– Нет-нет, мы потерпим! – торопливо откликается Семиларен.

– Беру свои слова назад, – шепчет Герн. – Надеюсь, наши разведчики всё-таки найдут воду.

Силмак и Накет ищут воду крайне напряжённо. Накет полагается на глаза, а Силмак – на нос. Второй оказывается более чутким.

– Ура! Я нашёл воду! – радуется Силмак, встав на последние лапы.

– Да ты ваще молоток! Глубоко? – интересуется Накет.

– Хм… порядком, да. Коптермирад два, наверное.

– Жопа!

– Да ладно тебе, я справлюсь!

Силмак и Накет добираются до нужного места. Ничто не говорит о том, что именно здесь под пепельно-серым грунтом спрятано самое ценное для любой пустыни вещество. Силмак прицеливается, разминает все десять лап и тем же движением мышкующей лисицы ныряет в грунт. Правда, глубоко ему уйти не удаётся – на поверхности остаются торчать две последние пары лап и полосатый чёрно-белый хвост.

– Эх! Камень тут! – сообщает из-под земли Силмак.

– Тьфу, срань бедантиевская! – плюётся Накет.

– Там просто трещинка в этом камне. Через неё-то я воду и учуял. Но как бы её пробить поглубже? У тебя в карманах ничего нет?

– Не, блин, ваще ничего не осталось.

– Жалко. Тогда вот что сделаем: пойдём дальше, я попробую уйти где-нибудь поглубже и добраться до источника воды снизу.

Накет кивает, и они вместе с Силмаком продолжают путь по раскалённой серой пустыне. Она вдруг начинает становиться всё серее и серее с каждой деминутой или даже с каждым стеком.

– Пыльная буря будет, – соображает Накет. – Вот жопа, только этого не хватало!

– Ой, не пыльная буря, – тревожно замечает Силмак, принюхавшись. – Огненная! Уже где-то началась.

– Говно собачье, блин, жопа! Хотя погоди… чему тут гореть-то? Ни травинки, ни деревца, нет ни хрена же…

– В чём ты, Накет, никогда не был силён, так это в геологии! Верхний слой местного грунта сплошь состоит из горючих минералов. В них полно органики. Видимо, это когда-то был живой мир, и…

– Я вижу огонь! В жопу рассуждения, давай, копай!

Силмак вновь вбуравливается в грунт. Он успевает прорыть сравнительно глубокий ход как раз вовремя: едва они с Накетом скрываются там, как поднимается жуткий ветер, который несёт с собой ярко-оранжевый огонь. Вскоре пламя охватывает всё пространство до самого горизонта.

– Как там наши-то, интересно? – вздыхает Силмак. – Достаточно ли глубокую нору я им вырыл?

– Ох, блин, надеюсь! Лишь бы Веншамея уцелела…

– О, кстати… раз уж мы тут застряли на какое-то время… нет, ты не думай, я не лезу в твою личную жизнь, но хотел бы спросить: что у вас с ней всё-таки? Кто вы друг другу?

– Люблю я её безумно. Она меня, по ходу, тоже. Ну и чё тебе ещё надо?

– Да вот… понимаешь, страсть – это прекрасно, но что дальше? Вы подумали об этом?

– Ни о чём мы не думали. Мы захотели друг друга и сделали это. Чё такого-то?

– Знаешь, когда я вижу одну и ту же несчастливую историю твоей любви, у меня все сердца кровью обливаются, честно.

– В этот раз всё не так! Она меня не бросит!

– Ты уверен? А мне кажется, что раз за разом история повторяется! Ты влюбляешься и влюбляешь в себя, окунаешься со своей возлюбленной в бурный поток страсти, и на этом всё заканчивается! Каждый раз одно и то же! Очнись, Накет!

Накет отворачивается и цедит какие-то замысловатые матерные выражения с использованием бедантиевской игры слов.

– Ты уже давно не мальчик, – продолжает Силмак. – И всё равно, ты каждый раз сначала делаешь, а потом думаешь! Иногда это здорово выручает, но в любви… в любви скорость ни к чему. Может, вам с Веншамеей стоит остановиться, подумать, узнать друг друга получше, а потом уже разжигать огонь страсти? Не думай, что я против ваших отношений, ни в коем случае! Я просто даю тебе дружеский совет.

