Петька кубарем полетел в овраг. За мыслями вслух он не заметил, как низенький ползунок с синими цветочками превратился в густые змеевидные растения, которые предательски закрыли обрывистый склон.

Падающего Кузикова перевернуло, стукнуло о землю и снова перевернуло. Напоследок он хряснулся лбом обо что-то довольно твердое и рухнул в траву. В глазах вспыхнуло, да так ярко, что ночь обернулась днем. Петька лежал на спине, видя сосны, уходящие зелеными верхушками к голубому небу. В голове крутилась единственная мысль: «Я умер!».

Однако дальше ничего страшного не происходило, и Кузиков осторожно поднялся. Ему здорово повезло бухнуться в густую траву. И само падение никакого вреда не причинило. Только голова побаливала. Петька потер лоб и осмотрелся. Вокруг стоял тот же лес. Тихо щебетали птицы. Сквозь макушки высоких елей пробивалось солнце. Было тепло.

– Мне ясно! – сказал Кузиков. – На самом деле я пролежал без сознания всю ночь. А сейчас сколько?

Петька сунул руку в куртку, нащупал телефон и понял: фильму конец. Он вытащил мобильник. Экран глубоко треснул, а на задней крышке зияла дырка.

Кузиков застонал: родители ни за что не купят новый! Особенно после всего случившегося за последние сутки.

– Двойка, пиво, котлеты. А главное – этот дебильный ночной поход, – подытожил Петька. – Они с милицией меня искать уже должны. Сто процентов Крутько подключили. Он же участковый. Да-а… Такого фейла у меня еще не было. Если бы я верно у доски вчера ответил, ничего бы не случилось. Ну признаю! Не выучил. Мой косяк. Отец, конечно, тоже хорош. Но какого черта я в лес побежал! Как пацан семилетний!

Кузиков запихал телефон обратно в карман, вытер ладони о брюки и поплелся к склону, с которого свалился. Оглядел подъем. Вскарабкаться труда не составляло: там торчала куча мелких корней и большая коряга. Видимо, о нее он и приложился лбом.

Петька аккуратно полез вверх и через пару минут стоял в зарослях змеевидной травы. Дорожка из синих цветов была рядом. Кузиков пошел по ней, ломая голову, какое объяснение придумать для родителей. Вариантов набиралось ой как не много. Он предчувствовал ужасную взбучку. Хотя в душе оставалась надежда, что папа и мама на радостях простят его.

– Скажу: я поступил плохо. Попрошу прощения, – бормотал Петька. – Может, и пронесет. Пообещаю исправить двойки, начну хорошо учиться. И самому стрёмно с такими оценками. Не дебил ведь.

Он остановился. Ему показалось подозрительным, что лес все не кончается, хотя просвет с березками давно должен был появиться. Наоборот: впереди стало гуще, а цветочный путь заканчивался, упершись в корявую сухую сосну.

– Спокойно. Я пошел не по той дорожке, – сказал Кузиков. – Нужно выбрать правильную.

Он быстро вернулся к оврагу и огляделся. Однако низенького ползунка с синими цветочками в других местах не обнаружилось.

– Буду рассуждать логически, – тихо произнес Петька, чувствуя легкий холодок под рубашкой. – Я шел сюда по этой мелкой синей травке. А что встречалось на пути? Камни? Поваленный ствол? Или еще что приметное?

Но как он ни старался вспомнить хоть какие-то зацепки, ничего не выходило.

«Лошара! Следовало не дурацким Вованом восторгаться, а вокруг смотреть! – с досадой подумал Кузиков. – А если по сторонам света сориентироваться?».

Петька задрал голову, отыскивая солнце. Оно висело за соснами над оврагом, по ощущениям было далеко за полдень, и выходило, что там – запад.

– А где находится лес, когда я из окошка смотрю? Тоже на западе. Значит, нужно идти на восток! – определил Петька. Как раз на восток и вела единственная синяя дорожка.

Кузиков снова побрел по ней. Нарисовалась знакомая сухая сосна.

– Да черт с ним! – твердо решил он. – Куда-нибудь да выйду. Может, ночью я тоже долго шел, а показалось наоборот.

Ему вспомнился популярный блогер, который в прямом эфире учил, что солнце всходит на юге, а Земля – плоская. Петька абсолютно точно знал правду и начал спорить в комментариях. Подписчики блогера тут же накинулись на него. Они убеждали: это лишь его, Кузикова, личное мнение; он, конечно, имеет право на свою точку зрения по такому важному вопросу, но не нужно навязывать ее другим. Кузиков стал навязывать. Кончилось тем, что его забанили.

