Захожу в спальню, раздеваюсь и зарываюсь в холодную постель, спрятавшись полностью под одеяло и свернувшись в кокон. Хочу избавить себя от мысли, которая засела в голове, будто Лукас на моём месте сейчас уже был бы с другой. В красках представляю, как он целовал бы её, спал с ней и говорил слова любви. Глаза наполняются слезами от колющей боли в груди. Не хочу думать об этом, хочу выкинуть из головы весь этот хлам, который каким-то образом оказался в моей голове. Я сказала Итану, что хотела бы, чтобы Лукас был счастлив, не жил такой жизнью, какой живу я. Но, кажется, я солгала. Мне претит мысль о том, что его счастье могло зависеть от другой женщины.

Вылезаю из-под одеяла, дотягиваюсь до рамки с нашей фотографией, стоящей на тумбе, беру её и обнимаю. Закрываю глаза и стараюсь убедить себя, что обнимаю живого человека, а не бездушный предмет.

– Никогда и никого не любил так, как люблю тебя, – шептал Лукас мне на ухо в этой самой постели. – Кому-то нужно ехать в храмы, другие страны, чтобы почувствовать себя спокойно и счастливо. Мне для этого достаточно обнять тебя, – продолжал он, обнимая меня сзади.

Я прижималась к нему крепче, расплываясь в улыбке, ведь это было взаимно.

– Когда люди говорят такие слова, они не способны быстро найти замену любимому, – твержу я самой себе, стараясь успокоиться.

Полночи не могу уснуть, возвращаясь мыслями в наши дни с Лукасом. Как же было тогда хорошо. Всё вокруг казалось волшебным и возможным.

Глава 10

Спустя несколько дней я возвращаюсь обратно в город и еду на кладбище к родным. Все эти дни прошли незаметно. Тему ночного разговора с Линдой мы больше не поднимали, и в целом провели хорошо время. Мы собирались компанией, играли в настольные игры, говорили обо всём на свете и порой смотрели старое, доброе кино. Лишь с наступлением ночи, я пряталась в комнате под одеялом и плакала, пока глаза не закрывались от слёз и усталости.

– Привет, мам, – целую камень, нагревшийся от солнца. – Я скучала по вам. Как у вас дела? – спрашиваю я, прибираясь вокруг могил. – Была у тёти Линды. Все родные приехали её навестить в день её рождения, она была очень рада нас всех видеть.

Подметаю землю от скопившихся листьев и мусора. Рассказываю им, как проходили мои дни и последние новости наших знакомых. Когда я говорю с ними, моё воображение рисует картину нашего дома. Что мы, как прежде, собираемся за нашим обеденным столом и делимся своими историями.

– Линда снова говорила мне отпустить Лукаса и идти дальше, – сажусь напротив трёх могил, сложив ноги под себя. – Объясните мне, разве это плохо любить одного человека и не хотеть никого другого? Почему она так рьяно постоянно говорит мне об этом? – замолкаю на доли секунд. – Ведь два года – это не срок. За два года невозможно разлюбить и собрать сердце вновь по кускам. Но почему людям вокруг кажется иначе? Почему они думают, что за двадцать четыре месяца можно снова стать счастливой? Мне мало этого времени. Чертовски мало. Я только-только учусь не плакать перед сном, не умолять отчаянно небеса вернуть вас. Как ты думаешь, мам, как бы поступил Лукас? Почему у Линды был взгляд, словно он не достоин моей любви? Будто кричала, что он жил бы спокойно дальше? Это ведь невозможно, не так ли? Невозможно похоронить свои чувства вместе с человеком!

Останавливаюсь. Смотрю на три памятника, которые всё так же молчат. Искренне жду, что мне кто-нибудь что-нибудь ответит на мои рассуждения. Но в ответ тишина.

– Проклятье, – злюсь, но непонятно на что. – Ну ответьте мне! Хоть кто-нибудь из вас! Мне не с кем поговорить, не с кем поделиться своей болью и смятением. Почему вы молчите?! – глаза наполняются слезами.

Раздаётся звонок на телефон. Достаю его из сумки. На экране высвечивается имя Итана. Принимаю вызов.

– Привет, – слышу его голос на том конце провода.

– Здравствуй, Итан, – отвечаю, вытирая слёзы.

– Ты у родителей?

– Да, а что?

– Шёл к выходу, увидел знакомый силуэт. Решил убедиться, что это ты, – делает небольшую паузу, а я осматриваюсь в поисках его. – Ты отсюда в школу поедешь?

