Кроме того, никто из выживших даже не пытается пройти вторую половину пути. Кровожадная охота – это одно, но когда в ней участвует сам король? Еще до того, как Сирит собрал самую смертоносную армию из когда-либо живших, он был самым искусным воином на всех Шести Островах. Веками Сирит выживал, благословленный коварной магией.

Было бы безумием даже пытаться убить его.

Лучше просто принять свое желание и бежать домой в безопасное место.

– Вы принимаете эту сделку? – спрашиваю я.

Женщина громко сглатывает.

– Да, – отвечает она дрожащим голосом. – Пожалуйста, просто отрежьте.

Руками – такими же трясущимися, как и ее голос, – она указывает на свои волосы.

Я беру ножницы и отрезаю прядь. Женщина втягивает воздух, ее взгляд проясняется.

Интересно, она что-то чувствует? Часть ее души перешла к нам, это удержит ее в нашем мире после смерти.

С помощью ритуала моя мать заберет ее.

После этого душа будет принадлежать королю.

– Готово, – произношу я.

Отворачиваясь, я кладу волосы в один из двухсот стеклянных кувшинов, стоящих вдоль ступеней, что ведут к тронам.

– Подойди, – требует Теола. – И протяни руку.

Я слышу, как сбивается дыхание женщины, когда она поднимается по первым двум ступенькам и опускается на колени.

Теола, протягивая руку, изящно гладит ладонь женщины, потом закрывает глаза и улыбается хитро и зловеще.

Ведьмы Сомниатис подобны якорям. Мы втягиваем энергию и пропускаем ее через себя. Энергию, подобную смерти. Она течет по нашим венам и покалывает губы. Энергия, которая подпитывает наши видения, позволяет забирать души и питать ими короля.

Это проклятая магия, но это единственная сила, оставшаяся на Шести Островах.

Моя семья позаботилась об этом.

Теола закусывает губу, заглядывая в будущее женщины.

В глубине души мне отчаянно хочется увидеть то, что видит мать. Я хочу почувствовать силу, которая исходит от знания будущего, от раскрытия тайн судьбы и освобождения моей магии от оков.

От прикосновения к кому-то впервые за многие годы.

Но затем я вспоминаю Асдена, моего старого наставника. Я помню, что произошло, когда я последний раз прикасалась к человеку.

Я помню, как он кричал.

Эта мысль причиняет такую же боль, как и удар под дых. Я быстро выпрямляюсь, проглатывая воспоминания прежде, чем король замечает мою дрогнувшую улыбку.

Мать убирает руку и смотрит на склонившуюся женщину, чья ладонь отмечена новым клеймом в виде герба короля Сирита – черной змеей, пожирающей свой хвост.

Оно появляется на каждом, кто заключит сделку со смертью.

– На следующей неделе твоя младшая дочь скончается от болезни, – произносит Теола.

Ее твердый и холодный голос подобен льду, словно она говорит о погоде, а не о смерти.

Так было не всегда.

Однажды этот голос источал тепло.

– Она умрет, – говорит Теола. – А через несколько дней, когда ты пойдешь собирать ее любимые цветы, на тебя нападет лесное чудовище. Оно бросит твое тело гнить среди деревьев.

Женщина задыхается. Даже ее руки перестают трястись: ужас сковал все тело.

– Нет, моя дочь не может умереть. – Бедняжка качает головой, не заботясь ни о своей жизни, ни о смерти, которую моя мать предвидела для нее. – Должен быть какой-то способ. Если я доживу до середины месяца, то смогу пожелать исцеляющий эликсир и…

– Твоя дочь не продержится так долго.

Стиснув зубы, Теола сжимает кулак, а затем разжимает его. На ее ладони появляется золотая монета.

Она бросает ее в ладонь рыдающей женщины.

– Это хоть немного утешит тебя, – произносит мать. – Будь рядом со своей дочерью, пока это в твоих силах. Если выживешь, возможно, мы еще увидимся. Если умрешь, помни, что ты задолжала нам.

Женщина моргает и открывает рот, как будто хочет кричать, плакать или бороться за свое будущее. Но раздается лишь стон, прежде чем ее глаза находят меня.

Я вижу в них обвинение, когда стражники поднимают ее и вытаскивают из зала. Укор, что мне должно быть стыдно за мою чудовищную семью и зло, которому мы позволяем просочиться в мир.

Но она не знает.

Ей не понять, что значит быть ведьмой Сомниатис, связанной с королем древней кровной клятвой. Если бы перед этой женщиной поставили тот же выбор, что и передо мной, не сомневаюсь, что она поступила бы так же. Она не ведает, что может случиться, если я попытаюсь нарушить правила.

