Алексей Игнатов: Длинный путь

Часы не были сломаны. Я видел много странного, но все равно, как последний упертый дурак, убеждал себя, что часы сломались. В глубине души я хотел верить, что все наши эксперименты, все опыты, которые мы ставили – просто игра.

– У меня часы сломались! Спешат, – пожаловался Эрик, когда пришел в мою мастерскую под самое закрытие.

Со сломанными часами всегда идут к часовщику, но странно слышать от Эрика что-то про часы, а не про машины. Обычно стоит ему открыть рот, и оттуда уже почти звучит рев моторов. Если он говорит не про коробку передач или новое шоссе, то это уже довольно удивительно. Я вскрыл часы и не нашел в них поломок. Просто старые механические часы. Мало кто еще носит такие, но они были в полном порядке. Я сверил время, и утром часы шли идеально, не сбивались ни на секунду.

– Часы не сломаны. И они не спешат! – я вернул их Эрику, но он мялся и не хотел уходить.

– Они спешат, но не постоянно. Пока я пешком хожу, или катаюсь просто так, все в порядке. А когда проезжаю тоннель, они убегают вперед.

Тогда я услышал про тоннель в первый раз, но не обратил на слова Эрика особого внимания. Разговор выехал на привычный путь, и когда прозвучало слово «проезжаю» я почти перестал слушать. Практически каждый, кто был знаком с Эриком, знал, что он бредит машинами. Я знал его лучше прочих, и понимал, что машина для него – средство, а не цель. Бредил Эрик поездками. Он любил движение! И не скорость, как другие, а расстояния. А машина – просто способ найти длинный путь, уехать туда, где никогда не был, где не узнаёшь ни одного дома, где нет знакомых лиц. Дорога – это целый мир, который открывается с каждым новым поворотом. Так он сам говорил, и ехал, даже когда дойти пешком было бы быстрее.

Иногда он посмеивался и говорил, что однажды найдет на самом деле длинный путь, и уедет туда, куда пока не смог добраться никто. На северный полюс на машине! В Антарктиду. На Эверест. Он объехал вокруг планеты своим ходом и ненадолго прославился. Но самый далекий путь заворачивается в кольцо и возвращает странника к началу.

Так что вопрос: «Что за тоннель?» – я задал просто из вежливости. Он ответил, и вот тогда стало интересно. Я знал этот тоннель – безымянную дыру, метров двадцать длинной, пробитую в горе на окраине города. Странно, что после кругосветки на колесах его интересует занюханный тоннель, в котором бомжи справляют нужду.

– И что в тоннеле? – спросил я Эрика, и опять замялся.

– В тоннеле все немножко очень странно. Лучше я покажу!

И он показал мне тоннель. Я заглянул в него, и не увидел никаких странностей. Просто каменная труба с дорогой, ничего интересного. Эрик заставил меня сверить наши часы и прошел по тоннелю. Вернулся, и мы снова сверили часы.

– И что? Ничего не случилось! – я смотрел на часы и не понимал, что он хочет этим сказать.

– Вот именно! – Эрик сиял. – Тоннель ничего не сделал с часами.

– И эта твоя странность, ради которой я сюда тащился, состоит в том, что тут ничего не происходит?

– Да погоди ты, – отмахнулся Эрик, – это только начало. Давай еще раз сверим часы.

Мы сверили, и я уже шлифовал в голове язвительный ответ, полный сарказма, готовил его к возвращению Эрика из второго паломничества по тоннелю. Он сел за руль машины, включил музыку, и торжественно вкатился в темноту. Я смотрел ему вслед. Машина отдалялась, становилась чуть меньше, звук ее мотора слабел.

И Эрик выехал на свет. Ничего не случилось! Кроме моего потерянного времени. Пришлось ждать, пока он развернется и проедет обратно. Он вышел из машины и сунул часы мне под нос.

– Видал? Сравни время!

Его часы спешили на 4 часа.

– Ты перевел часы, что ли?

– Нет, не переводил. Они сами спешат в тоннеле. Причем только пока еду в ту сторону, а не обратно. И только пока еду, пешком ходить бесполезно. Я заметил случайно, пока счет шел еще на минуты. Но часы убегают вперед, и каждый раз сильнее. В прошлый раз ушли на два часа, до того на час, а еще того – на полчаса. Давай еще раз время сверим время!

