Он не ответил. Даже не пошевелился. Продолжил пялиться в смартфон, делая вид, что случайно пропустил реплику мимо ушей. Но она знала, что он услышал прозвучавшую фразу. А он знал, что ответ на её вопрос – «Да».

16 июля, суббота

– Бай, не вредничай! Замри, пожалуйста, – попросила Криденс. – Ну, не шевелись ты хоть секунду, сколько можно просить?

Кот ответил девушке внимательным взглядом больших зелёных глаз, понял, что Кри может обидеться, поэтому решил смилостивиться и выполнить просьбу: вскочил на скамейку, упёрся передними лапами в спинку и широко зевнул. А зевнув – замер, позволяя Криденс сфотографировать себя на телефон.

Он умел позировать.

– Спасибо! Отлично!

Бай закрыл пасть и, навострив уши, посмотрел вдоль бульварного сквера. Тоже для съёмки.

– Отличное фото! – Криденс любила делать много кадров, а затем неспешно выбирать лучшие, сравнивая и подмечая отличия в эмоциях или позах. И ещё она знала, что коту нравится внимание и позирует он с удовольствием. Но по кошачьей привычке вредничает.

– Хвост не хочешь поднять?

Кот чуть повернул голову и наградил девушку высокомерным взглядом.

Получился отличный кадр.

– Я знала, что ты так сделаешь!

Ответа не последовало.

Бай иногда перехватывал Криденс по дороге на работу. Выходил навстречу, тёрся об ноги и так звал куда-нибудь гулять: в сад Баумана, в сад Эрмитаж, в скверы или просто бродить по дворам и переулкам. Вдвоём. Потому что это было только их время. Бай резвился, позволял себя фотографировать и охотно брал вкусняшки, которые девушка всегда держала при себе – для него. Бай веселился, а Криденс рассказывала ему новости и чувствовала – не знала, как об этом можно знать? – а именно чувствовала, что кот не просто принимает внимательный вид, а понимает, о чём она рассказывает.

При этом приходил Бай только в те дни, когда Криденс шла на работу одна – бывало, что Феликс задерживался и выходил из дома вместе с девушкой, но к двоим кот не подошёл ни разу. И в квартире Вербина побывал однажды. Явился без предупреждения, встретил парочку у подъезда, поднялся с ними в квартиру, внимательно осмотрел и обнюхал все комнаты, но от угощения отказался, не посмотрел ни на блюдце с молоком, которое выставил Феликс, ни на вкусняшки от Криденс. Закончив осмотр, уселся у входной двери, а когда её открыли – ушёл, дав понять, что мешать не собирается. И когда Вербин спросил, что это было, Криденс ответила, что Бай не мог не проверить, где она теперь живёт, а после проявил деликатность, поскольку к Феликсу кот относился… нормально. Они оба друзья Криденс, она ими дорожит, и этого коту было достаточно.

«С ним вы не друзья, но и не враги, а это очень важно».

Вербин отнёсся к словам девушки без привычной иронии.

– Ты слышал об этом убийстве? – спросила Криденс, удобнее устраиваясь на лавочке и поглаживая улёгшегося на колени Бая. – Какой-то урод убил девушку и запихнул её в багажник машины. А потом выложил в Сеть видео, представляешь? Выложил, вроде как похвастался тем, что натворил, и пообещал, что будет убивать дальше.

Кот фыркнул.

– Слышал? Никогда не пойму, что у таких уродов в головах творится. Зачем они так поступают? Откуда в них такая жестокость? – Короткая пауза. – Извини, чуть было не сказала: «звериная жестокость».

Кот тихонько замурчал, соглашаясь с тем, что звери до такой дикости не опускаются.

– Так вот, Лексу поручили расследовать это убийство. Я на сто процентов уверена, что он справится, но знаешь… я чувствую, что он… Нет, конечно, Лекс не боится, но ему неприятно.

Кот продолжил урчать, но при этом будто случайно выпустил когти на правой лапе. Просто выпустил. И тут же втянул обратно.

