Скворец призадумался, поскольку слова Дуджека пробудили в нем воспоминания. Дело было еще до осады Крепи, во время Моттской кампании, когда их ненадолго приписали к Пятой армии. Жаль тогда только-только поступила к ним новобранцем. Он видел, как девчонка хладнокровно поставила на нож трех местных наемников, которых взяли в плен в Сером Псе, – якобы затем, чтобы развязать им языки на допросе, но, как с содроганием понял сержант, истинная причина заключалась совсем не в этом. Потрясенный, он в ужасе смотрел, как Жаль взялась резать им пах, одному за другим. Он помнил, как поймал взгляд Калама и сделал отчаянный жест, который заставил чернокожего убийцу рвануться вперед, обнажив свой меч. Калам пролетел мимо Жали и тремя быстрыми движениями перерезал пленникам глотки. И была одна ужасная деталь, которая до сих пор разрывала Скворцу сердце: истекавшие кровью наемники, умирая, благодарили Калама.

А Жаль просто вложила свой клинок в ножны и спокойно пошла прочь.

Хотя она пробыла во взводе уже два года, его люди по-прежнему именовали ее новобранцем и, наверное, так и будут звать вплоть до смертного часа. В этом заключался особый смысл, и Скворец прекрасно все понимал: звание сжигателя мостов еще требовалось заслужить. Жаль оставалась новенькой, поскольку одна мысль о том, что она войдет в их ряды на равных, была ненавистна всем бойцам его взвода. Да и сам сержант поневоле разделял их чувства.

Сохраняя обычное невозмутимое выражение лица, Скворец мысленно ответил Дуджеку: «Совсем еще молодая, говоришь? Согласен, молодым можно многое простить в силу их неопытности. Но ты видел, какие у нее глаза? Ох, лучше в них вообще не смотреть. В этих страшных глазах нет ничего, присущего юности, совсем ничего».

– Ну, вам пора выступать, – проворчал Дуджек. – Садитесь в седла!

Верховный кулак обернулся, чтобы сказать что-нибудь на прощание Скворцу, но, когда увидел выражение лица сержанта, слова буквально застряли у него в горле.

* * *

Когда восток начал затягивать небо алым плащом, в городе прозвучали два приглушенных раската грома – первый через несколько минут после второго. Последние слезы этой ненастной ночи скатились по водостокам и зажурчали в уличных канавах. Рытвины заполнились грязноватыми лужами, в которых отражались редеющие тяжелые тучи. В узких переулках Краэльского квартала Крепи холодная и сырая ночь упорно цеплялась за темные ниши. Здесь покрытые плесенью кирпичи и истертые булыжники мостовой поглотили второй раскат грома, так что эхо не смогло заглушить перестук водяных капель.

По проулку, идущему вдоль внешней стены, мчался пес размером с мула. Его массивная голова была опущена вниз. Достаточно было взглянуть на его серо-черную шерсть, сухую и пыльную, чтобы понять: этот зверь не попал под ночной дождь. Морду собаки покрывали серые подпалины, а глаза светились янтарным блеском.

Пес этот, седьмой среди Гончих Тени, носил имя Зубец и сейчас шел по следу. Его добыча была хитрой и ловко ускользала. Но Зубец чувствовал, что она уже близко. Он знал, что охотится не на обычного человека, – ни один смертный не смог бы так долго избегать его клыков. Еще больше Зубца поражало то, что он до сих пор еще даже не видел свою добычу. Но она нарушила границы, бесстыдно вошла во Владения Тени по следу самого Престола Тени и задела все нити паутины, которую сплел господин Зубца. Единственным ответом на такое оскорбление была смерть.

Пес понимал, что скоро на него самого начнется охота и, если загонщиков окажется много, если они будут сильны, Зубцу придется хорошенько потрудиться, чтобы продолжить поиски. Были в городе те, кто заметил грубый разрыв ткани. И меньше чем через минуту после того, как Зубец сошел с магического Пути через врата, шерсть на загривке зверя поднялась дыбом: он почуял, что где-то неподалеку поднимается волна магии. До сих пор гончей удавалось скрываться от ищущего взгляда, но долго это не продлится.

