«Я уже не та, что прежде. Я двадцать лет пыталась смыть с рук кровь».

Однако перед глазами чародейки снова и снова вставала груда пустых доспехов на вершине холма, и эта картина разрывала ей сердце. Эти люди бежали к ней – именно к ней! – в надежде найти защиту от творящихся на равнине ужасов. То была отчаянная попытка, они были обречены на гибель, но Рваная Снасть их понимала. Ведь Тайскренну на них плевать, а ей – нет. Она была одной из них. В прежних битвах эти солдаты дрались как бешеные собаки, чтобы не позволить вражеским легионам убить ее. Но здесь была война магов. Ее территория. «Мы ведь не чужие люди и должны помогать друг другу». Вторая армия всегда славилась взаимовыручкой. Именно это и сделало ее легендарным легионом. Солдаты ждали от Рваной Снасти помощи и имели на это полное право. Они пришли к ней за спасением. И погибли. Чародейка не оправдала их доверия.

«А если бы я тогда пожертвовала собой? С помощью своего магического Пути защищала их, а не спасала собственную шкуру?» Сегодня она выжила благодаря инстинкту самосохранения. Альтруисты на войне гибнут первыми.

«Быть живой, – решила Рваная Снасть, подходя к своему шатру, – совсем не то же самое, что радоваться жизни».

Она тяжело вздохнула, вошла внутрь и закрыла за собой полог, а потом остановилась и осмотрела свои пожитки. Вещей накопилось удивительно мало – это за двести-то девятнадцать лет. Дубовый сундук, в котором лежала ее книга по магии Тира, был по-прежнему надежно запечатан защитными чарами; небольшой набор алхимической посуды и инструментов валялся на столике рядом с ее койкой, словно игрушки, брошенные детьми.

Среди хлама лежала Колода Драконов – Фатид. Взгляд чародейки задержался на гадательных картах, прежде чем двинуться дальше. Любопытно, что этот сундук, алхимические инструменты и вся одежда выглядели так, будто принадлежали не ей, а кому-то другому: более молодой женщине, еще не чуждой тщеславия. И только Фатиду Рваная Снасть улыбнулась, словно старому другу.

Чародейка подошла к столу, рассеянно положила сверток, который ей дал Калам, и вытащила из-под стола табурет. Потом села и потянулась к Колоде Драконов, но задержала руку.

Вот уже несколько месяцев что-то останавливало ее от гадания на картах. Наверное, смерть Калота можно было предсказать, однако, видимо, все это время она подсознательно этого боялась. Боль и страх всегда были спутниками Рваной Снасти, именно они сформировали ее душу, однако дни, проведенные вместе с Калотом, наполнили жизнь чародейки светом, счастьем, свободой. Ну что же, должны быть у нее хоть какие-то радости.

– Что, снова струсила, не захотела взглянуть судьбе в лицо? – с горечью пробормотала Рваная Снасть и почувствовала, что вот-вот возненавидит себя.

Прежние демоны вернулись к ней и потешались над крахом ее иллюзий.

«Ты уже однажды отказалась взять в руки Колоду Драконов – в ночь перед тем, как Танцор и человек, который впоследствии основал Малазанскую империю, пробрались в Паяцев замок и перерезали горло его хозяину – твоему любовнику. А теперь история повторяется. Ну же, будь честной сама с собой. Ты ведь не станешь отрицать, что есть в этом некая закономерность?»

От воспоминаний, которые она считала давно похороненными, на глаза навернулись слезы. Рваная Снасть часто заморгала и посмотрела на Колоду Драконов.

– Ну что, старая подруга, хочу ли я, чтобы ты поговорила со мной? Или же слепая вера – это удел исключительно глупцов?

Краем глаза чародейка заметила какое-то движение. Внутри свертка что-то зашевелилось. Тут и там кожа приподнималась. Рваная Снасть пораженно смотрела на сверток. Потом, затаив дыхание, взяла его, положила перед собой, вытащила из ножен у пояса небольшой кинжал и начала осторожно разрезать швы. Предмет внутри замер, словно ждал результата ее усилий. Наконец она откинула отрезанный кусок кожи.

– Привет, Снасть, – произнес знакомый голос.

