Если бы она задержалась еще хоть на одну минуту, Рейян окончательно разбила бы ей сердце. Рейян потянулась, чтобы закрыть дверь за сестрой, но вдруг заметила Азата, старшего брата Хавин. Он наблюдал за ними у лестницы, опираясь на перила, но когда их взгляды встретились, Азат развернулся и ушел. Рейян, громко хлопнув дверью, подошла к кровати. Все ее тревоги были напрасны. Она тщетно пыталась противиться судьбе, как олененок, стремящийся вырваться из хватки охотника. Ее никто не слушал и не понимал. Обиды на отца она не испытывала, ведь Хазар Шаноглу все равно не любил и свою дочь. Рейян ранило поведение матери, которая могла бы возразить мужу, воспротивиться этой свадьбе, но не сделала ничего. Как же Рейян хотелось хоть на одно мгновение избавиться от терзающих ее мыслей, душившего кома в горле, вздохнуть с облегчением! Но не все возможно… В глазах окружающих приемный отец идеально исполнял свой долг и был с ней добр. Для Рейян же все происходящее открывалось в ином свете. Он никогда не гладил ее по голове, не смотрел на нее с нежностью. Отношение отца к ней и ее брату Бедирхану было очевидным для них. Дрожа всем телом, девушка легла на кровать и зарылась лицом в подушку. Она никак не могла проглотить ком в горле. Если бы только Рейян могла плакать, ей стало бы значительно легче! Но слез не было. Она была не из тех, кто плачет. Рейян держала эмоции в себе, испытывая нестерпимую боль.

От неудержимого потока мыслей разболелась голова. Шея горела, жилка на виске начала пульсировать. Быть может, сон принесет облегчение. Стараясь ни о чем не думать, девушка закрыла глаза. Но дверь вновь отворилась. Окружающие не пытались ее утешить, они лишь хотели поскорее избавиться от нее. Рейян открыла глаза и увидела мать, закрывающую дверь. Мать, на которую она была так сильно обижена, мать, которая никогда не защищала свою дочь.

Женщина посмотрела на Рейян и наивно улыбнулась. Подойдя к дочери и сев на край кровати, она протянула руки и коснулась ее щеки.

– Моя Рейян… Моя красавица…

Рейян молчала, она не желала говорить с матерью. Девушка знала, что та пришла лишь для того, чтобы ее убедить, хоть Рейян и не хотела в это верить.

– Моя прекрасная дочь, не будь такой упрямой, замужество – это не так уж и плохо.

От этих слов девушка почувствовала безграничную усталость. Она оттолкнула руку матери от лица, села на кровати, поджав колени, и гневно взглянула в ее глаза.

– Я не говорила, что замужество – это плохо! Но кто захочет выходить за мужчину, зная лишь его имя и возраст? Я с ним толком не знакома!

Ханим^[1] Зехра улыбнулась. Одной улыбки матери раньше было вполне достаточно, чтобы успокоить Рейян, но сейчас это не подействовало.

– Можно подумать, Рейян, что ты выходишь замуж уже сегодня. Миран просто пришел свататься со своей семьей.

Рейян равнодушно пожала плечами. Ей было все равно. Мать не собиралась сдаваться.

– Взгляни на меня, Рейян. – Когда та посмотрела в глаза матери, женщина продолжила: – Разве я смогла бы отдать свою единственную дочь плохому человеку? Моя дорогая, твой отец знает и любит Мирана, считает его надежным мальчиком. Он молод – двадцать шесть лет, – к тому же красив и богат. Чего еще может желать девушка?

Рейян открыла рот от изумления и гнева.

– Чего может желать? – спросила она. – Например, любви! А еще может желать связать свою жизнь с мужчиной, которого она знает, а не с незнакомцем!

Рейян отвела взгляд, она не могла смотреть людям в лицо, когда злилась.

– Разве тебе не понравился Миран? – Ханим Зехра была крайне удивлена. На ее взгляд, в Миране не было ничего, что могло бы не нравиться.

– Наоборот, – произнесла Рейян. Ей вновь вспомнилось его лицо, и девушка поникла. – Он достоин восхищения, это-то мне и кажется странным. Я спрашиваю себя: «Почему я?», есть и другие девушки для женитьбы.

– Но ты ведь такая красивая. Так странно, что ты беспокоишься об этом.

Рейян не хотела поддаваться на уговоры. Она уставилась прямо перед собой и просто ждала. Ее точка зрения была совсем иной. Ханим Зехра взяла лицо дочери в ладоши, и Рейян пришлось взглянуть на свою мать. Женщина сделала такое сердитое лицо, какое только могла, и серьезно произнесла:

– Если ты продолжишь так дуться, мне станет наплевать и на твоего отца, и на Мирана. Я разберусь со всем, пока не стало поздно. Лишь бы видеть твою улыбку.