Бесшумно и осторожно Пес Тени двигался через лабиринт лачуг и времянок, лепившихся к стене Крепи, не обращая внимания на редких горожан, которые вышли подышать свежим после дождя воздухом. Он переступал через бездомных, растянувшихся на его пути. Местные собаки бросали на гигантскую гончую один лишь взгляд и тут же испуганно пятились, прижимая уши и подметая хвостами грязную землю.

Когда Зубец завернул за угол осевшего каменного дома, утренний ветерок заставил его повернуть голову. Он замер, осматривая противоположную сторону улицы. Тут и там еще висели клочья тумана, и сквозь них были видны человеческие фигуры: это мелкие торговцы, одевшись потеплее, уже выкатывали на мостовую свои тележки. У Пса Тени оставалось все меньше времени.

Взгляд Зубца пробежал по улице и уперся в большую, окруженную стеной усадьбу. Четверо солдат торчали у ворот, без интереса поглядывая на прохожих и переговариваясь между собой. Зубец поднял голову, когда обнаружил закрытое ставнями окно на третьем этаже.

Предвкушение и радость охватили Пса Тени. Он нашел конец тропы. Опустив голову, Зубец двинулся вперед, не сводя глаз с четырех стражников.

* * *

Ночное дежурство закончилось. Напарники, которые пришли заступить на вахту, сразу заметили, что ворота открыты нараспашку.

– Это как же понимать? – спросил один из них, глядя на мрачные лица солдат, которые стояли у стены.

– Ночка такая нынче выдалась… – неопределенно ответил тот, что был постарше. – В общем, лучше лишних вопросов не задавать.

Двое сменщиков обменялись взглядами, а потом первый кивнул и ухмыльнулся:

– Знаю я такие ночи. Ладно, идите спать. Койки вас уже заждались.

Немолодой солдат взялся за пику и, казалось, успокоился. Он взглянул на своего товарища, который упорно смотрел в дальний конец улицы, словно бы увидел там нечто интересное.

– Думаю, теперь это уже вряд ли случится, – сказал новоприбывшим первый солдат, – но, если вдруг появится молодая женщина из взвода сжигателей мостов, спокойно пропустите ее и лучше отвернитесь, сделайте вид, что ничего не заметили.

– Смотрите, какая собака, – проговорил его товарищ.

– Понятно, – кивнул сменщик. – Жизнь во Второй армии…

– Вы только гляньте на пса, – не успокаивался парнишка.

Остальные обернулись и посмотрели на улицу. Немолодой солдат изумленно распахнул глаза и выронил пику, прошипев проклятие. Остальные не успели сделать и этого – страшный зверь был уже совсем рядом.

* * *

Рваная Снасть лежала на кровати в первой комнате своего временного жилища. Она так устала, что никак не могла уснуть и смотрела в потолок, прокручивая в голове события последней недели. Хотя сперва чародейка и разозлилась, что сжигатели мостов втянули ее в свои планы, однако теперь на смену этому чувству пришло приятное возбуждение.

А ведь еще совсем недавно она хотела собрать вещи и уйти по своему магическому Пути прочь от Малазанской империи, подальше от безумия и жадности Локона, от всех этих бесконечных сражений. Но то был всего лишь порыв отчаяния, который уже прошел.

Однако, что уж греха таить, Рваная Снасть осталась не только из человеколюбия, желая помочь сжигателям мостов, которые снова и снова доказывали, что они ребята толковые и знают, что делают. Нет, она хотела увидеть падение Тайскренна. Эта истина пугала ее. Жажда мести отравляет душу. И похоже, чародейке довольно долго придется ждать, когда ее враг наконец-то окажется повержен. Она боялась, что если так долго будет пить этот яд, то начнет смотреть на мир блестящими от безумия глазами Локона.

– Слишком много, – пробормотала она, – слишком много всего и сразу.

Шум у двери напугал ее. Рваная Снасть села.

– А-а, – протянула чародейка, – ты вернулся.