– Да. У нас ведь сегодня урок у тебя?

– Именно. Тогда, я подожду тебя на парковке, и вместе поедем.

– Не стоит, я сама доберусь, – отвечаю ему вежливо.

Как-то неловко от того, что он постоянно возит меня повсюду.

– Я настаиваю. Заодно расскажешь, как прошли твои выходные.

– Могу рассказать за десять секунд по телефону, – шучу я в ответ. – Самые обычные выходные. Уверена, у тебя они прошли веселее.

– Вот и сравним, – слышу, как он улыбается. – Не буду больше отвлекать, жду тебя в машине.

Он сбрасывает вызов, я кладу телефон обратно в сумку и смотрю на памятник родителей.

– Я пойду. Не хочу задерживать Итана, – стараюсь вспомнить, рассказывала ли я им про него. – Знаете, он единственная светлая полоса в моей жизни за последние годы. Вам бы он понравился.

Встаю с места, подхожу к ним, прощаюсь, поцеловав каждого, и иду в сторону парковки.

Итан говорит по телефону, облокотившись на машину. Увидев меня, расплывается в улыбке, что-то говорит собеседнику, отключает звонок и убирает телефон от уха. Я подхожу к нему, и он снова меня приветствует. Подходит ближе, свободной рукой тянется к моему лицу. Я замираю. Его действия всегда парализующе действуют на меня. Не могу ни отвернуться, ни запретить словами приближаться ко мне. Большим пальцем касается моей щеки, аккуратно проводит по ней, видимо вытирая оставшиеся слёзы, и сразу отпускает.

– Ты знаешь, как переводится твоё имя? – он смотрит пристально, мягко улыбаясь.

– Стыдно признаться, но нет, – отвожу от него глаза, не выдерживая его взгляда.

– Печальная красавица, – замечаю, что он хочет прикоснуться ко мне снова, но сдерживается. – Оно тебе несказанно подходит, – улыбается и приглашает сесть в машину.

– Это ты сам придумал? – я улыбаюсь краем губ в ответ.

– Нет, – открывает мне пассажирскую дверь. – Прочитал в интернете.

Как только я сажусь, он закрывает её за мной, и сам садится за руль. Первое время мы обсуждаем наши имена, потом рассказываем, как прошли выходные, а после между нами нависает приятная тишина. Она обволакивает и успокаивает.

Я украдкой смотрю на Итана. В голове мелькает мысль поделиться с ним своими переживаниями. Но останавливаю себя, решив, что незачем тревожить человека понапрасну.

– Я тебя слушаю, – он бросает на меня короткий взгляд, следя за дорогой.

– Не понимаю тебя.

– Вижу, что хочешь что-то сказать. Говори, – сбавляет скорость и поворачивает голову в мою сторону.

– Ерунда, – решаю не отнекиваться. – Уже передумала портить нам настроение по дороге.

– Оно ведь у тебя итак испорчено.

– А твоё нет.

– Спасибо за заботу, – улыбается он. – Но уверен, я справлюсь.

– Это касается Лукаса.

– Что-то произошло? – бросает на меня взволнованный взгляд.

– Нет. Просто я задумалась над твоим вопросом, как бы поступил на моём месте Лукас. Мне неприятна мысль, что он мог бы предать наши отношения.

– Если бы он был на твоём месте и спустя время встретил другую, это не было бы предательством, даже если бы он её полюбил.

– А как бы ты это назвал?

– Принятие реальности и стремление жить дальше. Моя мама потеряла отца, но спустя годы встретила другого мужчину, и живёт с ним. Это не значит, что она не любила или забыла отца. Просто позволила себе быть снова счастливой.

– Чувствую себя эгоисткой. И злюсь на себя и всех вокруг.

– Ты хранишь верность, и хочешь быть уверена, что он бы хранил её так же, как и ты. По-моему, это нормальное желание, – он бросает короткий нежный взгляд на меня, касается моего подбородка и тут же отпускает его.

Я не успеваю даже среагировать. До моего сознания доходит его касание секундами позже. От волнения скручивает живот.

– Уверен, у вас всё было взаимно, – говорит он прежде, чем я успеваю подобрать слова, чтобы попросить его меня не касаться. – И ему потребовалось бы много времени, чтобы тебя отпустить. Так что, не грусти понапрасну.

– Ты так пытаешься меня успокоить? Или правда веришь в это?

– Правда верю в это и пытаюсь тебя успокоить, – широко улыбается в ответ.

