Далеко внизу изредка проплывали яркие островки освещенных городов, затем снова тянулась пустая темная земля. Александру на миг показалось, что он оторвался от реальности, потерял себя в этом огромном пустом пространстве. Кто он есть на самом деле? Куда летит? Как так вышло, что всего за несколько месяцев в его жизнь, спокойную, налаженную, не богатую на яркие ощущения, вдруг вошла эта девушка, и все подчинила себе. Сделала бессмысленным само существование, если ее нет рядом?

Ему вспомнился совсем недавний вечер. Ранняя весна. Воздух, влажный и прохладный, оставляющий на языке какой-то свежий, арбузный вкус. Голые покрасневшие ветки деревьев, проплывающих вдоль обочины. Отдельные грязно-белые островки уже почти сошедшего снега.

В тот день он встречался с важным клиентом, ездил к нему в загородный дом. Тот собирался подавать в суд на соседа, оттяпавшего себе кусок земли, принадлежавший истцу, и Александру хотелось на месте осмотреть спорную территорию. Клиент очень хотел заполучить Александра, всячески обхаживал его, угощал ужином. Пришлось задержаться, и вот теперь он возвращался в Москву уже поздно вечером.

Его внимание привлекла девушка, голосовавшая у обочины. Ее светлые волосы ярко выделялись в темном простуженном воздухе. Тонкая фигурка в короткой курточке казалась такой беззащитной на пустынной дороге. Тагильцев успел подумать, что до ближайшего поселка далеко, автобусы в этот час ходят редко. Наверное, с девушкой что-то случилось, раз она оказалась здесь. Задерживаться ему не хотелось, мысленно он уже был дома, укладывался спать после долгого дня. Но проехать мимо и бросить девушку одну в темноте показалось свинством.

Он притормозил. Девушка распахнула дверь машины и забралась на сидение рядом с ним. Он тронулся с места, а затем вопросительно посмотрел на незнакомку, ожидая, что она сейчас назовет населенный пункт, куда ее нужно подбросить. Девушка, не глядя на него, процедила сквозь зубы:

– За все – сто долларов, – процедила она сквозь зубы.

– Куда? – переспросил он.

Ему сначала показалось, что он не расслышал название поселка.

– Ты что, идиот? – обернулась к нему девушка. – Как это – куда?

«Тьфу ты, – подумал он. – Вот и совершай после этого добрые дела!»

В машине было темно, и рассмотреть ее, как следует, он не мог. Увидел только остро блестевшие казавшиеся огромными на узком скуластом лице глаза. Александр ударил по тормозам.

– Эй, ты чего? – всполошилась девушка. – Зачем останавливаешься?

– Вылезай! – мотнул он головой в сторону дороги.

– Да брось! – она ухватила цепкими пальцами его ладонь, лежавшую на рычаге переключения скоростей. – Ты не знаешь, от чего отказываешься. Я мастер в этом деле, ты такого в жизни не испытывал, сто пудов!

– Верю на слово, – кивнул он. – Вылезай!

– Не вылезу! – заявила вдруг она, и уцепилась пальцами за края сидения, как бы намереваясь остаться в машине любой ценой, даже если он начнет вытаскивать ее насильно. – Рафик меня попишет, если я пустая вернусь.

– Какой Рафик? – не понял он.

– Ну, сутик мой. Он там в кустах, на шестере дежурит. Он же видел, что я к тебе в тачку села. Скажет – зажала бабло.

– Мать твою! – выругался он и прибавил газу. – Ну а мне-то что с тобой прикажешь делать? Постой, сколько ты сказала, сто баксов? Вот что, давай я просто тебе заплачу, и ты уйдешь. Договорились?

– Слишком быстро, – покачала головой она. – Он не поверит, что я за пять минут управилась. Давай… – она опасливо покосилась на него. – Давай посидим где-нибудь, пожрать мне купишь, а то у меня в желудке с утра пусто. А там, слово за слово, может, и надумаешь? – она изобразила ослепительную улыбку.

– Не надумаю, – возразил он. – И сидеть тут негде, одни поля кругом.

– Ну и что, через десять минут Москва будет, там и посидим, – не отставала девушка.