– А Лекс видел много разного. Я тебе не рассказывала, да и он мне не часто рассказывает и без особых подробностей, считает, что мне не следует знать о том дерьме, в котором ему приходится возиться, но я знаю, что он видел очень много. А для себя Лекс отрастил броню. Не безразличие, а хладнокровие. Он всегда спокоен, всегда оставляет грязь снаружи, но сейчас я чувствую его беспокойство. Лекс думает об этом деле постоянно. Нет… не так… он постоянно думает о своих расследованиях, но это он чувствует, понимаешь? Это убийство вошло в него, а это убийство – Зло, настоящее Зло. И надеюсь, оно к нему не прилипнет.

Кот неожиданно поднял голову, посмотрел Криденс в глаза и отвернулся.

– Что-то не так?

Криденс почувствовала, что Баю то ли надоела тема, то ли стала неприятна. Неприятна почти так же, как Вербину.

– Но ведь всё будет хорошо?

Бай поднялся и ткнулся лбом в грудь Криденс.

– Значит, всё будет хорошо…

Когда Бай так делал, девушка в это верила. Или хотела верить.

– Какой красивый котик! Сибирский?

Увлёкшись разговором, Криденс не заметила, что на лавочку присела пожилая женщина. Некоторое время соседка молчала, не сводя глаз с Бая, но в конце концов не сдержалась и завела разговор.

– Вы не боитесь гулять с ним без поводка?

– Сибирский, – улыбнулась в ответ Криденс. – В поводке не нуждается.

– Воспитанный? – уточнила женщина, бросив короткий и не очень одобрительный взгляд на татуированную руку девушки.

– Свободный.

– То есть он не ваш?

– Коты не бывают чьими-то, – объяснила Криденс. – Иногда они соглашаются дружить, но никогда – служить.

– Наверное, поэтому у меня никогда не было котов, – вздохнула женщина.

– Только кошки?

– Только собачки. – Она загрустила. – Они живут не очень долго, но соглашаются быть чьими-то.

– Люди сами выбирают себе друзей.

– А кошки? То есть коты?

– Он меня нашёл. – Криденс ответила после долгой паузы. И вновь улыбнулась, но на этот раз – Баю, который продолжал стоять на её коленях. А Бай заурчал, потянулся и ткнулся носом в нос девушки.

* * *

Первые дни, а то и часы расследования – самые важные и энергичные. Преступление только совершено, кровь ещё дымится, следы совсем свежие, адреналина полно, и хочется как можно быстрее добраться до преступника. Каждая информация – новая, принимается «на ура», быстро обдумывается и кирпичиком укладывается в стену расследования. Никто не отвлекается, все увлечены получением новых «кирпичиков» и выстраиванием их связи с соседними. Если везёт и информации поступает много, бодрость старта сохраняется на протяжении всей дистанции и преступник оказывается за решёткой очень и очень быстро. Если же раскрыть преступление по «горячим следам» не получалось и расследование принимало затяжной характер, если темп терялся, становясь медленным и спотыкающимся, а в воздухе начинал ощущаться «запах висяка», то настроение ухудшалось, что не сильно помогало раскрытию преступления.

Сотрудников, занимающихся делом Кровососа, уныние ещё не охватило – шли всего вторые сутки расследования, однако оперативники уже поняли, что имеют дело с умным убийцей, и почувствовали, что темп несколько упал. Классические методы, то есть те, которые стали классическими в последние годы, результата не принесли, идентифицировать Кровососа с помощью видеокамер или смартфона не получилось, и нужно искать новую стратегию поиска.

Или надеяться на глупую ошибку, которую преступник может совершить, а может не совершить во время следующего убийства.

– Кровосос ушёл с первых полос, но связанные с ним материалы по-прежнему в топе поиска, – недовольно рассказал Шиповник, разглядывая подчинённых. – Если вы думаете, что я сам об этом узнал, то ошибаетесь – мне об этом поведал наш уважаемый следователь. Специально позвонил и поведал. Сказал, что раз интерес к теме затихает, но не пропадает, нужно что-то делать и как-то себя проявлять.

– Поэтому он решил не приезжать? – пошутил Колыванов.

– Да, будет работать над поимкой преступника удалённо.

– А так можно было?

