И теперь я точно знаю, что мне не послышалось – я буквально чувствую, как из ее груди вырывается стон. Он звучит страдальчески и измученно, и Аурен легонько хмурится.

Сердце подскакивает к горлу, и дышать становится все труднее. После потери сознания Аурен не издала ни единого звука, не поменялась в лице.

Я бегу в крутую гору мимо насеста тимбервингов. Миную ряд покореженных деревьев, где обрывается дорожка, выложенная камнем, и заканчивается расчищенный участок. С трудом пробираясь через снег высотой в три фута, я иду вдоль подножия горы.

– Постарайся проснуться, Аурен.

Каждый фут расстояния, который я проложу между нами и деревней, может стать вопросом жизни и смерти. Понятия не имею, что случится, если ее золото проснется полностью, но есть у меня предчувствие, что это только начало.

Я с трудом дышу, пытаясь бежать по глубокому снегу, и пару раз чудом не падаю. Только благодаря исключительному упорству я крепко держу Аурен, карабкаясь в гору. С каждой секундой одеяла становятся тяжелее, и я чувствую, как ткань все больше пропитывается золотом и тяжелеет.

От порыва ветра мерзнут уши, а из-за карающего снега почти ничего не видно. Но наконец я добираюсь до поворота, и в то же мгновение золото, уже не сдерживаемое слоями ткани, начинает капать на землю. Струйки вырываются из-под одеял, приземляясь брызгами на снег, а Аурен начинает дрожать. Теперь у нее постоянно вырываются болезненные стоны, а по телу пробегает дрожь, но, кажется, причина не в холоде.

Когда хватаюсь за нее покрепче, руки в перчатках становятся липкими. Золото уже не просто капает, как масло, а пропитывает ткань, позолотив каждую ниточку и продолжая стекать с кожи Аурен. Не знаю, сколько еще до наступления темноты, но небо темнеет, хоть и не очень-то быстро.

– Черт!

Добравшись до излома в склоне горы, я почти ныряю в расщелину. Как только мы оказываемся в ее светящихся глубинах, укрывшись от бури, я встаю на колени на каменистую землю и опускаю Аурен.

Испачканными золотом перчатками я разворачиваю одеяла, и ее тело тут же начинает трястись. Из нее изливается густое, как сироп, золото, и собирается на земле. Оно уже не капает так медленно и ровно, а льется потоками, хватая и ощупывая все вокруг, – будто ища, кого бы можно изувечить.

Оно впитывается в ткань моих брюк, пока я стою на коленях, и начинает ползти ко входу в пещеру. Когда Аурен бьется в конвульсиях, я пытаюсь ее удержать, но от страха в груди заходится сердце, а в ушах стоит звон. Если она не проснется, если ночь ее не остановит, то ее золото доберется до деревни…

Когда я обхватываю лицо Аурен рукой, моя перчатка липнет к ее щеке.

– Золотая пташка, просыпайся. Ты должна проснуться!

Ее сила бьет ключом, аура становится переменчивой, а меня захлестывает такая сильная паника, что, похоже, я и сам начинаю дрожать.

– Я больше не буду травить тебя гнилью, слышишь? Проклятие, я больше не стану этого делать. Так что просыпайся!

Аурен приоткрывает рот и издает крик, который эхом разносится по пещере. Золото словно огрызается в ответ, взбирается на стены и проникает в их голубые прожилки, лишая нас слабого свечения.

И все же от громкого крика Аурен и потока силы ее аура внезапно возвращается к жизни, становясь ярче, чем за последние дни. Мне приходится прищуриться, но потом она снова почти гаснет, и в груди у меня замирает сердце, не давая сделать столь нужный вдох.

Золото извивается, устремившись к Аурен, словно желая поглотить ее полностью, пока до нее не добралось что-то еще.

– Аурен! – кричу я и трясу ее за плечи. – Просыпайся!

А потом я пячусь назад, потому что Аурен слишком резко распахивает глаза.

Я с изумлением выдыхаю:

– Аурен…

Вижу, как расширяются у нее зрачки. Вижу, как мерцают золотистые глубины ее радужек. Золото вокруг Аурен полностью застывает и перестает капать. Перестает растекаться. Возможно, наступила ночь, и теперь золото наблюдает за мной так же пристально, как и она сама.