Я благодарю его за слова поддержки, мне правда становится немного легче после разговора с ним. Мы едем минут пять молча. А потом он меня ошеломляет своим предложением:

– Мама с мужем устраивают сегодня барбекю. Присоединишься?

– Спасибо, конечно, – бросаю на него удивлённый взгляд. – Но я буду не к месту.

– Я бы не приглашал тебя, будь это так. Хочу, чтобы ты познакомилась с ней. Мне кажется, тебе лучше поговорить с человеком, который прошёл то же, что и ты.

– Итан, по-моему, это выходит за дружеские рамки.

– Кто только установил их в твоей голове? Эти рамки, – улыбается, посмотрев на меня.

– Ну разве я не права? – закатываю глаза.

– Нисколько. Тебя успокоит, если я скажу, что придут ещё мои и их друзья?

– С этого и нужно было начинать – улыбаюсь краем губ. – Успокоит.

– Отлично. После урока поедем.

– Мне нужно будет переодеться, – смотрю на свои старые джинсы и футболку и понимаю, что неприлично будет приходить в гости в таком виде.

– Хорошо. Заедем, переоденешься и поедем.

– Договорились.

Доехав до школы, я стараюсь быстро покинуть общество Итана, чтобы нас никто не заметил вместе.

Весь урок сосредоточено слушаю его, хоть иногда и проваливаюсь в свои мысли. Осталось два последних занятия, и пора готовить дипломную работу, а я до сих пор не придумала, какой будет моя итоговая фотосессия.

После лекции о уличной съёмке, Майер предлагает выйти на улицу и попрактиковаться. Это оказывается отличной идеей. Принявшись за съёмку, я отключаюсь от реальности и погружаюсь в работу. Это единственное, что сейчас помогает мне забыть обо всём. Итан курирует всех, даёт советы. После подходит ко мне.

– Как успехи? – спрашивает он и ждёт, когда я покажу ему кадры.

Поворачиваю фотоаппарат к нему экраном, он просматривает несколько снимков, улыбается мне и хвалит. Даёт несколько рекомендаций, указывая на недочеты, а после шепчет тихо на ухо:

– Через десять минут жду тебя в машине.

Хочу сначала попросить его встретиться на другом квартале, чтобы никто нас не увидел. Но решаю, что это глупо и по-детски, поэтому просто киваю в ответ. Не должно меня волновать, что думают обо мне другие, даже если это касается моей личной жизни.

Как Итан и сказал, через десять минут он всех отпускает, дав задание на дом. Подходит ко мне, даёт ключи от машины и говорит ждать его в ней, пока он заберёт свои вещи из кабинета.

Мы едем, разговаривая о его путешествиях. И я не замечаю, как мы доезжаем до дома. Странно, ведь мне казалось, что мы едем всего навсего пару минут. Я приглашаю Итана домой, чтобы продолжить разговор, пока я буду собираться, и он принимает моё приглашение. Удивительно, как незаметно я стала ему доверять и как прониклась нашим общением.

– Только распусти волосы, пожалуйста, – раздаётся голос Майера из кухни, когда я стою перед зеркалом в ванной.

– Тебе будет стыдно за меня, если я приду в гости с пучком на голове? – кручу волосы в руках, стараясь придумать, как их красиво собрать.

– Мне не будет стыдно за тебя, даже если ты с мешком на голове придёшь.

Выглядываю из ванной, чтобы посмотреть на него.

– А это хорошая идея. Осталось найти мешок, – шучу я в ответ.

– Пожалуйста, Марианна, – улыбается он своей мягкой улыбкой. – Оставь свои волосы в покое.

Так ничего и не придумав, иду в комнату и достаю короткое расклешённое платье белого цвета, которое купила недавно на базаре. Надеваю его, кручусь перед зеркалом и вдруг вспоминаю, как раньше закалывала волосы сзади красивыми заколками. Решаю, что с платьем будет смотреться гармонично, поэтому открываю шкаф и в одной из старых коробок нахожу жемчужную заколку. Собираю аккуратно волосы сзади, закалываю их и рука тянется к шкатулке, где лежит косметика. Удивляюсь собственному порыву подкраситься, но решаю не сопротивляться самой себе. Слегка подкрашиваю уже старой тушью ресницы, румяню щеки и придаю губам лёгкий блеск. Ещё раз посмотрев на своё отражение, выхожу из комнаты.

– Теперь ты будешь мне должен, – говорю я Итану, заходя на кухню. – Я оставила волосы распущенными.

Увидев меня, он расплывается в улыбке, откинувшись на спинку стула.