Я открыла мятую тетрадку и начала читать: « В субботу это было, у нас на кухне стекло треснуло на форточке, я пошёл к мастерским, новое стекло вырезать. Только снег сошёл, грязно вокруг. Иду, думаю, что надо было попросить Сашку, чтоб он со стеклом меня домой отвёз. То подскользусь и сломаю стекло или сам порежусь. Иду, рассуждаю так про себя. Вдруг, слышу, меня окрикнули: «Петров, дядя Лёша!» Поворачиваю голову на голос, а из окна высунулась Нинка Сомова, доярка, и рукой мне машет, чтобы я подошёл. Я подошёл, а она мне «Дядя Лёша, у нас за огородом кто-то могилку сделал и крест поставил» А я ей: «Ну и что, может у кого собака сдохла, вот и зарыли». Она мне: «Так там твоё имя нацарапано» Мне стало не по себе. Пошли мы с ней к этой могилке. А там и вправду нацарапано мелко, вроде как гвоздём: Петров Алексей Николаевич, родился 14 июня 1921 года, умер 20 декабря 1972 года. То есть, восемь месяцев мне ещё до смерти отмерили. Я её послал за лопатой, разрыл землю, а там моя шапка зимняя закопана. Я её как раз неделю назад оставил в магазине, а когда вернулся, её уже не было. Я тут же её закинул дальше в кусты, не нести же её домой. Расстроился, понятно. Стекло вырезал, но брать не стал, Сашку, думаю, за ним пошлю. А сам пошёл к знахарке. Сижу возле её дома, жду её. Она меня ещё издалека увидела, подошла и сразу говорит: « Мне Нинка ещё два дня назад рассказала про могилу, я тебе всё приготовила, хотела сама тебе принести, да ты уже сидишь здесь. Что там было закопано?». Я сказал, что моя шапка. Она выдохнула облегчённо, говорит: «Не бойся, волос на голове у тебя давно нет, а без твоих волос всё зря он затеял». Я ей говорю: «Только один человек мог такое придумать» А она на меня как набросится: «Ты, старый, ходишь по всей деревне, молотишь языком, что ни попадя, сколько людей из-за этого уж сгинуло. Тебе всё неймётся». Сходила в дом, принесла мне какой-то сучок, нитками перемотанный, велела носить при себе, только я пока шёл домой, его потерял. А где в такой грязи потом его найдёшь. Потом я слёг с кашлем сильным, две недели провалялся дома, потом меня в больницу положили, там ещё месяц провалялся. Домой вернулся, когда огороды уже были посажены. В магазине Петьку Помошко встретил, он на меня зыркнул, ничего не сказал. А знахарка мне сказала, чтобы я не вспоминал больше про старое, молился».

–Выходит, что Помошко решил его свести в могилу. Только не получилось – Иван обратно убрал тетрадку в коробку – Что думаешь?

–Я думаю, что Помошко плохим колдуном был. Неудачником. Не давалось ему колдовское дело. Наверное, Алексей Николаевич, добрый человек, хотел помочь ему, с советами к нему лез, журналы всякие ему хотел подсунуть.

–Вот Помошко и решил радикально с ним разобраться – согласился Иван.

–Нет – я покачала головой – если бы он хотел радикально с ни разобраться, он бы в таком укромном уголке могилку сделал. Я думаю, в нём уже начали бороться добро и зло.

Иван пошёл на свой огород, и я вызвалась ему помогать. Прополола ему морковные грядки, капусту, а он в это время картошку окучил. Вышли с огорода уже часов в семь вечера. Я сварила картошки, Иван достал квашенной капустки из погреба, колбаски порезали и все наелись. Потом Иван пошёл топить баню, Саша с Виктором посуду мыть вызвались, а я пошла отдохнуть. Я как была, прямо в одежде, прилегла на кровать, чтобы недолго подремать, но, незаметно для себя, уснула.

Проснулась я на следующий день, когда уже вовсю светило солнце. Я открыла глаза, первые минуты была полная дезориентация во времени. Потом яркая, как молния, мысль обожгла меня – я должна была быть на перекрёстке сегодня ночью! Я соскочила с кровати и метнулась в большую комнату. Там никого не было. Я вышла из дома и увидела своих товарищей, грустно сидящих за столом.

–Почему вы меня не разбудили? – сходу набросилась я на них.

–Мы тебя полночи пытались разбудить. – Илья обеспокоенно посмотрел на меня – С тобой всё в порядке?

–Вроде, да.

–Такое впечатление, что ты в коме была. Дыхания почти неслышно было. – Иван внимательно меня оглядел – Выглядишь вроде нормально, как всегда. Что во сне видела?