В виске стучит кровь, но я даже пальцем пошевелить не осмеливаюсь. Я сижу как вкопанный, прислушиваясь к интуиции.

– Золотая пташка? – спрашиваю я.

Но я быстро нахожу ответ сам – в ее глазах.

На меня смотрит не совсем Аурен.

Я успеваю лишь вдохнуть воздуха, потому что в следующую же секунду она нападает.

Глава 13

Слейд

Огромные завитки жидкого золота вырываются, обвиваются вокруг меня веревками, а потом откидывают прочь. Они с такой силой вбивают меня в зазубренную стену, что в глазах темнеет. Я падаю на бок, охнув от боли, но только благодаря бесконечным тренировкам снова вскакиваю.

Меня охватывает чувство дежавю, потому что в двадцати футах от меня стоит Аурен, а за ее спиной позолоченным гребнем вздымается волна. Аурен часто дышит, сжимая кулаки, из которых сочится золото, и внимательно следит за мной прищуренным взглядом.

– Аурен.

Я пытаюсь осторожно шагнуть к ней, но из ее горла вырывается рык. Я провожу оценивающим взглядом по ее телу. Когда делаю шаг, она вытягивает руку и хлыстом бросает в мою сторону веревку клейкого золота. Но оно меня не трогает, потому что пока это всего лишь предупреждение.

Я ухмыляюсь, а она подозрительно прищуривается.

О, Золотая пташка, я тебя вижу.

– Итак, ты наконец-то проснулась, – будничным тоном говорю я, мельком посмотрев на зависший в воздухе золотой хлыст, готовый в любой момент нанести удар. – А ты вовсе не жаворонок, да?

Сквозь стиснутые зубы у нее вырывается еще один рык.

– Я так и думал. Все нормально, Райатт ведет себя еще хуже. Хотя, – задумчиво произношу я, броcив взгляд на темнеющий вход в пещеру, – сейчас все равно ночь.

Медленно и неспешно я делаю шаг влево, обходя ее. Я сохраняю между нами ту же дистанцию, но Аурен двигается вместе со мной. С ее тела больше не сочится золото, но оно собралось вокруг нее.

За ней простирается золото, в котором отражаются ее движения, и оно колышется, как морская волна. Но мое внимание приковано к Аурен и ее ауре, мерцающей вокруг ее силуэта.

– Ты знаешь, сколько дней проспала? – спрашиваю я тем же убеждающим тоном. – Лежала на кровати, не просыпалась, не ела. Готов поспорить, ты, наверное, чувствуешь небольшую слабость.

Как только я произношу «слабость», гнев прорывается сквозь золото, и она с силой швыряет его в меня. Но теперь я готов и успеваю увернуться от липкого хлыста до того, как он наносит удар. Золото ударяется о камень и разлетается брызгами.

Я цокаю языком:

– Не очень-то вежливо.

Ее лицо искажается в злобном оскале.

– А, понимаю, – беззаботно говорю я и стаскиваю испачканное пальто, уронив его на землю, а потом медленно закатываю рукава. – Вежливой ты быть не хочешь. Ты хочешь драться.

От одной этой мысли тело мое меняется: кожу предплечья и позвоночник пронзают черные шипы. Они обрамляют мои брови, и я касаюсь языком клыков, которые теперь торчат изо рта. Аурен пристально следит за моим изменением, как зверь, оценивающий другого хищника. Я с заостренными ушами и полоской серой чешуи на скулах дарю ей улыбку истинного фейри.

Аурен тяжело дышит, а тело ее так напряжено, что кажется, будто она – туго натянутая струна. Аурен не станет слушать мои увещевания вновь стать собой. Нет, она только и ищет повода сорваться.

Вот почему я поднимаю руку и жестом приглашаю ее подойти ближе.

– Если хочешь драться, то дерись со мной.

Большего приглашения ей и не нужно.

Аурен разводит руки в стороны, и золотая волна за ее спиной раскалывается. Потом она хлопает в ладоши, и золото повторяет ее движения, но я падаю на колени и откатываюсь в сторону до того, как оно врезается в меня. Аурен отлично фокусируется на битве. Она не истощает свои силы, как в замке Рэнхолд, и ее аура держится плавно, хотя Аурен не совсем в себе.

Но мне тоже кое-что известно о двойственности характера.

– Это все, на что ты способна? – отскочив назад, провоцирую я.