– Не тебе.

– Извините.

– Ну, кто на что учился.

Полицейские помолчали, не сговариваясь подумав о том, что «киношный» поступок убийцы по привлечению внимания к преступлению выглядит не только нестандартно, но и нелогично: когда нет огласки, проще признать, что убийца оказался умнее, и перевести дело в разряд «висяков». Радости это никому не доставит, но позволит отступить без публичных репутационных потерь.

«Или ему действительно нужна слава? – угрюмо подумал Вербин. – Хочет прозвучать, как Чикатило?»

– Ничего, сейчас какая-нибудь тиктокерша замуж выйдет на пару недель или разведётся по-быстрому – и все мгновенно забудут о Кровососе, – произнёс Колыванов.

– Я думал, тиктокерши маленькие, – отозвался Феликс.

– Ну, если не тиктокерша, то ещё кто-нибудь из Сети. Главное, чтобы побольше подписчиков.

– О чём вы сейчас? – поинтересовался Шиповник.

– О жизни, товарищ подполковник, о том, что происходит за стенами вашего кабинета, – почти по-уставному доложил Вербин.

– За стенами моего кабинета происходят расследования преступлений, – подыграл ему Шиповник. – Вам это ясно, товарищ майор?

– Так точно!

– И я пока слышу от вас что угодно, кроме доклада о положительном ходе расследования. Что наводит меня на неприятные мысли. – Шиповник демонстративно посмотрел на часы, показывая, что пора завязывать с шутками, и отрывисто спросил: – Что накопали? Имя жертвы установили?

Подполковник понимал, что не установили – о таком успехе оперативники рассказали бы с порога, но специально заговорил об имени, чтобы окончательно вернуть подчинённых на землю.

– К сожалению, нет, шеф. – Вербин подобрался и стал очень серьёзным. – И в ближайшее время не установим.

– Почему?

– Во-первых, у жертвы нет никаких особых примет, даже родинки мелкие, на такие не обращают внимания, да и мало их. Похожих «потеряшек» тоже нет, проверили. А во-вторых, Кровосос постарался как следует: отрубил жертве пальцы…

– Это я видел.

– И так залил кислотой лицо, что Патрикеев вряд ли сможет его смоделировать.

И Вербин быстро пересказал подполковнику разговор с экспертом.

– То есть убийца приложил серьёзные усилия для сокрытия личности жертвы?

– Так точно.

– На основании чего можно сделать вывод, что жертва входит в окружение убийцы?

– Или так, или сможет вывести нас на следующих жертв.

Это предположение вызвало у собеседников заминку.

– Поясни, – велел Шиповник после короткой паузы.

– Патрикеев сказал, что на теле жертвы отсутствуют следы борьбы, то есть убийца скорее всего вырубил её с помощью наркотиков. Исходя из этого, можно предположить, что Кровосос захватил не одну девушку.

– Сделал запас?

– Это всего лишь предположение, – произнёс Вербин. – Интересное предположение, – кивнул Шиповник. – Он ведь анонсировал следующие убийства, так почему бы их не подготовить?

– Учитывая, что он кажется педантом, – добавил Гена. – А теперь вопрос: каких женщин можно под благовидным предлогом привезти в определённое место…

– Проститутки, – перебил Феликса Колыванов.

– Проститутки. – Шиповник ответил на полсекунды позже Гены.

– У нас завёлся Джек-Потрошитель?

Шутка Колыванова не прошла, и Гена сделал вид, что ничего не говорил.

– Но почему убийца скрывает их лица?

– Потому что он их клиент, – быстро ответил Колыванов, которому требовалось загладить неудачную шутку.

– Принято, – согласился Шиповник.

– К тому же летом многие девочки уезжают отдыхать или отдыхать и работать, – продолжил Гена. – И не все ставят в известность о передвижениях своих эффективных менеджеров.

– Сутенёров, что ли?

– Ага, их.

– Почему ты их так назвал? – удивился подполковник. – А как их ещё называть?

– В общем, пожалуй, да, – поразмыслив, согласился Шиповник. И тут же велел: – Вернёмся к делу. Оперативники мгновенно замолчали.