«А может, тот придурок прав?» – с тревогой думал Петька. Он шагал уже с полчаса. Проклятые сосны окружали все теснее, просветы в небе становились меньше, и по земле стелились сплошные тени.

«Ну хорошо. Допустим, допустим этот бред, – рассуждал он. – Но в моем случае неважно, где всходит солнце. Хоть на северо-западе. Я же ориентируюсь относительно его расположения. Если я раньше направлялся к нему, то теперь двигаюсь от солнца. Логично? Еще как!».

Петька воспрял духом, но тут же помрачнел.

– Погодите! Как я мог раньше идти к солнцу, если я поперся в лес ночью! А солнце всходит на востоке. Если я шел на запад, то никак не мог идти к солнцу… Ой…

Кузиков запутался окончательно. В отчаянии он повернул на юг и вскоре убедился, что решение было верным. Расстояние между деревьями увеличилось, и стали попадаться небольшие полянки с яркой травой и кустарниками. Кузиков ободрился. Он осмотрел кусты в поисках ягод, но ничего не увидел.

– Вот я балда! – спохватился Петька. – Какие же ягоды в мае! Я не в Африке. Поискать грибы, что ли. Есть хочется.

Но их тоже не находилось. Лишь за маленьким пригорком в глубинке торчал один грибок, однако выглядел он очень подозрительно и неаппетитно. Кузиков не отважился его трогать.

«Не буду терять время. Вдруг до ночи не выберусь!» – подумалось ему.

Следовало продолжать двигаться в южном направлении, и Петька повернулся так, чтобы солнце оказалось по правую руку. Он миновал пригорок, прошел через очередную полянку, поросшую красивыми желтыми цветами, а дальше снова начались сосны и ели.

Примерно через час лес сильно поредел, а низкие травы превратились в высокие заросли. Сначала они доходили Петьке до пояса, затем до плеч, а потом он скрылся в них с головой.

– Куда меня занесло! – ворчал уставший Кузиков. – Того и гляди в болото ухну. Настоящие джунгли.

Петька раздвигал широкие листья, протискивался между упругими стеблями, упорно пробираясь вперед. Пить хотелось неимоверно.

– Не мог я зайти от дома так далеко, – удивлялся он. – С этим лесом творится что-то странное. Ну ничего. Выберусь. И первым делом выпью ведро воды.

Заросли пошли такие густые, что Петьке приходилось ложиться на них грудью, проламываясь будто сквозь стену. И стена эта с каждым шагом становилась крепче. В конце концов наступил момент, когда у Кузикова не осталось сил.

– А если назад повернуть? – в отчаянии пробормотал он. Но, оглянувшись, Петька понял: о возвращении можно забыть. Заросли, еще минуту назад разворошенные его телом, стояли как нетронутые. Это было слишком, и Кузиков взбесился.

– Ах, вы, гаденыши! – он вцепился в толстое глянцевое растение и вырвал его с корнем. – Я вам покажу, сорняки вонючие! – Следом полетел еще один стебель. Петька посмотрел вперед и сжал кулаки.

– Ну держись, зелепуха проклятая!

Он согнул колени, наклонился и зловеще улыбнулся.

– Я в школе запертую дверь выбил на спор. А с тобой и подавно справлюсь! Раз! Два! Три-и!

Кузиков резко выпрямил ноги и пружиной метнулся в неподатливую стену. Раздался треск, Петька кубарем вылетел на поляну и рухнул в траву. Отдышался и повернулся на спину. Он ликовал: произошла не просто борьба с зарослями – состоялась настоящая победа человека над дикой природой.

– Опаньки! Secundo! Аз вам толковал: опять фартанет! – раздался неподалеку визгливый голос. Петька вскочил и оглянулся. То, что он увидел, ему очень не понравилось.

Посередине обширной поляны, за которой снова начинался лес, громоздились, несмотря на май, кучи с капустой, огурцами и морковкой. Овощные пирамиды.