Она разворачивается ко мне, испепеляя взглядом. Золото двигается вместе с ней, отбрасывая ее волосы назад, закручиваясь перекошенными волнами, и встает рядом в позицию нападающего хищника. Сжав кулак, Аурен направляет его в мою сторону, пытаясь меня изувечить. Я отпрыгиваю, но не слишком быстро, и от силы удара оно брызжет на меня. Вижу, как горят ее глаза, как напряжена челюсть, и в ответ ухмыляюсь.

Аурен снова и снова направляет на меня волны. Но я не только проворен, но и прекрасно ее знаю. У меня получается предугадывать каждое ее движение. Я успеваю понять, что она сделает в следующую секунду, и увернуться от золота до того, как оно в меня врежется.

Каждый раз, как Аурен пытается уложить меня на лопатки, я выскальзываю из ее золотых объятий и, посмеиваясь, кружу вокруг нее. Золото держится наравне, одновременно со мной ударяя о землю и выгибаясь дугой. Аурен явно злится, судя по тому, как она хмурит брови и почти не моргает. Но она так непринужденно владеет своей силой, что выглядит, черт возьми, великолепно.

Увернувшись от еще одного летящего в мою сторону всплеска, я с улыбкой вытираю с щеки брызги.

– Если хочешь нанести удар, нужно быть быстрее, – издеваюсь я.

Она с досадой кричит и меняет тактику. Теперь Аурен разделяет переливающуюся волну на сотню гнущихся канатов и обрушивает их на меня, как хлысты. Я пригибаюсь, но одним хлыстом она попадает мне в живот и впечатывает в камни.

От удара я кряхчу и, сверкая глазами, замечаю ее реакцию. Она довольно приподнимает уголки губ, но, заметив, что я тоже одариваю ее быстрой ухмылкой и вскакиваю на ноги, тут же перестает улыбаться.

– Уже лучше, Золотая пташка. Но, может, оставишь золото и ударишь меня как следует? – вкрадчивым тоном произношу я.

Растерявшись, она недоуменно смотрит, а потом в гневе поджимает губы. Золото по одному щелчку ее пальцев тут же теряет форму и падает на землю, растекаясь под подошвами моих сапог. Золото мгновенно затвердевает, и хотя толщиной оно всего около дюйма, этого хватает, чтобы пригвоздить меня к земле.

Умная девочка.

Теперь, когда я увяз в золоте, Аурен подходит ко мне, довольно покачивая бедрами. Когда она останавливается напротив меня, в ее глазах появляется блеск. Любой, кто оказался бы на моем месте, в штаны бы наделал от страха. Или хотя бы попытался вылезти из сапог и убежать. Ну а я? Я только завелся. И не схожу с места.

– Ты великолепна, когда слетаешь с катушек, – говорю я ей.

И прижимаюсь ртом к ее губам.

Ее рот теплый и податливый, а еще покрыт золотыми каплями, и я, не сдержавшись, пробую их языком. Всего секунду мы касаемся губами, а потом Аурен отпихивает меня, и затвердевшее золото снова становится жидким. От ее силы я отшатываюсь, чувствуя, как золото плещется вокруг моих голеней.

Аурен шумно дышит и кажется еще более сердитой. Она подносит пальцы к губам, и ее золотистые глаза вспыхивают. Мгновение она просто злобно смотрит на меня, пока золото колышется у наших ног.

Ну же, Золотая пташка.

Готовясь к следующему удару, я собран, но держу себя непринужденно. Аурен опускает руку, и я устремляю взгляд вниз, на золото, в ожидании, что оно снова атакует.

Вот почему я совершенно застигнут врасплох, когда Аурен набрасывается на меня. Я напрягаюсь, почувствовав, как с силой она врезается в меня, вынудив сделать шаг назад, чтобы устоять.

Спустя мгновение я понимаю, что это совсем иное нападение. Аурен больше не пытается меня ударить. Она пытается меня поглотить.

Когда она набрасывается на мои губы, я приоткрываю рот и обхватываю ее за бедра, которыми она обвивает мою талию. Но теперь Аурен не отталкивает меня, а запускает руки мне в волосы и, требуя большего, с силой притягивает к себе. Когда я сплетаюсь с ней языком, Аурен стонет, но теперь не от боли или досады, а от истинного восторга и наслаждения.

Черт возьми, как сексуально.