Но куда больше меня заинтересовали фотографии. Их в гостиной было великое множество: не только на стенах, но и на полках, и на чем-то вроде комода. В основном еще черно-белые – цветных не набралось бы и полудюжины. И чуть ли не на всех Гровс был запечатлен или на фоне каких-то приборов, или в компании себе подобных – старших офицеров в парадной или обычной полевой форме. Впрочем, попадались и гражданские; особенно часто повторялся худощавый мужчина с острыми чертами лица. Явно не военный – скорее кто-то из ученых из той самой суперсекретной лаборатории. Я так и не понял, были ли они с Гровсом закадычными друзьями или просто работали вместе, однако внимания ему уделялось фактически больше, нежели семье.

Сначала я подумал, что полковник вообще никогда не был женат, но потом все-таки отыскал фотографию, на которой он – тогда еще молодой и темноволосый – обнимал девушку в длинном белом платье. Снимок явно сделали лет сорок назад. С тех пор у четы Гровс появились и дети, и даже внуки: вряд ли люди, которые собрались в этой самой гостиной то ли на Рождество, то ли на День Благодарения, могли быть кем-то еще.

А через несколько мгновений миссис Гровс появилась перед нами во плоти. Невысокая женщина, состарившаяся и чуть располневшая копия самой себя с фотографии, почти неслышно вошла в гостиную; заметив меня, тихо ойкнула и тут же спряталась обратно – кажется, на кухню.

– Все в порядке, Грейс! – махнул Гровс жене. – Это… это сын одного из моих сослуживцев. Мы немного с ним поболтаем, о’кей?

По возрасту я тянул скорее на внука, но лезть с расспросами никто явно не собирался.

– Я напугал вашу жену, полковник? – спросил я.

– И даже меня. – Гровс мрачно усмехнулся, опускаясь в кресло. – Такие люди не заходят в гости просто выпить чашечку чая… Черт, кто вы вообще такой – и откуда? ФБР? АНБ? ЦРУ?

– Давайте обойдемся без жетонов, полковник. – Я старался говорить как тот, у кого в карманах нашлось бы что-нибудь поубедительнее пропуска в Кэмп-Дэвид. – Скажем так: я – человек, который желает народу Соединенных Штатов только добра. Зовите меня Алекс.

– Что ж, Алекс. – Гровс прищурился и снова посмотрел на меня так, будто надеялся просветить взглядом насквозь. – В таком случае – может, присядете и расскажете, что именно вас интересует?

– Конечно, полковник. Для этого я здесь. – Я устроился на диване. – Один… один мой друг – кстати, большой человек в правительстве – сказал, что в сороковых годах вы руководили сверхсекретной военной лабораторией. Которая – возможно – так или иначе причастна к созданию оружия, которым в конце октября уничтожили Белый дом.

– Бред! – поморщился Гровс. – Лучи смерти – выдумки журналистов. Такого оружия не существует. А этот удар – работа британских боевых магов. Только идиот не заметит, что чертовы англичашки уже чуть ли не полгода готовятся к вторжению.

Уверенностью, звучавшей в голосе Гровса, можно было остановить артиллерийский снаряд. Он не выдал себя ни удивлением на лице, ни даже тем, что можно было почувствовать с помощью Дара. Ответил невозмутимо – и быстро. Так быстро, как отвечает только человек, который готовил нужные слова уже давно.

Может, еще при президенте Рузвельте.

– Нет, полковник. – Я покачал головой. – Я лично был там, когда этот самый луч смерти ударил с неба прямо в Белый дом. И уж поверьте – смог бы отличить боевую магию от чего-то другого. Нас атаковали оружием – возможно, тем самым, которым вы занимались двадцать лет назад в Лос-Аламосе.

– Проклятье… У вас или стальные яйца, Алекс, или совсем нет мозгов, – проворчал Гровс. – Раз уж вы не боитесь прямо говорить о подобном.

– Сейчас об этом говорят многие, – пожал я плечами. – Нам просто известно чуть больше подробностей… Но – так или иначе – луч смерти существует и действует. По меньшей мере с октября – вспомните Варшаву… Вы ведь смотрите новости, полковник?