Широко раскрытыми глазами колдунья смотрела, как из свертка выбирается деревянная кукла в ярко-желтой шелковой одежде. На круглом лице были краской нарисованы знакомые черты.

– Локон?!

– Рад тебя снова видеть, – проговорила кукла, поднимаясь на ноги. Она зашаталась и раскинула искусно вырезанные руки, чтобы удержать равновесие. – Все-таки получилось, – констатировал Локон, сдергивая шляпу, и даже умудрился неуклюже поклониться. – Душа переселилась вполне благополучно.

– Переселение душ! Но это искусство было утрачено столетия назад! Даже Тайскренн… – Женщина замолкла и плотно сжала губы. Ее мысли неслись вскачь.

– Об этом поговорим позже, – заявил Локон и сделал несколько шагов, а потом склонил голову, чтобы осмотреть свое новое тело. – Ну что ж, – вздохнул он, – глупо капризничать, не так ли? – Кукла подняла нарисованные глаза на чародейку. – Ты должна навестить мой шатер, прежде чем до этого додумается Тайскренн. Мне нужна моя книга. Ты теперь тоже в деле. Назад дороги нет.

– В каком еще деле?

Локон не ответил, но наконец-то отвел от нее свой жутковатый взгляд. Он опустился на колени:

– Я, кажется, чую Колоду Драконов.

По телу Рваной Снасти потекли ручейки пота. Локон и раньше выводил ее из равновесия, но это уже чересчур… Она чувствовала запах собственного страха. Чародейка была рада уже тому, что он хотя бы не пялится на нее. Это один из древних магических Путей, Куральд Галейн, если легенды не лгут. Магия смертоносная, жестокая, дикая и древняя. Сжигатели мостов славились своей отвагой, но ходить по столь близким к Хаосу Путям – это чистое безумие. Разве что они вконец отчаялись.

Тут почти помимо воли Рваной Снасти открылся Тир, ее собственный магический Путь Света, и сила наполнила усталое тело. Чародейка впилась глазами в карты.

Локон, видимо, почувствовал, что с ней происходит.

– Рваная Снасть, – прошептал он с ноткой веселья в голосе. – Давай, Фатид зовет тебя. Прочти то, что до́лжно прочесть.

Скрепя сердце Рваная Снасть потянулась к Колоде Драконов и сама испугалась той волны восторга, которая при этом вскипела в ее душе. Чародейка видела, как задрожала рука, опустившись на колоду. Снасть медленно перетасовала ее, чувствуя, как прохлада лакированных деревянных карт просачивается сперва в кончики пальцев, а затем поднимается вверх.

– Я чувствую, что там уже бушует буря, – сказала она, положив колоду на стол.

В ответ Локон только расхохотался, вызывающе и злобно:

– Первый Дом направит путь. Ну же, не мешкай!

Она перевернула верхнюю карту и задержала дыхание:

– Рыцарь Тьмы.

Локон вздохнул:

– Владыка Ночи правит этой игрой. Ну разумеется.

Рваная Снасть рассматривала нарисованную фигуру. Лицо, как обычно, оставалось смазанным; Рыцарь был обнажен, его кожа – черна как смоль. Выше пояса он выглядел как мускулистый мужчина, занесший над головой черный двуручный меч, от которого тянулись, исчезая позади, во тьме, призрачные дымчатые цепи. Нижняя часть его тела была драконьей, черная чешуя бледнела и на брюхе становилась серой. Как всегда, чародейка увидела кое-что новое, чего никогда не замечала раньше, нечто связанное с тем, что происходило именно сейчас. Во тьме над головой Рыцаря висела некая фигура: она уловила эту тень уголком глаза, и та тотчас пропала, когда гадалка сфокусировала взгляд.

«Конечно, ты же никогда так легко не открываешь правду, да?»

– Бери вторую карту! – торопил ее Локон, присевший рядом на столешнице.

Чародейка перевернула вторую карту:

– Опонны.

Двуликие Шуты Удачи.

– Ах, Худ их побери, вечно они влезают! – проворчал Локон.

