А когда я, чертыхаясь, как сапожник, доползла до двери комнаты, то меня ожидала сцена из сюрреалистической постановки: оборотни и ольт, усевшись полукругом в центре комнаты, завороженно пялились в один из углов, время от времени обмениваясь тихими комментариями. Сэтов в поле зрения не наблюдалось.

Судя по заинтересованным лицам, каменная кладка показывала им что-то донельзя интересное. Минуту я тупо рассматривала стену в надежде, что и мне продемонстрируют то же самое – кроме грязных разводов и паутины разглядеть ничего не удалось – потом решительно направилась к этой компании и потрогала нос Айса. Оборотень изумленно моргнул и непроизвольно дернулся в сторону.

– Горячий…

– Что?

– Нос говорю, у тебя горячий, – нахмурилась я и повторила ту же процедуру с Рысью, Медведем и ольтом. – И тут аналогичный случай. Похоже на эпидемию. Где вы подхватили эту заразу? Съели что-то?

– Какую заразу? – недоуменно пробасил Медведь.

– Ту, от которой сидят и восторженно глядят в пустой угол.

Айс еще раз непонимающе моргнул, а потом рассмеялся. Искорки веселья так резво прыгали в его серых глазах, что я поневоле заулыбалась.

– Мы не на стену смотрим.

– А на что?

– На плоды твоих ночных трудов, – отсмеявшись, проговорил оборотень.

Теперь настала моя очередь удивленно приподнимать брови.

– Сэты резвятся, – снисходительно пояснил ольт и неодобрительно покачал головой. – Как начали с утра, так до сих пор угомониться не могут. Каждому, считай, пятьсот лет в обед, а ведут себя, как дети.

Я внимательнее присмотрелась и заметила, что угол комнаты был подернут едва заметной дымкой, словно кто-то только что выкурил там сигарету. Большего, как ни старалась, разглядеть не удалось.

– Я не вижу…

– Слишком большая скорость. Сабиры не могут увидеть.

Ответ Рыси меня задел. Как это так: все видят, а я нет?! Положив руку на эфес меча, я сосредоточилась и зажмурилась – так уж получается, что в этом мире через закрытые веки мне удается разглядеть намного больше.

Сначала перед глазами была только привычная, как стертый домашний тапочек, темнота, затем она стала плавно рассеиваться, и на меня вновь накатило то же странное состояние, что и перед дуэлью: словно я видела мир через призму тысячи глаз. Пришлось чуть крепче сжать клинок – я плыла в озере ощущений, и теплый эфес являлся единственной соломинкой, связывающей меня с реальностью. Чувство было не то что неприятным, а каким-то неправильным – будто у меня оттяпали половину души, заменив ее на чужую.

Одновременно с этим мне, наконец, удалось увидеть сэтов. Дэв и Суод играли в пятнашки. Они увлеченно гонялись друг за другом по потолку и стенам, наплевав на все законы гравитации. Со стороны это напоминало скачки двух крупногабаритных и очень резвых гекконов.

Примерившись, я сделала шаг вперед и ухватила одного из сетов за сапог, как раз в тот момент, когда он в невероятном прыжке рванул метра на два вверх. Суод (а это был именно он) от неожиданности потерял равновесие и шлепнулся на пол, а его брат так и замер, прилипнув к потолку, как гигантская бабочка.

– Поздно уже. Ужинать надо и спать. Кто-нибудь в курсе, тут вечерняя кормежка полагается, или раздача слонов закончена, и я все на свете пропустила с этим допросом?

– Сабиру накормят в любое время. Даже ночью на кухне дежурят повара, – Дэв элегантно спрыгнул вниз. – Как тебе удалось нас разглядеть?

– Секретная методика йогов – полная концентрация, дикая усталость и бурчащий живот. Будешь хорошо себя вести – научу, – мрачно пообещала я, усаживаясь на кучу соломы. – Есть гениальное предложение: один из вас, самый быстрый и сильный, несется на кухню и вежливо объясняет поварам, что у него на руках голодная, как мамонт после ледникового периода, сабира. И если ее срочно не покормить, то она скушает их самих. Без приправ и шуток.