–Тётя Оля, мыши ещё вчера вечером улетели. – Вклинился в разговор Дениска. – Сначала они облепили рябину, посидели на ней, часов до одиннадцати. Потом разом все поднялись и в лес полетели.

–Они в южный лес полетели – отстранённо проговорила я, не задумываясь – оттуда дальше полетят, через Башкирию. Там и будут зимовать, возле Каповой пещеры.

Я сама была в удивлении от того, что только что сказала, и оглядела присутствующих. Они, тоже в удивлении, уставились на меня.

–Даже не хочу знать, откуда такие сведения, – наконец проговорил Илья – оракул ты наш.

–Тётя Оля, ты сегодня какая-то странная. – С сочувствием в голосе проговорил Дениска – А мысли читать ты можешь?

–Не знаю, Дениска. Надеюсь, что нет.

Иван спросил меня:

–Так ты видела что-нибудь во сне?

–Ничего не видела. – Ответила я – Я не помню, чтобы раньше такое со мной было. Мы опоздали? Полнолуние кончилось?

–Астрономическое полнолуние было сегодня ночью, но фактически мы будем видеть полную луну ещё ночи две. – Илья похлопал меня по руке – Мы рады, что ты проснулась. Ночью какие только мысли нам в голову не лезли.

–Мы тебе даже нашатырный спирт под нос совали, – сказал мне Дениска – ты вообще не шевелилась. Мы спать пошли уже во втором часу. – Он опять переключился на своё, наболевшее – У нас в сарае до сих пор пахнет мышами. Морды у них жутко противные, я как глаза закрою, так и вижу их перед собой.

– Оля, пойдёшь в баню? – Спросил меня Иван, я согласно кивнула – Она ещё теплая, сейчас подтоплю немного ещё, – он пошёл к бане – Сходи, погрейся.

Я попила чаю, посидела ещё немного, греясь на солнышке, и пошла в баню. Легла на полок, чувствуя, как горячий ароматный воздух заполняет мои лёгкие, разливаясь по всему телу. До чего хороша русская баня! Весь мир остался далеко за стенами, а здесь полный покой и умиротворение. Я не торопилась. И вообще, это была я и не я. Одна часть меня, та, которая всегда была мной, продолжает механически делать то, что привыкла делать всю жизнь, пытаясь везде успеть и нечего не пропустить. А другая я, новая и пока не знакомая, только родилась, наполняясь новыми ощущениями. Но та, новая я, гораздо важнее меня той, которая прошлая я. Вот такой клубок из меня.

Из бани я вышла через пару часов.

Иван, укладывая в свой рюкзак топор, ножовку, мотки верёвок, ещё какое-то снаряжение, сказал нам:

–Предлагаю вам сегодня сделать выходной, походить по лесу, грибков пособирать. Насушите их, а зимой грибница за милую душу уйдёт. Мы с ребятами с инспекцией пойдём, вас проводим до самых грибных мест, там вас оставим, а сами дальше пойдём. Здесь не очень далеко, обратно дорогу найдёте, – потом, подумав, добавил – Полкана вам оставлю.

Иван дал нам большую корзину, флягу с водой, ножики, и мы поспешили за ними по узкой лесной тропе в лес. Прошли небольшой берёзовый пролесок, прошли ромашково-васильковое поле, и зашли в смешанный лес. Иван нам показал в сторону осинок:

–Идите в ту сторону. Глубоко в лес не ходите, по кромке старайтесь идти, там всегда красноголовиков полно.

И они пошли вглубь леса, а мы неспешно разбрелись среди редких деревьев. Лицо обдувал лёгкий ветерок, ласково перебирая листву на осинках и берёзках. Я слышала радостные возгласы Ильи и Дениски, видела, как они бросались к найденным грибам, показывая мне и друг другу находки. Полкан весело носился от одного к другому, игнорируя меня. Я даже не пыталась разглядеть красные шляпки среди травы. Я просто тихо и молча шла. Сколько времени мы шли, не знаю. Я увидела, что Илья и Дениска остановились и ждут меня.

–Что, так и ни одного гриба не видела? – подозрительно спросил меня Илья – или ты только мухоморы искала?

–Нет, не видела.

–Тётя Оля, – Дениска достал из полной корзины один здоровый красноголовик – Это я нашёл, он наверно килограмм весит. Красивый, да?

–Да, очень.

–Пошли обратно, надо обед варить. Хорош мять! – Илья взял из рук Дениски гриб и положил его обратно в корзину, и уже мне – Сегодня ты не в себе и надо домой скорее идти, пока ещё что-нибудь не выкинула. Прямо вижу, как ты задумываешь что-то.