Гровс снова нахмурился и замолчал – видимо, пытался сообразить, что именно мне известно… и не пора ли вообще выставить меня за дверь. Однако то ли мой Дар сам по себе оказался весьма убедительным аргументом, то ли отпираться было слишком поздно – но прошла почти минута, а я все еще оставался сидеть на диване в гостиной.

– Чего вы хотите от меня, Алекс? – наконец, проговорил Гровс.

– Всего лишь немного информации для расследования. Из первых рук, а не из пыльных архивов двадцатилетней давности. – Я осторожно подался вперед. – Чтобы, пока еще не поздно, я мог добраться до тех, кто завладел этой чертовой технологией!

– Архивы куда полезнее того, что я смог сохранить у себя в голове, – усмехнулся Гровс. – А уж пыли в ней точно не меньше. Но если это хоть немного поможет…

– Поможет, полковник, – отозвался я. – Да, джинн уже вылетел из бутылки, и вряд ли кому-то под силу засунуть его обратно. Но мы пока еще можем хотя бы не допустить войны, которая вот-вот начнется. И ради этого я доведу дело до конца – чего бы то ни стоило. И поверьте, полковник, – чуть возвысил я голос, – что бы вы ни думали – каждое ваше слово сейчас может спасти сотни, а то и тысячи жизней!

– Боюсь, вы меня переоцениваете, Алекс. – Гровс со вздохом откинулся на спинку кресла. – Но если уж вам так хочется – устраивайтесь поудобнее. Вряд ли разговор получится коротким.

Я до последнего не верил, что смогу вот так запросто вытянуть из старика хоть что-нибудь, кроме пары общих фраз… или настойчивого предложения убираться подальше и не возвращаться без официального предписания.

Но сегодня мне, похоже, везло.

– Господи, как же это было давно… Не знаю, с чего и начать. – Гровс на мгновение задумался – и вдруг посмотрел мне прямо в глаза. – Вам приходилось слышать о проекте «Чародей»?

Глава 5

– Впрочем, откуда бы вам слышать? – отмахнулся Гровс. – Все это началось очень давно – подозреваю, задолго до того, как вы вообще появились на свет, Алекс. Дела тогда шли из рук вон плохо. Ублюдок Карденас подложил нам ту еще свинью – просто взял и ограбил нефтяные компании… Конечно, в мексиканских газетах это называли иначе: национализацией, черт бы ее побрал!

– Признаться, я почти ничего не знаю обо всем этом, – осторожно проговорил я. – И не думаю, что…

– Конечно, история вас не интересует! Вам нужны подробности, не так ли? – Гровс посмотрел на меня с едва заметным разочарованием и продолжил: – В общем, в тридцать восьмом мы были на пороге войны с Мексикой.

– С Мексикой?

– Не в первый раз – и, вероятно, даже не в последний. – Гровс явно уселся на любимого конька и слезать, похоже, не собирался. – Политика, престиж, национальная гордость – все это чушь собачья и яйца выеденного не стоит. Нефть – вот настоящий бог двадцатого века!

– Мексиканские месторождения? – догадался я.

– Именно. – Гровс удовлетворенно закивал. – Толстосумы из шайки демократов с радостью наложили бы лапу на все это богатство и уж точно не стали бы считать, сколько славных американских парней за это погибнет. Но, хвала Господу, Рузвельт не был идиотом. Он уже тогда понимал, что в Мексике мы рано или поздно столкнемся с англичашками.

– Которым вряд ли понравилось бы, что их… колония… – последнее слово я произнес чуть тише, – …де-юре – колония – заполучила такой лакомый кусочек?

– Верно. Соединенные Штаты и для Георга, и для его папаши – как кость в горле, – ухмыльнулся Гровс. – Тогда наша армия уже насчитывала чуть ли не полмиллиона человек, а верфи в Норфолке и Чарльстауне построили изрядное количество кораблей… Только вот много ли от них толку, если один парень вроде вас может играючи потопить игрушку стоимостью в несколько сотен тысяч долларов?

Насчет «играючи» я бы, пожалуй, поспорил, но в целом Гровс не ошибся – опытный боевой маг третьего класса смог бы прожечь даже самую толстую броню. Да я и сам бы, пожалуй, справился с крейсером… Сейчас – справился бы, хоть и не без усилий.