– Мне страшно, мама, – произнесла Рейян. – Я очень боюсь. До сих пор я никогда не была счастлива, ты же прекрасно знаешь. И вдруг передо мной появляется мужчина, желающий на мне жениться. Я ищу скрытые мотивы. Что мне делать? Я к такому не привыкла.

Ханим Зехра в замешательстве не знала, сердиться ей или смеяться. Грустная улыбка появилась на ее губах. Она поняла, что ее девочка еще просто не выросла. Ханим Зехра никогда не лгала своей дочери, всегда прямо говорила, что приехала в этот дом беременной после развода.

– Выйти замуж по любви – все равно что попасть в рай на земле. Жизнь же без любви похожа на ад. Какая мать бросит свою дочь в огонь?

Глаза Рейян засияли от радости, когда она посмотрела на мать. В ее душе загорелся огонек надежды.

– Ну и что? – спросила она взволнованно.

– Я подарила тебе жизнь, Рейян, но никто не имеет права принимать за тебя решение. Если бы твой отец был жив, он бы никогда не отдал тебя замуж без твоего согласия. Этот брак состоится, только если ты сама этого захочешь.

Глаза Рейян наполнились слезами, и она обняла свою мать. Ханим Зехра подарила ей надежду на спасение. Вот та мать, которую Рейян знала, которая скорее рассталась бы с жизнью, чем отдала бы кому-то свою дочь против ее воли.

* * *

Вечерело; небо усыпали звезды, дул ласковый ветер. На Мидьят опустился сумрак. Подготовка в особняке Шаноглу подошла к концу: обитатели ожидали гостей. Хавин подошла к Рейян с гребнем в руке. Сначала она поправила кузине волосы, затем стала их тщательно расчесывать. Рейян же расправляла руками подол слишком тяжелой и длинной юбки. На самом деле она была уже готова, но намеренно задерживалась, чтобы провести время с Хавин.

У дверей особняка раздался шум, и Хавин, услышав его, бросила расческу на кровать и подбежала к окну. Она выглянула наружу, затем развернулась к сестре и взволнованно прошептала:

– Они здесь, Рейян!

Рейян всё упрямилась, как и утром.

– Ты видела, кто там приехал? – равнодушно поинтересовалась она.

– Кто приехал, кто приехал. Тетя Наргиза и сестра Генюль.

Госпожа Наргиза – мать Мирана, а Генюль – сестра. Их отец скончался, когда Миран был еще ребенком.

Рейян прижала руки к груди. Ей было трудно дышать, и виной тому были не волнение и любопытство. Она боялась предстать перед Мираном. Девушка откинула упавшие на лицо черные локоны, затем встала со стула и тревожно зашагала по комнате.

– Успокойся, Рейян, тебя ведут не на казнь.

Рейян бросила взгляд на Хавин и вновь схватилась за сердце, которое, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Мне даже дышать тяжело, как я могу успокоиться, Хавин?

Дверь внезапно распахнулась, и обе девушки удивились. В комнату вошел Бедирхан. Посмотрев на свою сестру, он холодно бросил:

– Папа ждет тебя.

Очевидно, затея с замужеством ему тоже пришлась не по вкусу. Между Бедирханом и Рейян была разница в год, и, несмотря на то что девушка была старше, большую часть времени брат заботился о сестре.

– Мы сейчас!

Хавин взяла ситуацию под контроль, и Бедирхан молча вышел, прикрыв дверь.

– Давай, спускаемся.

Рейян вышла из комнаты. Ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Спускаясь по лестнице, девушка судорожно цеплялась за перила. От волнения все ее тело била мелкая дрожь, как при лихорадке. Рейян вышла в холл и опустила глаза. Сначала она услышала голоса ее отца, дяди и матери Мирана, затем раздался низкий мужской голос. Рейян и теперь было странно слышать его, как и в первый раз.

Она подняла голову и посмотрела на Мирана. Девушке казалось, что сейчас ее сердце вырвется из груди. Пронзительный взгляд голубых глаз стоящего напротив мужчины заставил ее вздрогнуть. Ее охватило странное, неописуемое чувство – опасное, непреодолимое. Рейян оторвала взгляд от Мирана и снова уставилась в пол, не зная, что делать, и боясь, что он заметил ее растерянность.