Он подвел часы, у меня на глазах завернул их в пластиковый пакет и уложил в багажник. Запер его, а ключи отдал мне. Я смотрел на него, как ребенок смотрит на фокусника, и ждет, пока из шляпы появится белый кролик. Эрик опять въехал тоннель. Проехать двадцать метров – вопрос нескольких секунд. Больше времени уйдет, что бы развернуться, хотя и обратная дорога не займет даже минуты.

Но когда он забрал ключ, открыл багажник и вынул часы, все еще в пакетике, сквозь тонкую пленку я увидел своего белого кролика. Часы спешили на восемь часов. Они не могли спешить, они были совершенно исправны, но спешили. Что-то в тоннеле сбивало их с толку. Я не мог и представить, как такое может быть, и это раздражало. Я никогда не любил фокусы! Даже ребенком хотел знать только, как фокусник творит свои чудеса, хотел разоблачить его, избавиться от тайны. Понимать, в чем секрет и как все устроено – вот чего я хотел. Не загадку, а решение.

Наверняка, проблема в часах! И я вручил Эрику свои электронные часы, а с ними телефон с включенным таймером, а его часы сунул в свой карман. Когда он вернулся из новой поездки по тоннелю, часы в машине ушли далеко вперед, а стрелки на часах из моего кармана не сбились с ритма. Я глубоко вдохнул перед тем как взглянуть на экран телефона. Цифры на нем отсчитывали первые минуты семнадцатого часа. Обычно я не против поболтать, и не трачу много времени на поиск слов, но не в этот раз.

– Какого хрена? – вот и все, что я спросил тогда.

– Отличный вопрос! – согласился Эрик. – Я тоже так сказал, вот прямо в точности: «Какого хрена»? И знаешь, что понял?

– Что?

– Ничего! Но если я пойду пешком – все нормально. Если буду кататься по другим тоннелям хоть до китайской пасхи, по всем, кроме этого – все нормально. Даже если тачку возьму другую, кроме этой – все нормально, часы не дурят. Я даже думал, что мне это все показалось. Но нет, только проеду по этому тоннелю, именно на это машине – и часы сами переводятся вперед. Это как ключ и замок! Машина и этот тоннель. Когда еду, я что-то открываю. Ключ и замок.

– У тебя часы сломаны! – ответил я.

– Ты сказал, что не сломаны! – возмутился Эрик.

– Я ошибся!

– А это что? – он выхватил мой телефон и сунул мне же под нос. Цифры на экране все еще отсчитывали минуты семнадцатого часа. – Он тоже сломан?

– Да! Все сломаны. В тоннеле что-то воздействует на них, и…

– Садись!

– Куда?

– На детский стульчик! В машину садись, понятное дело.

Он почти запихнул меня в салон, и оставил свои часы на асфальте. Мы въехали в тоннель. Я уверял себя, что часы сломаны и ничего не случится, но все равно ждал чего-то. Вспышки света или кромешной тьмы, раската грома или ворот ада на пути. Но мы проехали тоннель и ничего не случилось. Мы вернулись обратно. И снова ничего не случилось. Время на часах не отличалось ни на секунду.

– Видишь! Просто сломанные часы, – сказал я. Мир вернулся в нормальное состояние, без тайн, фокусов и загадочных тоннелей.

Но Эрик упрямо помотал головой и снова поехал в тоннель. Когда он вернулся, сбились не часы, а календарь. Стрелки его часов сделали круг и вернулись на прежнее место, и только дата в крохотном окошке календаря рассказывала, что прошло больше суток. Тридцать два часа пропало в тоннеле.

– Скажи это еще раз, давай! – подначивал меня Эрик – Скажи, что часы сломались!

Но я не сказал.

– Это моя дорога! – Эрик зашел в тоннель. – Видишь? Моя дорога. Моя машина. Мы – ключ и замок, и когда я еду там, я… Я не знаю что, но это мой путь и по нему нельзя ехать вдвоем.