– Не буду я с тобой нигде сидеть. Еще не хватало, чтобы какой-нибудь журналюга меня с тобой сфотографировал…

– Чего это он будет нас фоткать? – заинтересовалась девушка. – Ты что, знаменитость что ли? Филипп Киркоров? – она резко хохотнула.

– Я адвокат, – скупо объяснил он. – И для меня имеет значение такая вещь, как репутация. Слышала такое слово?

– Ой, нет, конечно, что ты. – заерничала она. – Очень уж сложное слово. Я только «проституцию» знаю, – и она снова захохотала. – Думаешь, я совсем тупая?

– Не знаю, – раздраженно бросил Тагильцев. – Мне казалось, твоя профессия не требует особого интеллектуального уровня.

– А я ее себе не выбирала, профессию, – резко бросила девушка. – Меня пятнадцатилетнюю мамочка барыге за дозу продала.

Она замолчала, глядя на убегающую под колеса дорогу. Александр старался не смотреть на свою случайную спутницу. Ее последние слова что-то затронули внутри, перевернули, чувство гадливости мешалось с жалостью, сочувствием к этому одинокому озлобленному на весь свет существу.

Машина проехала под бетонным мостом, и за окнами зажглась электрическими огнями Москва. Тагильцев притормозил у автобусной остановки.

– Все, – бросил он, доставая кошелек. – Отсюда доберешься обратно, денег я тебе сейчас дам.

Он развернул бумажник и выругался – совсем забыл, что наличных почти не осталось.

– Ладно. Сейчас где-нибудь с карточки сниму, – сказал он.

– Где это, интересно? Все закрыто уже, – возразила попутчица. – Слышь, ты только не обмани, придумай что-нибудь. Я тебе в натуре говорю, Рафик меня отделает, как бог черепаху, если я без денег вернусь.

Александр сжал зубы. Он страшно досадовал на себя, что ввязался в эту идиотскую историю. Черт знает почему, теперь он уже чувствовал себя ответственным за эту придорожную проститутку, не хотел быть причиной того, что мерзкий сутенер станет издеваться над ней.

Он снова нажал на педаль газа.

– Куда это мы? – забеспокоилась девица.

– Ко мне домой, – скупо ответил он. – Там я с тобой расплачусь.

– О, это дело! – растянула рот в улыбке она. – Я ж говорила, еще надумаешь, – она сжала рукой его колено.

– Руки убери, – брезгливо поморщился он.

Только в лифте он смог, как следует, рассмотреть ее. Изможденное худенькое лицо, бескровные губы, щербинка между передних зубов, светлые, тонкие, невесомые волосы. В ней была какая-то хрупкость, надломленность. Вся она похожа была на бабочку, жалкого летнего мотылька, с облетевшей пыльцой на истонченных крыльях. Глаза ее были светло-голубые, прозрачные, но зрачки, вероятно от яркого света после темноты, так расширились, что взгляд казался черным, пугающим, манящим.

Что-то странное промелькнуло в душе, когда Александр взглянул на ее лицо. Какое-то смутное дежа-вю, ощущение, что где-то он уже видел ее, давно, бог знает, когда… Он отвел взгляд, пытаясь отогнать наваждение.

В квартире она остановилась на пороге, робко взяла из его рук купюры и покосилась в сторону кухни. Он вспомнил ее слова о том, что она с утра не ела. Избавиться от ночной гостьи хотелось нестерпимо, но выгнать ее, голодную, он почему-то уже не мог.

– Идем, – сердито сказал Тагильцев. – Поешь что-нибудь и поедешь.

– Ага, ага, – благодарно закивала девчонка. и, затем, добавила. – Меня, кстати, Лена зовут.

– Очень рад, – отозвался он.

Никакой особенной еды на кухне не нашлось – он редко питался дома. Удалось все же обнаружить хлеб, масло, несколько сортов сыра. Елена жадно накинулась на еду, затем придирчиво понюхала ломтик сыра.

– Испортился! – авторитетно заявила она. – Видишь – плесень?

– Это бри, – неохотно объяснил он. – Он и должен быть с плесенью.