«Посмотрим, как именно лежит эта двойная карта. Ага, женщина занимает прямую позицию, а ее брат-близнец перевернут вверх тормашками. Значит, цепь удач, череда успехов. Выражение лица Госпожи было мягким, дружелюбным: ну-ну». И тут пристальное внимание Рваной Снасти привлек любопытный нюанс. Прежде она такого не замечала: там, где правая рука Господина касалась левой руки Госпожи, между их ладонями виднелся крошечный серебряный диск. Чародейка наклонилась поближе и прищурилась. Да это же монета с изображением мужской головы. Она моргнула. Нет, все-таки женской. А теперь опять мужской… и снова женской. Колдунья резко откинулась назад. Монета вращалась!

– Давай уже дальше! – потребовал Локон. – Чего так долго возишься?

Рваная Снасть поняла, что кукла, скорее всего, едва скользнула взглядом по карте Опоннов и не обратила никакого внимания на монетку. Чародейка глубоко вздохнула. Локон и сжигатели мостов были крепко-накрепко связаны между собой в этом раскладе, она понимала это на уровне интуиции, но вот ее собственная роль еще не была определена. Похоже, эти две карты больше предвещали грядущее ей самой, нежели им. Да, пока известно немного, но, пожалуй, достаточно, чтобы выжить в будущих передрягах. Женщина резко выдохнула и с размаху хлопнула ладонью по Колоде Драконов.

Локон подпрыгнул, а потом резко обернулся к ней.

– И ты остановилась? – разъярился он. – Ты остановилась на этих шутах? На второй карте?! Какая глупость! Продолжай расклад, женщина!

– Нет, – ответила Рваная Снасть, возвращая обе карты в Колоду Драконов. – Я решила закончить. И ты ничего не можешь с этим поделать. – Она поднялась.

– Сука! Да я могу убить тебя в один миг! Прямо здесь и сейчас!

– Вот и ладно, – сказала Рваная Снасть. – По крайней мере не придется отчитываться перед Тайскренном. Так что давай, Локон, вперед. – Она скрестила на груди руки и молча ждала.

Кукла возмущенно заверещала:

– Нет! Ты мне нужна. И ты ненавидишь Тайскренна даже еще больше, чем я, – заявил Локон. Он склонил голову набок, обдумывая свои последние слова, а потом рассмеялся: – Поэтому ты меня не предашь.

Рваная Снасть тоже призадумалась.

– Да, ты прав. – Она отвернулась и пошла к выходу. Взялась рукой за грубый брезентовый полог шатра, а потом остановилась. – Локон, как у тебя со слухом?

– Не жалуюсь, – проворчала кукла у нее за спиной.

– Ты сейчас что-нибудь слышишь?

«Интересно, слышишь ли ты звон крутящейся монеты?»

– Звуки лагеря, больше ничего. А что? Почему ты спрашиваешь?

Рваная Снасть улыбнулась. Она ничего не ответила, откинула полог и вышла наружу. Пока она шла к штабному шатру, внутри ее затеплилась странная надежда.

Чародейка никогда не считала Опоннов союзниками. Рассчитывать в важном деле просто на удачу – полный идиотизм. Первая карта, которую она выложила, Дом Тьмы, коснулась ее руки ледяным холодом, гудящим от волн жестокости и обезумевшей силы, – и все же был там какой-то странный привкус спасения. Рыцарь мог стать врагом или союзником, но, скорее всего, – ни тем ни другим. Он был весь такой непредсказуемый, погруженный в себя. Но в тени битвы пляшут Опонны, и Дом Тьмы замирает, зависнув в полумраке между днем и ночью. Однако самым удивительным была вертящаяся монета Опоннов.

Локон ничего не слышал. Вот и славно.

Даже теперь, когда чародейка подходила к шатру, где размещалось командование, слабый звон звучал у нее в голове, и, скорее всего, теперь она будет слышать его еще некоторое время. А монета все вращалась и вращалась. Опонны вечно являли мирозданию два сменяющихся лика, но сейчас ставку на удачу сделала Госпожа.

«Вертись, монетка. Вертись».

Глава третья

Теломен, тартено, тоблакай…
Узри имена народов,
противящихся столь упорно
забвенью…
Легенда о них
нарушает мои расчеты
циничные, ослепляет
мой взор сверкающей славой…

«Не вторгайся в надежную клеть
их неприступного сердца…
Не вторгайся в пределы бесстрастных,
навеки верных земле
менгиров».

Теломен, тартено, тоблакай…
Стоят нерушимо столпы
до самого неба,
пятнают стылую землю
памяти нашей…