Раскинув руки над головой, я закрыла глаза и представила нас с Русланом на улице, где мы гуляем, кидаемся снежками, а затем падаем в объятия друг друга и крепко целуемся.

Думать о чем-то возвышенном – удел моей невзрачной жизни. Немного помечтав о том о сем, я решила пойти позавтракать, так как сильно проголодалась.

– Ты сегодня поздно что-то встала, милая, – проговорила пожилая женщина, увидев меня на пороге кухни. – Чего стоишь? Проходи, давай. Ванюша уже доедает, я поела. – Она поставила на стол еще один бокал и поинтересовалась: – Руслана покормила? Я увидела, как он отъезжает, как только встала.

– Он не захотел… – поясню я, немного отойдя шока, что должна кормить человека, который мне приходится никем. Сажусь за стол, напротив брата Руслана. – Здравствуй, Вань. Давно тебя не видела. Как ты себя чувствуешь?

Выглядел он не очень: бледный болезненный цвет лица, щеки впали, лицо осунулось, глаза грустные.

– Да, нормально, – голос подстать его виду, мрачный и обессиленный. – Слышал, ты у нас погостишь несколько дней.

Я только усмехнулась, ничего не сказав, и принялась за еду. Овсяная каша оказалась невероятно вкусной, что я энергично попросила добавки, отчего Нина Петровна замлела и начала топтаться по комнате, гремя посудой. Видимо, ей было очень приятно услышать, что кто-то оценил ее стряпню.

– Вань, у тебя не найдется зарядник от андроида? Я свой оставила дома, – спросила я позже, в его комнате.

От скуки мы стали обсуждать свое детство. Я постеснялась спросить, какая беда свалилась Ване на голову, из-за чего он теперь прикован к инвалидной коляске. Подслушав вчерашний разговор, я поняла, что это не было злым роком или случайной аварией, в результате чего у него отказали ноги. Кто-то умно распланировал шаги в банде Руслана. Он знает об этом и мстит.

Немного погодя я попросила Ваня показать семейные детские фотографии. Родители Руслана были видными, и свою красоту они передали ему. Ваня, к моему удивлению, похож ни на кого не был. У их отца были черные волосы, у матери русые. Оба смуглые и высокие. Ваня же светленький с вьющимися на концах волосами.

– У меня айфон, зарядник не подойдет. У бабули вообще допотопный.

– Мне нужно позвонить родителям, иначе они начнут беспокоиться. Может быть, где-то завалялся андроисвкий? Вань, подумай, пожалуйста. Мне очень нужно.

– Марин, тут такое дело…, – было, начал он и почесал затылок.

Я нахмурила брови и поинтересовалась:

– Что такое?

– Руслан попросил присмотреть за тобой и не допустить, чтобы ты кому-то звонила. Так что… Сама понимаешь…, – развел он руками беспомощно и отъехал к столу. Через секунду в воздухе появился белый провод, по-видимому, от зарядки.

– Ты всегда слушаешься брата? – мне стала интересна эта тема, поэтому я отложила альбом в сторону и уставилась немигающим взглядом на мальчишку.

Ответом мне послужил кивок головы и непринужденная улыбка.

– Руслан хороший, Марин. Он тебя в обиду не даст.

От его теплоты стало приятно, но сказанные слова, относящиеся к Щербакову старшему, казались мне настолько далекими и нереальными, что стало тоскливо на душе.

Ваня уважает Руслана, потому что тот к нему всегда относится безукоризненно, помогает и защищает, ни капли не раздумывая. Как настоящий брат. Безусловно, это похвально. При всем этом, у Руслана есть сторона, которая озлобилась на весь мир, и застилает своей чернотой все, что касается.

– Позвони Руслану. Я хочу с ним поговорить.

– Но…

– Просто позвони.

Ваня еще пару долгих секунд наблюдал за мной, затем начал рассматривать свой телефон в руке, наверное, в надежде на то, что тот испарится в воздухе. После протяжно вздохнул и набрал номер брата, протягивая мне мобильный:

– Да? – резкий голос бьет по ушам. – Звонишь чего? Через пару часов дома буду.