Накет смотрит на Силмака как-то странно и неопределённо. Шнырявка ласково добавляет, похлопав когтистой лапой человека по плечу:

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Ты ведь заменил мне семью…

Накет улыбается и обнимает Силмака:

– Спасибо, что до сих пор обо мне заботишься. Может, ты и прав. Если вернёмся, я поговорю с Веншамеей…

– Не «если», а «когда»!

Тем временем в убежище, от которого разведчики удалились уже не на один и не на два угомирад, проникает запах дыма.

– Что-то где-то горит, – неоригинально констатирует Герн. – Высунулся бы кто, посмотрел.

Из норы выглядывают Райтлет и Сэн. И почти тут же они прячутся обратно.

– Ррр! Сюда движется огненная буря! – восклицает Райтлет.

– Хм, может, нам стоит уйти ещё, э-э-э, поглубже? – беспокоится Айзел.

– Было бы куда, – с фирменной горькой улыбкой усмехается Джекс и стучит стальной рукой по задней стенке норы. – Камень. Без сверла не пробить.

– Ха-ха-ха, «без сверла не пробить»! – хохочет Семиларен. – Да я любую каменюку голыми руками разобью! Их у меня всё-таки семнадцать!

Семиларен отпрыгивает почти к самому входу в нору, сжимает все семнадцать кулаков и несётся к задней стенке. Впрочем, все семнадцать использовать не приходится: уже для первого кулака на грудной руке столкновение с прочным камнем оказывается очень болезненным.

– Ягуляррский хвост!!! – ругается блент.

Тут в нору падает горящий вполне убедительным пламенем уголёк. К счастью, пламя не успевает ни на что перекинуться, поскольку уголёк давит сапог Яарвокса.

– Чёрт подери, начинается! – чертыхается нечаянный пожарный.

– Надо закрыть вход! – восклицает Веншамея.

– Ага, и чем? Руками, что ли? – рявкает в ответ Герн.

Отчаянное решение принимает Айзел: он закрывает вход в нору собственной спиной, расправив к тому же рукрылья.

– Ты сожжёшь себе спину! – тревожится Млем.

На лице Айзела появляется выражение страшной муки, но голос его твёрд:

– Лучше одна сгоревшая спина, чем десяток горелых тел. К тому же, у нас ещё есть микромеды.

Айзел пытается улыбнуться и показать, что всё не так страшно. Но эти попытки только больше напрягают друзей.

У Семиларена и вовсе сдают нервы:

– О Сверх Всесильный, Всеблагий, помоги нам! – принимается неистово молиться блент. – Смилуйся над нами, спаси нас, грешных!

Леод не удерживается и прыскает со смеху. Так, что до слуха блента это долетает.

– Тебе ещё смешно, кошачий коврик?! – вскрикивает Семиларен и бросается на ягулярра.

– Семиларен, я согласен, что это несколько недипломатично с моей стороны, – произносит Леод. – Но мне кажется, что…

– Заткнись!!!

– Ты даже договорить не даёшь, полудурок ушастый!

Бледно-голубые щупальца Карла, который уже стал похож на обтянутый почти совсем прозрачной кожей скелет, заполненный синим месивом внутренностей, обвиваются вокруг шеи Семиларена и придерживают за нос Леода.

– Оба… сейчас же стихли!!! – почти беззвучно шипит Карл, вытаращив на вечных спорщиков жуткие мутные глаза. – Я из вас двоих всю межклеточную жидкость высосу! Знаете, как мне сейчас хочется это сделать? Знаете, сколько воды я отдал…

– Карл, я тормоз, – обращается к полупротоплазмику-получеловеку Джекс. – Я только сейчас сообразил, что для меня потеря межклеточной жидкости – не такая беда, как для всех остальных. Во мне же есть техническая вода, которую я могу перенаправить в органическую часть!

– Только останови меня вовремя…

– Не вопрос.

Киборг снимает посеревший от пыли пиджак и задирает рукав зелёной рубашки, чтобы освободить органическое левое плечо. Предплечья же обеих рук, а также правое плечо у Джекса роботизированы и не содержат ничего, кроме нержавеющей стали и высокотехнологичной электронной начинки.

