Из открытого ящика по всему землелёту с радостным визгом разлетаются странные зверьки. Очертаниями и растянутой между шестью лапами перепонкой они напоминают земных летяг. Два больших чёрных глаза, слегка заострённые аккуратные ушки и пушистые хвосты усиливают сходство. А вот щупальца под треугольными носами, присоски на лапках, два маленьких рта под глазами и шипы на брюхе от летяг этих зверьков сильно отличают. Примечательна яркая окраска необычных зверюшек: их шерсть переливается всеми цветами радуги и усеяна контрастными пятнами и полосками.

– О, это же вампиры-бодрячки бзумбурские! – со свойственным каждому биологу воодушевлением при виде любой экзотической скотинки восклицает Айзел. – Это, эм, удивительные зверюшки. Даже не знаю, э-э-э, с чего начать, хм, о них рассказ.

Вампиры, без умолку вереща, садятся на всех спасённых мятежников, кроме Бастера. Который, кстати, совершенно самостоятельно включается и, проанализировав обстановку, приходит к выводу, что никакая электроника от испытаний суровой планеты не пострадала – ни у него самого, ни у Джекса.

– Ой, мама! – вскрикивает Витс, когда вампир садится ему на грудь. – Айзел, что он от меня хочет? Трогает так этими щупальцами… ай! Он меня чем-то колет! Не то чтобы больно, но… странно!

– Это шипы, гм, у него на брюхе! – с восторгом объясняет Айзел, которому на едва зажившую спину сели аж два вампира.

Впрочем, один зверёк, сердито шипя, отгоняет второго. Недолго думая, второй вампир переключается на Карла, который, хоть и выглядит взбодрившимся, на самом деле практически лишён сил.

– Шипы, хм, пробивают кожу, а потом из некоторых из них, э-э-э, выбрасываются очень тонкие щупальца, – продолжает Айзел. – Эти, гм, щупальца такие тонкие, что, э-э-э, могут проникать в кровеносные сосуды, хм, не повреждая их – они, эм, проходят между клеток! Вампир, гм, всасывает кровь через одни щупальца, потом она, э-э-э, проходит через хемотрансфор, гм, а потом вампир, хм, возвращает её через, гм, другие щупальца. Хемотрансфор – это, гм, удивительнейший орган. Там, э-э-э, из крови извлекаются, хм, вещества, которые выделяются при, гм, утомлении и стрессе. Ими вампир и питается. Специальные железы в хемотрансфоре, хм, выделяют тонизирующие и, э-э-э, вообще полезные и питательные вещества для данного организма – и, гм, больше скажу, для данной особи! Это происходит, гм, за счёт перетасовки особых, э-э-э, участков ДНК. Как у вас, хм, человеков, когда формируются, гм, антитела. Поэтому, гм, вампира и назвали «бодрячком»: он, хм, как бы вытягивает из, э-э-э, жертвы – или, правильнее сказать, хозяина – усталость и, гм, возвращает бодрость. Потом, хм, шипы обламываются, э-э-э, и затем отрастают заново. Потому что, э-э-э, смешивание крови в хемотрансфоре вредно для, хм, самого зверька. Поэтому, гм, эти вампиры абсолютно безопасны и, э-э-э, никогда не разносят болезни. Вот такие, хм, прекрасные зверьки! Хм, я уже чувствую себя намного лучше.

В самом деле, каждый, к кому присосался вампир-бодрячок, через несколько деминут начинает чувствовать себя так, будто только что замечательно выспался и хорошо пообедал. Это относится даже к Тецклаю, которого только-только привели в чувство.

Вот только Стиву старания необычного зверька так и не помогают.

– Что ж такое-то, должно было сработать, – с досадой шепчет бойньонго, сканируя тело Стива специальным медицинским просветом. – Все показатели по-прежнему на минимуме. Без помощи медиков не обойтись… ой, подождите! Забились все сердца! Заработали лёгкие! Он возвращается! Сам возвращается!

Внимание всех, кто находится в землелёте, включая вампиров и исключая одного только робота-ликантропа за штурвалом, приковывается к терраформу. Действительно, его кожа обретает здоровый бирюзовый оттенок, дыхание становится чётким и глубоким, а глаза вскоре открываются.

– Карл, – зовёт полупротоплазмика-получеловека Стив, приподняв голову.

– Да? – радостно отзывается Карл.

– Сам идиот.

Млем, которому видны все телепатические тонкости этого краткого диалога, не сдерживается и начинает ржать конём. Впрочем, и не-телепаты через пару мгновений тоже заходятся лошадиным хохотом.