Морковная пирамида была самой высокой. Возле нее, скрючив ноги по-турецки, сидели трое. Первый – маленького роста, в черной майке и шортах, щуплый, с дергающимся серым лицом и выдвинутыми передними зубами. Он косил на левый глаз. Второй – длинный и пузатый, в коротком плаще и узорчатых штанах. На его щеке белел шрам, а правый глаз съехал к носу. Сбоку раскинулась смуглая пухлая деваха с толстыми губами и косичками-дредами. Ее зрачки смотрели в разные стороны. На широкой юбке блестели зеленые полосы.

Троица грызла морковь.

Щуплый вскочил, бросил морковку. Его нос зашевелился, верхние зубы вылезли из-под губы до самых десен.

– Эй, adulescens, шкет, греби сюда! Отрок, подойди! – торжественно позвал он Петьку.

Кузиков попятился и уперся спиной в зеленую стену зарослей, успевших плотно сомкнуться.

Длинный и деваха тоже поднялись.

«Рвану краем поляны, – решил Петька. – За капустную кучу. А дальше – в лес! Шиш вы меня догоните». Толстуху и длинного он не опасался, а вот щуплый, их главарь, казался быстрее своих дружков.

Кузиков сделал обманный шаг вперед – и кинулся вправо, намереваясь по дуге обогнуть поляну и нырнуть за спасительные сосны. Он резво помчался к капустной куче. К его удивлению, троица осталась на месте. Лес был совсем близко, когда сзади послышался легкий топот. Петьку толкнули, и он покатился по траве. Затем его схватили за шиворот.

– Я не понял, ты хотел убежать? Puer sordida! Братва, кубыть он нас не уважает! – запричитал щуплый. Над поляной пронесся дробный стук, будто кто-то бешено забарабанил ладонями по пустому пню.

Кузиков взглянул на щуплого. Рожу главаря покрывала редкая серая шерсть, словно он вытерся о полинялого кота.

– Что я вам сделал! У меня ничего нет! – в отчаянии выкрикнул Петька.

– Steh auf! Вставай! Быстро! Шкандыбай, падла! Ну пожалуйста! – Щуплый рывком поднял Кузикова и пихнул его в сторону морковной кучи.

Жирная деваха двинулась им навстречу дикими шажками, больше похожими на прыжки. Она крутила башкой, пытаясь поймать косыми глазами в поле зрения Петьку. Длинный выпятил и без того толстое пузо, поставил на него локти со свешенными вперед кистями рук и вперился в Кузикова здоровым зрачком.

– Perfectus! Ладный экземпляр! Зуб даю! – сипло прогудел он.

– У меня денег нет, только телефон, – злорадно буркнул Кузиков, уставившись на огрызок морковки в траве.

– Телефон – телефо-ончик! Ой, зело люблю-ю телефончики, – отвратительно пропела деваха булькающим голосом. – Давай quickly! Токмо без фокусов!

Петька вытащил разбитый мобильник. Глаза толстухи округлились, подбородок задрожал.

– Да ты издеваешься! Schurke! Закис, Тавсан, видите? Момче меня обидел! Кручина-то какая! Perfide! А-а! – она затрясла дредами, выставила руки со скрюченными пальцами, скакнула к Кузикову, выхватила телефон и швырнула за огурцовую кучу.

Щуплый, носивший имя Закис, поднял ладонь.

– Satis! Зая, остынь!

Он повернулся к Петьке. Лицо его задергалось, и косой глаз уехал к виску еще сильнее.

– Ну, дрислявый, ты попал! Понял, да? Хана тебе! Schluss! Погубим мы душу твою, мальчик! – завыл он.

Кузиков провел языком по пересохшим губам. Хотя эта сумасшедшая троица была безусловно опасной, страх почему-то исчез.

– Я не специально к вам вышел. Я из леса хотел выбраться. По солнцу ориентировался. Только заблудился. Сначала на восток пошел, потом на юг – и вот, – стараясь говорить спокойно, объяснил он.

Главарь цокнул языком и мелко захихикал. Вслед за ним ухнул смешком длинный Тавсан и фыркнула Зая.

– На юг! На ost! По солнцу! Ой, держите меня! – давилась от смеха толстуха. – Comoedia! Он так серьезно это глаголет!

Закис кончил хихикать, сплюнул под ноги Кузикову и хищно уставился на него.

– Listen сюда, шкет! Позабавил ты нас. Ладно, разначу тебе малость. Тута хоть куда вали, хоть на все шесть сторон, в натуре на запад прешь. Почему? А лес такой, однонаправленный. Пространственная каверна. А на западной поляне – мы. Усек? Verstehen?