В тот день мы ушли, и время больше не сходило с ума. Я засыпал очень долго, а в голове кусочки идей складывались в узоры калейдоскопа научной фантастики. В тоннеле есть провал во времени? Или магнитное поле, которые сбивает показания всех приборов? Под ним спрятано НЛО? Я уснул где-то на стадии: «Тоннель вызывает спонтанный телекинез у Эрика, и тот мысленно переводит часы!». Ну, или они просто сломаны! Они должны быть просто сломаны. Только это объяснение – разумное.

Утром я проснулся с планом исследований в голове, и разбудил Эрика телефонным звонком. Я притащил к тоннелю разные часы, механически и электронные, и даже самые большие песочные, какие только смог найти. А еще две камеры и набор ароматических палочек.

– Это-то зачем? – изумился Эрик.

Я отправил его в тоннель, с песочными часами и с палочками благовония, горящими в подставке на его переднем сидении. Если внутри что-то просто переводит часы вперед, то на песок и палочки это не повлияет, верно?

Нет, не верно. Эрик выехал из тоннеля, когда песок уже слежался на дне часов. Палочка сгорела. И даже пепла не сталось на сидении, а подставку я нашел на полу.

Эрик вернулся в тоннель. Теперь он ехал очень медленно, смотрел на часы, а не на дорогу, и по телефону называл мне время на своих часах. Все было в порядке, пока до выхода не остался всего метр. Часы не сбивались. Он нажал на газ и связь прервалась. А на той стороне тоннеля Эрик не досчитался четырех дней жизни.

Пока я ставил камеру на входе в тоннель, бомж зашел в него, справить нужду. Он посмотрел на пару психов, которые снимают воздух, и ушел искать туалет в другом месте. Эрик снова въехал в тоннель, одна камера смотрела ему в спину, вторая снимала вид из кабины, а я шел рядом. Мы добрались до выхода, и я не увидел ничего странного. Камера внутри машины сняла весь путь, но когда выход из тоннеля заполнил почти весь кадр, съемка оборвалась.

Я унес наружную камеру домой. Что бы просмотреть минуту видео по одному кадру, внимательно изучить каждый из них, ушло очень много времени. Но я нашел его – один кадр, один сбой. Машина Эрика ехала в темноте тоннеля, размытая, смутная, резкость ушла куда-то в сторону. А на следующем кадре я увидел пустой тоннель. Щелк! Я ткнул в кнопку, кадр сменился, и машина снова ехала по тоннелю. Щелк! Один кадр назад – и я снова вижу пустой тоннель.

Конечно, я знал, что дело не в часах. Эрик был прав, он с самого начала понимал, что происходит. Тоннель – замок, а его машина – ключ. Но я сопротивлялся реальности, не хотел загадок в моей понятной жизни, и все еще пытался поверить, что дело просто в сломанных часах. Я хотел в это верить, а веру нельзя сломать никакими доводами разума.

Когда Эрик потерял свой первый год, мы нашли камень.

Эрик вернулся из тоннеля, и его машина была покрыта грязью, пылью, разводами глины. Он сидел за рулем, и кровь сочилась из большой ссадины на щеке. Ветер задувал в кабину мелкий песок через разбитое боковое окно. А камень, который выбил стекло и поранил Эрика, лежал на сидении рядом с ним. Я предложил Эрику закончить и забыть о тоннеле. Сделать вид, что ничего не было. Но он уже не мог остановиться.

– Я был там! – он почти кричал и размахивал руками. – Я где-то был. Тоннель – на самом деле замок, и он открывает куда-то дверь. Это мой длинный путь! Ты сам все заснял – я еду и пропадаю, а потом возвращаюсь, и уже прошло полно времени! Год прошел! Явно же что тут не просто сломанные часы. Камень настоящий! А это? Думаешь это что, просто какая-то игра, прикол? – он стер кровь со щеки и обтер ее о мою руку. – Видал? Кровь настоящая! И это случилось на той стороне.

– Лучше тебе поверить, что это просто сломанные часы, – посоветовал я ему тогда, а он тут же уселся за руль, и потерял уже два года, пока ехал в тоннеле.

Эрик нашел свой длинный путь, и это путь вел не через километры, а через годы. Он возвращался в той же одежде, но изношенной и грязной. Возвращался с бородой и с мозолями на руках. Он терял годы и старел. За несколько дней его волосы начали седеть, а лицо прорезали тонкие траншеи морщин.

– Сколько лет ты теряешь зараз? – спросил я, но он не хотел этого знать.