– Я просто не успел тебе это сказать, пока падал, – уточняет Стив со своей вечно насмешливой улыбкой.

– Стив, ты поц! Не хочу квеч, но твоя хуцпа… – переходит на возмущённый идиш Карл, но терраформ со смехом перебивает его:

– Весело же над тобой стебаться, а!

– Слушай, я почти всю воду на тебя истратил, готов был умереть, лишь бы тебя спасти… а ты, значит, всё это время был вполне себе в порядке?!

– Ну, не совсем. Кости-то у меня были сломаны. Я просто понизил уровень жизнедеятельности до минимума, а ты в это время срастил мне кости. Спасибо.

– Не за что. Только… ты не мог настолько понизить уровень жизнедеятельности сам!

– Мог. Когда я мариновался в живительном растворе, я обнаружил, что умею и так. Я точно знал, что выживу. Впрочем, друзья мои, без шуток скажу, что я бы всё равно вас спас, даже если бы выживание мне не светило.

– И мы тебе за это очень благодарны, – почтительно поклонившись, произносит Тецклай.

– Вообще, пережить падение с такой высоты – это очень круто, – не скрывает восторга Райтлет.

– Спасибо, сам знаю! – усмехается Стив и поднимается. – Вижу ваши воспоминания. Да, порядком вам всем досталось. Но, в итоге, повезло. А вот кое-кому не повезло вообще, но зато от этого вся Галактика с облегчением вздохнёт. Да-да, Витс, я именно об этом!

Витс, который, казалось бы, уже отдохнул и отошёл от всех передряг, страшно бледнеет и весь съёживается. В кровь его выбрасывается такое количество адреналина, что уже готовый было отвалиться в сытости вампир снова принимается прогонять через свой хемотрансфор этот питательный для него «суп».

К счастью для Витса, Стив быстро меняет тему:

– Друзья мои новые, вы скрываете мысли. Что же это за планета?

– Фирс-Ы, – отвечает Анлоний. – У нас тут главный нелегальный – ну, с точки зрения Двумперии нелегальный – космопорт во всём Хвосте Галактики!

– Кстати, вот он, – объявляет робот-ликантроп. – Добро пожаловать!

В окне землелёта виднеется… лишь ставшая за все эти дечасы привычной обгоревшая пустыня.

– И… где ваще космопорт? – интересуется Накет.

Ганзер с хитрой улыбкой что-то достаёт из кармана брюк. Раздаётся негромкий щелчок, и перед мятежниками предстаёт самый настоящий многоэтажный космопорт. Здание выглядит так, словно его проектировали десять-двадцать архитекторов, которые учли всё на свете, да только забыли договориться друг с другом. Один отсек абсолютно не гармонирует с соседним, тот – со следующим и так далее. Разве что переходы между цветами отсеков вполне плавные.

– Маскировка на высшем уровне, – с гордостью сообщает ганзер.

Вся компания заходит в здание космопорта, не только пёстрого внешне, но и оживлённого внутри. Туда-сюда снуют существа в бело-сине-золотой форме, пилоты общественных кораблей, пассажиры, грузчики и роботы-разнорабочие. Никакой тревоги, никакого страха перед вездесущей жестокой Двумперией здесь не ощущается. Лишь рабочая суета, всеобщее воодушевление и надежда заполняют просторное здание.

– Кого здесь только нет, – комментирует гоп-белка. – Тут и мятежники вроде вас, и беженцы, и даже бывшие верноподданные Имперского Союза.

– Как вас… а вернее, нас много! – радуется Млем.

– На самом деле, нас ничтожно мало, – усмехается Корви. – Но каждый местный день мы делаем Двумперии минимум два десятка маленьких гадостей. Хотя бы так мы её ослабляем. Не так, как вы, не лицом к лицу, но так, как можем.

– И это замечательно!

– Сейчас мы узнаем, какой корабль вас примет, – сообщает робот-ликантроп. – Подождите нас здесь.

Робот, ганзер, гоп-белка, штаксель, кентрогриф и бойньонго покидают бывший экипаж «Хитрюги».

– Знаете, друзья мои, я снова прошёлся по вашим воспоминаниям… и я в восторге от того, что в такой сложной ситуации вы друг с другом не переругались, – обращается ко всем Стив.

– Ну, технически, мы малость поссорились, – смущённо признаётся Яарвокс. – Это… Веншамея, извини, если я тебе наговорил чего не того.