Рейян взглянула на мать, почувствовав, как та щипнула ее за поясницу. Она указала глазами на мать Мирана. Рейян пришлось подойти к женщине, сидящей в кресле. Лицо и руки девушки горели. Одна лишь мысль о том, что Миран в данный момент наблюдает за ней, смущала. Пытаясь сохранять спокойствие, Рейян подошла к матери Мирана и взглянула на нее.

– Добро пожаловать, – выдавила она, тут же удивившись тому, как хрипло прозвучал от волнения голос.

– Спасибо, моя прекрасная дочь. – Искренняя улыбка госпожи Наргизы невольно вызвала ответную улыбку у Рейян. Девушка перевела взгляд на Генюль, сестру Мирана. Ей было чуть за двадцать, всего немногим больше, чем самой Рейян. Сразу после приветствия Рейян выскочила из зала. Едва добежав до кухни, она упала на первый попавшийся стул.

На кухне ее встретили Фатьма и ее дочь Дилан. Фатьма жила в особняке уже много лет, став неотъемлемой частью семьи. Следом за Рейян на кухню зашла Хавин. Девушки обменялись взглядами.

Рейян все еще находилась под впечатлением от голубых глаз Мирана. Его лицо живо всплывало в памяти. Рейян не могла точно сказать, что чувствует, но чувства определенно не были плохими. Это была любовь. Взгляд Мирана пронзил ее сердце как стрела, и при каждой встрече он производил на девушку все более глубокое впечатление.

Несмотря на это, Рейян упрямо твердила, что не хочет свадьбы.

– Что это с тобой? – со смехом спросила Хавин. – Ты будто привидение увидела!

Дилан стояла рядом с Рейян и ждала ответа. Рейян же пыталась перевести дух, успокоить бешено колотящееся сердце и унять выдававшее ее волнение. Утром в гневе она наговорила много глупостей. Теперь Рейян казалось, что это сказала не она, а какая-то другая девушка.

– Я не знаю, – ответила она спокойно.

– Что ты не знаешь? – Хавин придвинула стул и села рядом. – Разве ты не заметила, какими горящими глазами Миран смотрел на тебя?

– Я не видела, Хавин, – пожала плечами Рейян.

– Не ври, Рейян. Как только ты вошла, вы посмотрели друг на друга! – От внимательной Хавин никогда ничего не ускользало. Пусть Рейян отнекивается сколько хочет, Хавин ни за что ей не поверит.

Хоть на лице Рейян появилась легкая улыбка, она все же покачала головой:

– В конце концов, я его даже не знаю.

Дилан сварила кофе, расставила чашки на подносе и подала на стол. Хавин подвинула поднос поближе к Рейян:

– Давай неси, пока не остыл.

Рейян развернулась, чтобы идти, и услышала за спиной тихий голос Хавин:

– Не приходи сразу на кухню. Посиди немного в гостиной!

С каждым шагом Рейян волновалась все сильнее. Ей нужно поскорее успокоиться, иначе она выронит из дрожащих рук чашки прежде, чем донесет.

Сделав глубокий вдох, она вошла в зал, бережно держа поднос и очень стараясь, чтобы руки не дрожали, и начала разносить кофе. Сначала дяде, как старшему в доме. Поднося чашку Мирану, Рейян не нашла в себе сил взглянуть на него, поэтому опустила взгляд и стала рассматривать узоры на ковре. Затем так же, не отрывая глаз от пола, подошла к столу и мягко опустилась на стул. Ей очень хотелось поднять глаза на Мирана, рассмотреть его лицо, которое она видела всего несколько раз, но застенчивость не позволяла. Вскоре атмосфера в гостиной стала очень теплой. Видимо, мать была права, когда говорила, что отец давно знал Мирана. Рейян не поднимала глаз от пола, и голос Мирана звучал в ее голове, вызывая трепет. Голос, который сначала казался странным, теперь ей нравился.

В одной стороне комнаты сидели ее мать и госпожа Делал, а в креслах у окна уютно расположились госпожа Наргиза и Генюль. На противоположной стороне разместились дядя Джахан, ее отец и Миран. Азат и Бедирхан с угрюмыми лицами остались у входа.

Борясь с застенчивостью, Рейян нашла в себе силы посмотреть на Генюль. При первой встрече Рейян слишком волновалась и никого толком не рассмотрела. Генюль сильно отличалась от брата: у нее были большие карие глаза, белая кожа, вытянутое лицо. Волосы Мирана были черными, а у нее – каштановыми. Несмотря на сильную разницу, Генюль была очень хороша собой. Когда Рейян оторвала взгляд от нее и взглянула на Мирана, то вновь почувствовала трепет.

Несмотря на суровые черты лица, он чем-то напоминал ребенка.