Мы неспеша пошли обратно. Я отстала от них, голова была у меня пустая, ни одной мысли, ни одного образа. Такое впечатление, что ветер, гулявший по полю, пролетал насквозь меня, не задерживаясь. Придя домой, первым делом мы вымыли и вычистили грибы, Дениска их мелко нарезал, потом расстелили в сарае газеты и разложили грибы на них.

Потом я поставила варить суп, пожарила картошки, наделала котлет. Всё это я выполняла, как механическая кукла. Илья с Дениской между собой переговаривались, но ко мне не подходили. Я открыла блокнот, чтобы хоть что-то записать из последних событий, но просидела над чистым листом, так и не написав не единого слова. Просто ступор какой-то.

Вечером вернулись Иван с ребятами. Мы все сели за стол, они оживлённо нам рассказывали про каких-то птиц, смеялись. Подшучивали друг над другом. Я себя чувствовала как нежданный гость на чужой свадьбе. Наконец Иван не выдержал:

–Оля, может, ты с нами поговоришь?

–Ага, Ольга, на самом деле, хватит народ пугать. – Илья сделал такое выражение лица, что Дениска засмеялся – Как мы с тобой пойдём в полночь на перекрёсток, если ты сейчас уже похожа на приведение? Я представляю себе эту картину. Стоишь ты на перекрёстке, бледная, как смерть, и петлю в руках держишь. А представляешь, например, в это время американский спутник за нами шпионит, и видит это? Так у него же все сенсорные приборы откажут со страху! Господи, Оля, ну хоть улыбнись, я же пошутил!

Я улыбнулась.

–Ладно, не улыбайся. Иван, а на какой перекрёсток мы поедем?

–На перекрёсток, где одна из дорог идёт на кладбище. Это здесь. – Иван достал карту и ткнул пальцем в какую-то точку – Вот дорога с трассы поворачивает на Выселки – он повёл пальцем вдоль серой извилистой полосы – а здесь, перед самым въездом в деревню, к ней примыкают две дороги. Вот слева, это дорога идёт на кладбище. А справа – дорога ведёт через Лепихино в райцентр. Ольгу мы высадим на перекрёстке, а сами проедем в деревню. Станем метрах в пятидесяти от перекрёстка, из машины не будем выходить, в этом месте перекрёсток хорошо просматривается, будем за тобой наблюдать. Оля, одобряешь?

–Да, лучше не придумаешь. Только наоборот сделаем. Я с вами доеду до деревни, вы там встанете в кустах, а я одна дойду до перекрёстка. Мешок с верёвкой не забудь.

Он кивнул:

–Хорошо. Как скажешь. – Потом добавил – Не бойся, мы будем рядом.

–Я не боюсь.

Дениска с Сашей пошли мыть посуду, Иван с остальными пошли в сарай щели заколачивать и порядок наводить. Я сидела возле стола и ждала полночь.

Ехать на перекрёсток вызвались все, даже Саша с Виктором. Поэтому поехали на Уазике. Когда машина остановилась, луна уже светила над самой дорогой, полная и яркая. Я достала из мешка верёвку и пошла к перекрёстку. Не было страха, но почему-то тревожной червоточинкой в груди ныло сердце.

Я остановилась посреди всех трёх дорог. Постояла. Вдохнула полной грудью свежий ветер. Почувствовала, как воздух стал густеть. Звуки стихли. Только луна, как холодное окно в иной мир, освещало всё вокруг неживым светом. Потом я услышала хлопанье крыльев и повернулась на звук. Ко мне, с противоположной стороны от луны, летела огромная летучая мышь. Она резко снизилась и полетела над самой землёй. Несмотря на резкие взмахи её больших крыльев, воздух оставался неподвижным. Подлетев почти вплотную ко мне, она издала пронзительный крик, опустилась лапами на землю, сделала пару шагов, убирая крылья, которые сразу стали мохнатыми и длинными лапами, и потянулась к верёвке. Хищный оскал на морде стал ещё шире. Она схватила верёвку и потянула к себе. Я не выпустила верёвку из рук, крепче сжав её. Она уже сильнее дёрнула к себе, зарычала, но я не разжала рук и не сдвинулась с места. Мышь завыла, и обеими лапами начала вырывать верёвку, потом, приблизила к моим рукам свою пасть, собираясь впиться зубами. Я нагнулась к её уху и прошептала ей: «Ты – ничто, ты – морок». Мышь задрожала. Удивлённо, и почти по-человечьи, посмотрела на меня. И мелким песком просыпалось на землю то, что только что было огромной летучей мышью.