Через полчаса я могла только сыто и добродушно мычать. Того, что притащил Айс, изображавший гонца по продуктовым делам, хватило бы на целую роту очень голодных морских пехотинцев. Видимо, у поваров существовали какие-то свои представления о вместимости желудка. Еда была простой и вкусной: жареное мясо, на вкус напоминавшее свинину, целый котелок вареных овощей, большая головка сыра и хлеб. Бутерброды тоже не оказались лишними. В таких ситуациях понимаешь, что счастье не в разнообразии продуктов, а в их количестве. Во всяком случае, этот паек имел одно неоспоримое преимущество – его с лихвой хватило на всех.

Кажется, только теперь нелюди оценили все прелести совместного проживания с бестолковой и несносной сабирой. Что лишний раз доказывало старую, как мир, истину – все пути к сердцам пролегают через пищеварительный тракт. Рысь посматривал на меня все более одобрительно, Медведь благодушно улыбался, сталкиваясь со мной взглядом, а ольт наконец соизволил представиться. Оказалось, что звали его Арк, родом он был из клана, живущего между Стальным перевалом и ущельем Тени в Аметистовых горах. Красивые названия мало о чем говорили, а вот имя вызвало вполне логичные ассоциации. Ольт тут же получил ласковое прозвище Аркаша, что перенес со свойственной ему стойкостью и терпением.

Рысь носил звучное имя Савой, а Медведя звали Рахтыр, хотя все кликали его просто, Pax. Шутить над этими двумя я не рискнула – чувство юмора у оборотней было весьма специфическое. В импровизированном пиршестве не участвовали только сэты – они просто сидели рядом и тихо перешептывались, то и дело бросая на Айса внимательные взгляды.

После такого сытного ужина болтать особо не хотелось, и нелюди стали разбредаться по спальным местам. Мне разбредаться было некуда, отдых на сырой соломе и обрывках шкур уже перестал казаться высшим счастьем. А еще в голову лезли всякие нехорошие мысли, которые гнали сон, как дворницкая метла опавшие листья.

– Айс! – тихонько позвала я, поуютнее устроившись у очага. Оборотень, уже улегшийся в своем углу, вяло буркнул что-то, означавшее полное внимание. – Айс! Расскажи сказку.

– Что такое сказка? – обречено спросил оборотень, высовывая лохматую голову из-под куртки. Видимо, расслышал в моем голосе ехидные интонация и понял, что односложным бурчаньем не отделается.

– Ну, это такая выдуманная история. В ней случаются всякие чудеса. И еще обязательно присутствует счастливый финал. Например, сказка о храбром рыцаре, у которого злой дракон украл принцессу и заточил ее в высокой башне, а рыцарь убил дракона, я все закончилось хорошо.

– Драконы не могут никого украсть и заточить. Это же звери – они могут только убить. И то навряд ли. Обмельчала порода, – подал голос Рысь.

Мысленно пополнив список местной фауны, я упрямо гнула свою линию:

– Так это ж в сказках. Там почти все зверя говорящие и разумные.

– И крысы?

– Что крысы?

– Ну, они тоже говорящие? – уточнил Савой. Я припомнила сказки Гофмана, и, посчитав, что мышь и крыса – это в принципе одно и тоже, кивнула.

– Вранье! – единодушно выразили свое мнение оборотни.

– Не вранье, а сказка! Их рассказывают, чтобы веселее было.

– Говорящая крыса – это весело? – фыркнул Савой.

– Согласна, про крысу не очень весело. Но есть же много других историй: про приключения, неизвестные земли, про эльфов, оборотней, вампиров и других…

– Как про оборотней? – опешил Савой. – Мы же настоящие, а не выдуманные!

– Там, где я родилась, никто никогда не встречал таких, как вы. Может быть, когда-то оборотни и жили в моем мире, раз о них существует столько легенд…

– Расскажешь? – требовательно спросил Айс.

– Хорошо.

Пришлось устроить ревизию всех историй, которые я когда-либо слышала. Три четверти из них пришлось отмести с ходу из-за печального для оборотней финала. В итоге, из всего многообразия осталась только сказка об Иване-царевиче и сером волке. Дело усложнялось тем, что как раз эту сказку я помнила смутно.