– И вам понадобилось оружие, способное тягаться с Одаренными? – тихо спросил я.

– Вроде того. Устройство, способное преобразовать, к примеру, электричество в то, что вы называете боевым заклинанием. – Гровс задумчиво запрокинул голову. – В конце концов, магия – это всего лишь одна из…

– Одна из форм энергии? – Я вспомнил разговор с дедом и Багратионом в подземелье. – Верно, полковник?

– Надо же… сообразительный. Чему-то вас, болванов, все-таки учат.

В глазах Гровса мелькнуло что-то похожее на уважение: похоже, он до сих пор принимал меня то ли за федерального агента, то ли за военного в штатском – и разубеждать его я, понятное дело, не собирался. Старик не стеснялся отступать от темы, но вот-вот должен был выдать что-то по-настоящему интересное.

– Да, все именно так, Алекс. Тепло, движение, свет, электричество, магнитные поля, магические фокусы Одаренных – в их основе лежит одно и то же. – Гровс на мгновение задумался, подбирая слова. – Закон сохранения энергии не под силу отменить самому Господу Богу. Так что вопрос ее трансформации из одного вида в любой другой – исключительно технический.

– И вы сделали такой… прибор? – уточнил я. – Там, в Лос-Аламосе?

– Мы делали много чего, Алекс. – Гровс пожал плечами. – Одному Богу известно, когда именно начались эти исследования. Кто-то до сих пор верит, что Тесла смоделировал процесс еще в самом начале века: передача энергии по воздуху, Тунгусский метеорит и прочее дерьмо. И что башня Ворденклифф на самом деле была… Впрочем, это все сказки. – Гровс горько улыбнулся и махнул рукой. – Настоящая работа началась намного позже. Я возглавил лабораторию в сорок втором году, когда все это было дорогостоящим сборищем идиотов и кретинов… Собственно, я и придумал название – «Чародей».

– Звучит внушительно, – улыбнулся я. – Получается, вы тоже ученый?

– Что?.. Нет, конечно же. – Гровс не смог сдержать смех. – Пожалуй, я кое-что смыслю в этих чертовых формулах, но моей работой было отыскать правильных людей – и обеспечить им все необходимое… в разумных пределах. И надо сказать, я неплохо справился. – В голосе Гровса в первый раз прорезалась гордость. – Всего за несколько лет док Оппенгеймер смог добиться стабильного направленного потока и даже создать прототип – пока все не пошло к чертям.

– Что случилось?

– Ничего. То есть меня просто вышвырнули в сорок седьмом, – фыркнул Гровс. – А все результаты исследований отобрали у Пентагона и передали болванам из гражданского ведомства.

– Но почему, полковник? – Мне даже не пришлось изображать удивление. – Не похоже, чтобы вы плохо делали свою работу.

– Скорее уж делал слишком хорошо. Даже когда для этого приходилось надрать парочку задниц из финансового департамента. – Гровс хищно оскалился. – Политика, черт бы ее побрал. Кто-то испугался давления со стороны Британии, кому-то хотелось завлечь избирателей антивоенными лозунгами… А кто-то просто потратил слишком много денег налогоплательщиков и молчал. Во всяком случае, в качестве основной причины мне назвали именно запредельные расходы. – Гровс сложил руки на груди. – Но я точно знаю, что работа продолжалась и после закрытия «Чародея». И при Трумэне, и позже, когда президентом стал Эйзенхауэр. Айк сам был военным – и он уж точно бы не выпустил из рук такую игрушку.

– Видимо, все-таки выпустил, – вздохнул я. – А Кеннеди… старший Кеннеди если и знал хоть что-то, унес это с собой в могилу.

– Или сам угробил все окончательно! – недовольно поморщился Гровс. – Чего еще ожидать от демократа?.. Впрочем, его сложно винить: установка Оппенгеймера требовала уйму энергии, а ее разработка обошлась дороже целой флотилии броненосных кораблей. В конце концов, неизвестно, были ли у этих исследований хоть какие-то реальные результаты или все так и осталось кипой бумаги и кучей железок в Лос-Аламосе.