– Это я, – закрыв рукой низ телефона и рот, почему-то мямлю в трубку и, встав под скрип дивана, поворачиваюсь спиной к Ване.

– Соскучилась уже?

– Мне нужно позвонить.

– Кому?

– Родителям.

– Зачем?

– Руслан, я, что, не могу просто так им позвонить? Благодаря тебе я не могу включить телефон, так как зарядки от моего телефона нет у вас в доме.

– Она есть.

– Тогда почему мне ее не дают? Только не говори, что действительно запретил мне звонить.

– Ладно, не буду.

Тишина.

– Ты издеваешься?

Руслан устало испустил вздох и объяснил:

– Ты же просила не говорить. Вот я и не говорю.

– Я тебя убью!

– Притормози, принцесса, ты не первая в очереди, кто хочет это сделать. Список, знаешь ли, долгий.

– Если ты через два часа не приедешь домой и не отдашь мне зарядник, то я просто пойду до дома пешком, так как это равносильно тому, что я не позвоню родителям… В любом случае я смертник.

Мое дыхание начало выравниваться после бурной речи.

– Остынь, скоро буду, – и бросил трубку.

Сволочь! И как теперь его не ждать!

– Что сказал брат? – спросил Ваня и поспешил забрать телефон из моих рук.

– Сказал сидеть и ждать. Ты же знаешь его. Он немногословен.

Он кивнул, и мы, решив возобновить просмотр старых фотографий, направились к дивану. Я села, поджав под себя ноги, а Ваня остановился рядом, около обтертых пыльных подлокотников.

Первый альбом я уже пролистала, он содержал черно-белые фотографии молодых родителей Руслана и Вани, Анны Викторовны и Андрея Георгиевича. На них они выглядели молодыми и счастливыми. Будто и не догадывались о своей горькой судьбе, которая разбила в прах все мечты и надежды будущих детей.

Второй альбом я бегло просмотрела и остановилась где-то в середине, на том месте, где пошли детские фотографии Руслана и Вани. Перелистываю белую страницу и не сдерживаю улыбку, как только натыкаюсь прищуренным взглядом на цветную фотографию, на которой запечатлен маленький Руслан с короткой стрижкой, но довольно улыбающийся, и Ваня. Его совсем не узнать, никогда бы не подумала, что на этой и предыдущих фотографиях действительно он.

Перелистываю следующую страницу и немедля дергаюсь, почувствовав, как указательный палец поранился об острый край страницы. Шиплю сквозь зубы и прикладываю к губам подушечку пальца, втягивая появившиеся капли крови.

– Сейчас пластырь дам. Подожди, – начинает копошиться Ваня и отъезжает к столу.

Пока он усердно что-то ищет в ящике, мой взгляд приковывает одна фотография, от которой все мои внутренности стягиваются в один тугой узел и крепко сжимаются. Черт! Неужели это…

– Держи, – кидает мне пластырь на коленки и спрашивает: – сильно болит?

– Пустяк! – отмахиваюсь и продолжаю гипнотизировать детскую фотографию.

Руслану здесь примерно тринадцать лет, длинная челка на лбу, синие бриджи и оранжевая футболка. Видно, что в то время его одевала мама. Рядом с ним в обнимку стоит не кто иной, как Степанов Никита. Смешно, до одури. Со светлыми волосами, тоже с челкой, бледнолицый, угрюмо смотрит в камеру, но улыбается.

Что, черт возьми, здесь происходит? Руслан и Никита знакомы с детства? Дима говорил о том, что они переехали с Украины, еще в подростковом возрасте. Потихоньку, пазлы в моей голове начинают складываться, один за другим, выстраиваясь в огромную мозаику.

Руслан, Ваня, Никита…Три человека со сложными судьбами, нити которых переплетены и связаны. И сейчас мне уже не кажется, что переплетены они случайно.

День проходит быстро, за просмотром какого-то фильма на диске. Расположились мы с гостиной, представляющей собой небольшую комнату с длинным диваном, двумя креслами и старой антресолью. На низкой тумбочке стоял Смарт-ТВ.

Нина Петровна сидела на кресле, пила чай и читала книгу. На нас не обращала никакого внимания, лишь однажды спросила, хотим ли мы поужинать, но Ваня ответил, что сначала нужно дождаться Руслана.