«Ничего, по ходу переделаем», – подумала я и придала своей физиономии загадочное выражение, которое полагается каждому мало-мальски уважающему себя рассказчику.

– В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь…

Оборотни слушали, затаив дыхание. Они не перебивали повествование вопросами, хотя думаю, о том, кто такой царь, нелюди только догадывались. Где-то на середине рассказа из своего угла вылезла сэты и уселись рядышком.

Теперь я поняла, что чувствовала Венди, когда рассказывала сказки Питеру Пэну и его команде – огромное и ни с чем не сравнимое удовольствие.

Стоило мне закончить эту сказку, как раздалось требовательное «еще», означавшее, что аудитория прониклась. Следующим пунктом пошли переделанные на новый лад «Белоснежка и семь ольтов».

– А про нас тоже есть истории? – спросил один Дэв, когда я закончила рассказ.

– Ну да, только они очень длинные и страшные, – вздохнула я, прикидывая, стоит ли просвещать сэтов на тему Брэма Стокера и Носферату.

Но Дэв настаивал.

В итоге уснула я под утро, так и не дойдя до середины первого тома Дракулы. А через четыре часа меня опять разбудил человек командора.

Следующую неделю мне было не до сказок. Его превосходительство взялся за дело всерьез. Первую половину дня я проводила в его апартаментах, твердя, как заводная игрушка, «не знаю, не был, не участвовал». Остаток вечера уходил на тренировку того самого контроля.

Меня препровождали в пустой зал с высокими потолками и заставляли раз за разом передвигать различные предметы. В роли тренера выступал худощавый и вечно недовольный сабир. Он кивком указывал мне на вещь, которую следовало поднять, и, сложив руки на груди, ожидал результатов. Надо сказать, что результаты были плачевней некуда. Я старалась изо всех сил, но последствия оказывались самые дикие.

В первый же день тренировок сабир предложил мне приподнять массивную резную скамью. Сначала я впала в легкую панику, полностью уверенная, что в этот раз у меня точно ничего не выйдет. Но меч, который теперь был приторочен за спиной на кожаной перевязи с петлями, исправно нагрелся, и скамью просто внесло в противоположную стену, прямо рядом с сабиром. Он не стал ничего говорить, а лишь неодобрительно покачал головой, посмотрев на щепки, что остались от мебели, и с тех пор тренировки мы проводили, используя в роли снарядов более мелкие предметы.

Несмотря на то, что я в процессе не участвовала (за меня все делал клинок), после нескольких часов таких упражнений я чувствовала себя, как выжатый лимон.

Каждый день командор спрашивал об успехах на поприще контроля, но я только разводила руками и обещала стараться. Но клинок не хотел слушать никаких увещеваний – он действовал прямо и грубо. Если мне предлагалось чуть приподнять железную плошку от пола и передвинуть ее влево – бедную посудину впечатывало в потолок, а когда тренер пожелал, чтобы я осторожно перенесла дощечку из одного конца зала в другой, то помещение лишилось завидного куска стены, а деревяшка осталась целой и невредимой. Поняв, что подобные упражнения под крышей замка весьма рискованны, занятия перенесли на внутренний двор.

Сабир объяснял мне принцип действия силы: больше всего это напоминало математический расчет. Говорил о равновесии и о куче всяких заумных вещей, но, если я внимательно все выслушивала, то меч плевать хотел на эти занудные лекции, он действовал по собственному усмотрению, которое заключалось в олимпийском девизе «Быстрее, дальше и как можно сильнее».

Надо сказать, что подробные объяснения сабира здорово помогли мне разобраться в самом загадочном явлении так называемой силы, которую я про себя называла прикладной магией, хотя она не имела никакого сходства с чтением заклинаний и вычерчиванием пентаграмм. Волшебство сабиров было однобоко – атака и защита – никакого созидания или превращения. Тренер с сожалением упомянул, что когда-то давно они могли больше, но теперь сила способна только разрушать. При желании сабир мог создать из нее непроницаемый щит, гарантировавший полную неуязвимость, и укрыться за ним в момент опасности. Мог атаковать любого противника в пределе видимости и стереть огромный каменный валун в песок, даже не вспотев. Было очень похоже на то, что творил Дарт Вейдер в «Звездных войнах».