– Да ладно, – пожимает плечами бывшая королева Теэклавеллы.

– Ну, милые бранятся – только тешатся, – смеётся Карл.

– Эй, никакие мы не милые! Это мы с Накетом – милые!

– Да, если чё! – поддерживает бедантиевец, для убедительности приобняв Веншамею.

– Оговорился, простите, – улыбается Карл, опустив глаза.

Собратья-телепаты, впрочем, ощущают скрытое лукавство в словах полупротоплазмика-получеловека…

Тем временем, всё более и более неловко начинает себя чувствовать Витс. Стив, стало быть, уже всё прочитал в его мыслях. Или не всё? А если всё… не должен ли он будет как-то наказать человека? Ведь Витс нарушил обещание, которое ему дал – пусть и не прямыми словами, но мыслью! Нет… больше он не посмеет взглянуть терраформу в глаза…

– Витс, пойдём-ка, поговорим в сторонке, – обращается к Витсу Стив и направляется к редкому тихому уголку космопорта возле одного из окон.

Человек теряет все остатки краски на лице, и изнутри его сковывает просто ледяной холод.

Значит, он не зря беспокоился…

Тем не менее, Витс заставляет себя пойти вслед за Стивом. Пожалуй, страшнее землянину было только тогда, когда Стив занёс над ним гормет, готовясь отрубить голову.

Стив, вопреки ожиданиям Витса, улыбается ему довольно-таки тепло, хотя и с долей обычной насмешки:

– Я знаю, что тебя тревожит. Точнее, кто. Баер. Ты думаешь, что убил…

– Не просто убил, – перебивает вдруг Витс, – а прекратил его существование! Я по твоему совету прочитал Универсальный Кодекс Высшей Цивилизации. А в первом пункте как раз и говорится: «Любая форма жизни имеет право на существование. Форма жизни существует тогда, когда либо живёт естественной жизнью, либо законсервирована полностью или частично. Опасные в планетарном, галактическом или вселенском масштабе формы жизни следует консервировать». Но ведь не сказано, что их надо уничтожать полностью, верно? Значит, я нарушил Кодекс! А ещё я… п-предал т-твоё д-доверие. Я ж-же п-пообещал, что изм-менюсь… а в итоге, я снова стал мерзавцем и убийцей! Всё, чего я достиг… об-бесценилось!

– Обесценилось? То есть, правильно было бы, по-твоему, оставить в живых наимерзейшего мерзавца во всём Млечном Пути и позволить ему сжечь – то есть, как раз прекратить существование! – последнего хокенд’ивена? Правильно было бы уничтожить так целую цивилизацию, не оставив ей возможности восстановиться?

– Неправильно, согласен. Но я не должен был прекращать существование даже такого негодяя, как Баер! Я должен был его просто остановить, а не убивать! Но я…

Витс с трудом заставляет себя говорить дальше:

– Я… я н-не стал г-говорить Леоду, чтоб-бы его н-не расстраивать… но я… я хотел убить Баера. Честно. И это… самое страшное!

Стив смеётся:

– Ха-ха-ха! А кто не хотел?

– Леод! И Млем! Они против любого насилия!

– Насчёт Млема вынужден согласиться, у него свои взгляды. А вот Леод, открою тебе секрет, втайне надеялся, что кто-нибудь прибьёт этого подкрадского сына.

– Но я… получается, я всё-таки не случайно нажал на крючок! А намеренно! Значит, я сознательно уничтожил Баера. Значит, я всё-таки мерзавец! Мне нет оправдания. Я упустил ту возможность, которую ты мне дал. Стив, я с вами никуда не полечу. Лучше я останусь здесь… выйду… и сг-горю в ог-гненной б-буре! Или… в м-монастырь п-пойду! Это будет справедливо!

Стив, не снимая с лица насмешливой улыбки, лезет во внутренний карман полупальто. Покопавшись немного, он извлекает небольшую пробирку с тёмно-красной жидкостью.

– Что это? – спрашивает Витс.

– Клетки Баера. Я взял их ещё тогда, на Эр-Нюге. Я знал, что когда-нибудь либо своими руками убью этого паразита, либо его прикончит кто-то другой. Так что, чтобы не нарушить Кодекс, я взял образец крови. Более того, тебе тут не видно, но поверь: чип я тоже сохранил. Извлёк незаметно. Поэтому при желании Баера всегда можно будет восстановить.

Витс вздыхает с облегчением:

– То есть… я не уничтожил его полностью?

– Нет.