– Живой и здоровый, – сказал Локон. – Уж прости, что обманул твои надежды, Рваная Снасть! – Марионетка взмахнула маленькой ручкой в перчатке, и дверь за ней сама собой захлопнулась, а щеколда скользнула на место. – Не пойму, и чего все так их боятся, этих прославленных Гончих Тени, – проговорил Локон, выходя на середину комнаты, и сделал пируэт, прежде чем сесть на пол, расставив ноги и раскинув руки. Он хихикнул. – А на деле всего лишь обычные шавки, тупые и медлительные, долго обнюхивают каждое дерево. И никак не могут найти хитроумного Локона.

Рваная Снасть снова легла и закрыла глаза:

– Быстрый Бен недоволен тем, что ты ведешь себя столь неосторожно.

– Глупец! – Локон сплюнул. – Пусть смотрит! Пусть верит, что магические знания дают ему надо мной власть, а я тем временем хожу, куда сам пожелаю. О, как он упивается сознанием того, что якобы может командовать мною, – я пока что позволю ему пребывать в заблуждении, отчего моя месть будет только слаще!

Подобные речи чародейка уже слышала раньше и понимала, что все это говорится ради нее, таким образом Локон пытается ослабить ее решимость. К несчастью, этот пройдоха частично преуспел: Рваная Снасть и впрямь начала сомневаться. Может, он говорит правду: а вдруг? Не исключено, что Быстрый Бен действительно потерял контроль над куклой, но только сам этого еще не знает.

– Прибереги свою месть для человека, который отобрал у тебя ноги, а потом и все тело, – сухо сказала Рваная Снасть. – Тайскренн по-прежнему глумится над тобой.

– Он заплатит первым! – завизжал Локон. Потом сгорбился, обхватил себя руками и прошептал: – Всему свой черед.

За окном раздались первые крики.

Рваная Снасть вскочила, а Локон завопил:

– Гончая Тени меня нашла! Не дай ей меня увидеть, женщина!

Марионетка поднялась на ноги и поспешно заковыляла к своей коробке у дальней стены.

– Убей Пса Тени – у тебя нет другого выхода!

Локон рывком открыл коробку и залез внутрь. Крышка со стуком опустилась на место, и коробку окутала аура защитного заклятия.

Рваная Снасть в нерешительности стояла возле кровати. Снизу затрещало дерево, и весь дом задрожал. Кричали люди, звенело оружие. Чародейка вытянулась, ужас наполнял ее руки и ноги расплавленным свинцом.

«Разве можно убить Пса Тени?»

Ставни задребезжали в такт разлетающимся в разные стороны телам этажом ниже, а потом тяжелые шаги добрались до лестницы, и вопли стихли. Он слышала, как солдаты продолжают кричать где-то на территории усадьбы.

Рваная Снасть потянулась к своему магическому Пути Тира. Сила хлынула в нее и смела парализующий страх. Вся усталость мигом улетучилась. Чародейка выпрямилась и посмотрела на дверь. Дерево затрещало, а потом доски вдруг полетели внутрь, словно их запустили из катапульты, но отскочили от магического щита Рваной Снасти. Двойной удар разломал их, во все стороны посыпались обломки и щепки. У нее за спиной разбилось стекло, ставни распахнулись. В комнату хлынул ледяной ветер.

Появился Пес Тени, его глаза пылали желтым пламенем, а мускулы на высоких плечах мягко перекатывались под кожей. Сила этого создания накатила на Рваную Снасть, как волна, и чародейка ахнула. Пес Тени был очень стар, старше любого существа, которое она когда-либо видела за всю свою жизнь. Монстр задержался в дверях, нюхая воздух. С его черных губ на пол капала кровь. Наконец зверь уставился на окованную коробку у стены слева от хозяйки дома. И шагнул вперед.

– Нет, – сказала Рваная Снасть.

Пес Тени замер. Его массивная голова медленно и размеренно повернулась к чародейке, словно он только что заметил ее. Он ощерился, открывая поблескивающие клыки величиной с человеческий палец.

«Будь ты проклят, Локон! Мне нужна твоя помощь! Ну пожалуйста, хватит уже прятаться!»

Белые полоски сверкнули под приподнявшимися веками пса. Зверь прыгнул.