Когда мне надоело карать время в доме, я быстро накинула на себя куртку, обула сапоги и вышла на крыльцо, попутно захватив с собой кружку душистого травяного чая.

На улице уже стояла сплошная темень. Были видны только разветвленные ветви деревьев, покрытые блестящим белым покрывалом.

Обхватив горячий напиток обеими руками, я сделала маленький глоток и стала всматриваться в лес.

– Ты решила менингит заработать? – испугал мужской голос со стороны, отчего я подавилась чаем и стала кашлять. – Где твоя шапка?

Руслан оказался лицом ко мне и в следующую секунду похлопал меня по спине, забирая из рук кружку. На глазах выступили слезы от нехватки воздуха, а горло першило. Я выставила руку вперед и хриплым голосом запротестовала:

– Не нужно. Все!

– Чего стоишь-то тут? – он не спешил отходить. По-прежнему стоял в двух шагах от меня и скользил темным взглядом по моему телу, затем посмотрел в глаза и отхлебнул мой чай.

– Тебя жду. Ты же велел.

– Да? – заискивающе хмыкнул мужчина и поставил чай на деревянную стойку крыльца. – А ты на этот раз решила послушаться? И никакой истерики не последует?

Кинув возмущенный взгляд Руслану, я поджала губы и сложила руки на груди:

– Когда это у меня была истерика?

– Тебе, что, память отбило? – Я даже не поняла, в какой момент он снял с себя шапку и надел ее на меня.

– С тобой невозможно разговаривать, – заключила я недовольно и поинтересовалась: – Где ты был? Ничего плохого же не случилось? А то Нина Петровна весь день переживала за тебя.

– А ты?

Я потупила взгляд и переспросила с хрипотцой. Голос все еще саднило.

– А что я?

– Переживала? – он надел на голову капюшон и подошел непростительно близко, отчего концы наших носов соприкасались, а подушечки моих пальцев заискрило от желания дотронуться до небольшого шрама около виска. – В армии получил, – объяснил мужчина, словно читая мои мысли.

– А откуда другие?

– Я был не самым послушным подростком, принцесса. Всегда встревал в драки. Однажды по юношеству получил ножевое ранение. Бабуля тогда чуть с ума не сошла, ругала родителей, что моим воспитанием должным образом не занимаются.

– Сколько тебе было, когда родители погибли? Мне Ваня поведал, что они отравились угарным газом ночью… – ворошу болезненную для него тему. Ему неприятно, видно по лицу: поджимает плотно губы, щурится, отведя взгляд в сторону.

– Это случилось пятнадцать лет назад. Больше не нашлось темы для общего разговора?

– Я пытаюсь понять, почему ты стал таким… Не оправдываю твои поступки. Просто… Наверное, всегда найдется что-то, что меняет твою жизнь с ног головы. Возможно, жизнь прогнула, заставила…

– Ты все-таки пытаешься придумать мне оправдания. Не нужно. Жизнь меня не заставляла. Я сам.

– Но почему?

– Потому что иногда нужно играть на опережение. По-другому я не смог. Как там говорят? Из двух зол выбирай меньшее? У меня не было такого выбора, принцесса.

Щербаков прислонился своим лбом к моему, закрыв глаза, будто со мной он отдыхал, забывал о главных проблемах.

– Пойдем, простынешь иначе. Я надеюсь, у тебя не хватило мозгов позвонить родителям с телефона брата?

Немного оттолкнув его, я спрятала лицо в руках и приглушенно застонала.

– Что? Действительно не сообразила? – по-настоящему развеселившись, спросил он.

– Замолчи. Просто замолчи.

Глава 19

Мы еще немного стоим на крыльце. Я жду, пока Руслан покурит, топчась на месте и вдыхая свежий морозный воздух. Мы стоим с ним вдвоем и случайно кидаем взгляды друг на друга.

– Так бывает, – неожиданно для меня проговаривает он и стряхивает указательным пальцем пепел от сигареты. – Мне иногда даже обидно.

– Ты про что? – не понимаю я и, немного подумав, спрашиваю разрешения, протянув руку: – можно?