Щупальца Карла дотягиваются до левого плеча Джекса и тут же проникают под кожу. Видно, как они извиваются и вытягивают межклеточную жидкость из органического тела киборга. Зрелище это не для слабонервных…

– Жуть какая, – впервые за долгое время подаёт сдавленный голос Витс.

– Это даже не больно, – улыбается Джекс, и даже не горько, а совершенно умиротворённо.

Через пару деминут Карл, уловив мысль Джекса о том, что пора бы закругляться, втягивает щупальца обратно в пальцы.

– Спасибо, – уже не столь хриплым, хотя ещё довольно тихим голосом благодарит киборга полупротоплазмик-получеловек, который обрёл немного более живой и чуть более здоровый вид. – Ты настоящий друг.

Джекс только скромно пожимает плечами в ответ.

Семиларен же, не замечая ничего вокруг, продолжает вслух молиться:

– Спаси нас, Всеблагий, Сверх Всемогущий, не оставь нас!

– Ох… Семиларен, позволь озвучить недосказанную… ай… мысль, –произносит Айзел сквозь стиснутый от боли клюв.

– Какую?

– Несколько странно надеяться на… э-э-э… не слишком убедительные… ай…

– А, я понял, о чём ты. Да, я подумал над тем, что ты мне тогда сказал. И нашёл аргумент, против которого ты мне ничего не возразишь.

– Ой! И какой же?

– Вера не нуждается в доказательствах. Я просто знаю, что молитвы работают. Я неоднократно в этом убеждался лично. Сверх помогает всем, кто в Него верит и кто Ему молится.

– Ага! Эх… а тем, кто в него не верит?

– Если верующий попросит за них, тоже поможет.

– Семиларен… ой-ой… я не хочу тебя обидеть, но… ай! Похоже, ты не слишком-то хорошо… уф… помнишь свой главный священный текст!

– Ещё как помню! Я благочестивый сверхослав!

При этих словах Леод крепко зажимает лапами рот, чтобы не засмеяться в голос.

– Тогда налицо явное… ох… противоречие, – еле сдерживая стон, продолжает Айзел. – Я специально проштудировал вашу Священную Книгу Сверховой Воли. Ай! Вот, цитирую: «Неверящий и неведающий да не вкусит благодати, от Сверха исходящей; благочестивый же, прося за недостойных, обязан уверить неверящего и наставить неведающего; ибо тот, кто не несёт Слова Сверхова в душе своей, суть порождение Нечисти».

– Сверх всесилен! Как Он захочет, так и будет! Необязательно именно так! – с запалом истинного фанатика обороняется Семиларен.

– Уф… какой тогда смысл… ай, в священном тексте? Почему тогда в нём… уф… нет приписки «а может быть, и нет»? Ой… Сверх же ещё, насколько я помню… эх… всезнающ?

– Да, конечно!

– Так что же… ой… он не знает, что мы неправильно истолковываем его волю? Ай! Почему бы не прояснить всё сразу? Кстати… уф… всемогущество и всеведение… эх… это взаимоисключающие понятия.

– Бог сверхъестественен! Он не подчиняется законам нашей Вселенной!

– Как он тогда может на неё воздействовать? Ай!

– Через верующих, которые поклоняются ему и прославляют, а как иначе?

– Они же часть Вселенной… ой! Ну, хорошо, допустим. Эх… но сам-то он… ох… получается, не всесилен? Почему бы ему просто… ой… не явить себя? Тогда бы в него… уф… поверили все. Не знаю, стали бы… ох… прославлять, но… ай… убедились бы в его существовании.

– У него же нет физической формы! Он действует в судьбе и поступках!

– Ох… тогда любое событие… уф… можно истолковать как волю Сверха, не так ли?

– Да, так и есть!

– Ой… не кажется ли тебе, Семиларен… эх… что твой бог просто выдуман… Ай! Выдуман, чтобы отмахнуться от объяснения всего происходящего? Ой… прости, я, возможно, слишком резок…

– Нет-нет, всё хорошо. Можешь испытывать мою веру и дальше. Она крепче, чем ты думаешь.