Тем не менее, как только незнакомка скрывается из виду, я тут же поворачиваюсь к матери, не в силах сдержаться:

– Думаешь, она будет избегать леса и не станет собирать цветы для дочери? – Это глупый вопрос, и в тот момент, когда я произношу его вслух, мне хочется взять слова обратно.

– Какое это имеет значение? – Голос Теолы пронизан недовольством. – Пока мы получаем необходимое количество душ, нас не должно беспокоить, кому они принадлежат.

Я знаю, что она права.

Важно, чтобы к концу месяца у нас было хотя бы сто душ. Этого достаточно, чтобы король мог сохранить бессмертие и продолжить свое правление.

– Ты не согласна, Селестра? – спрашивает мать, когда я замолкаю.

Она предупреждающе смотрит на меня, вынуждая кивнуть.

– Конечно, нет, – отвечаю я.

Искусная ложь.

– Мои ведьмы не задаются такими вопросами.

Король пристально смотрит на меня.

Его глаза чернее самой темной ночи.

– Тебе следует это усвоить, Селестра, – говорит он. – Если тебе когда-нибудь удастся стать одной из них, а не остаться простой наследницей.

Я склоняю голову и стискиваю челюсти.

Он называет меня наследницей, как будто это оскорбление. Так и есть, пока я не стану полноценной ведьмой Сомниатис.

Наследники магии бесполезны, пока им не исполнится восемнадцать лет и они не будут связаны с королем клятвой крови, готовые обучиться истинной магии после смерти старой ведьмы. До тех пор я никому не интересна.

Иногда я чувствую себя сорняком, который вырос в чужом саду и никак не может слиться с остальными растениями.

Остаток вечера проходит так же.

Стража водит людей туда и обратно, несчастные стоят на коленях, пока Теола рассказывает об их грядущей судьбе чуть ли не со скукой. Предательство со стороны верных друзей, утопление в местной реке или ранение в переулке возле таверны, которую они посещают каждый вечер.

Испуг сочится из глаз людей, когда они узнают о собственной смерти. Они ведут себя так, словно на них наложили проклятие, а не выполнили их просьбу.

На протяжении всего вечера я молчу, нарушая тишину, только когда необходимо рассказать о правилах Фестиваля. Десятки раз я отрезаю пряди, спускаюсь по лестнице и наблюдаю, как король жадно смотрит на каждого, кто вступает с ним в сделку.

Каждую новую душу он поглотит с помощью магии моей семьи.

Лишь немногие из них доживут до середины пути и исполнят свое желание.

Никто не сможет пережить второй этап испытания, даже если будет достаточно безрассуден, чтобы попытаться.

Глава 3
Нокс

Я хорош во многих вещах, но лучше всего у меня получается выживать. Это дается мне с необычайной легкостью и сопровождается едва заметными шрамами. Конечно же, я умею драться, но это еще не все.

Величайшим навыком, которому научил меня отец, было то, как расположить к себе людей. Как проникнуть в чей-то разум и убедить, что я достоин доверия.

Что во мне есть что-то особенное.

У всего есть предел, но точно не у обаяния. И теперь я нуждаюсь в нем больше, чем когда-либо.

Мы приближаемся к Парящей Горе, чтобы взобраться на вершину.

– В списке твоих самых глупых идей эта определенно занимает первое место, – говорит Мика.

Я смотрю на своего лучшего друга и товарища, солдата Последней Армии, с ухмылкой. Он поправляет меч и следит за толпой людей позади нас.

Мика всегда подозрительно относится ко всем, кроме меня.

– Ты составляешь список всех моих плохих идей?

Мы ступаем на заколдованную платформу – тонкий лист искусно обработанного золота, закрепленный возле невероятно высокого дерева.

Это самый быстрый путь на Гору. Туда, где находится королевский замок.

Мика кивает.

– Чертовски длинный список.

Я пожимаю плечами. Он прав.

– Она точно не первая, – отвечаю я. – А как же тот случай во время вступительных испытаний, когда мы решили проникнуть в каюту сержанта и украсть его…

– Ладно, ладно, – быстро произносит Мика, явно не желая, чтобы я повторял эту историю вслух. – Это вторая глупейшая идея, которая когда-либо посещала твою голову.

Он не ошибается. Не стоит отказываться от предоставленной возможности из-за потенциальных опасностей. Иногда самые рискованные идеи приносят наибольшую пользу.

– Знаешь, еще не поздно передумать, – предлагает Мика.

Заколдованная платформа начинает подниматься все быстрее и быстрее, унося нас в небесную высь. Я гляжу вниз, на людей, которые кажутся такими крошечными и едва заметными.

На острове Вистилиада король построил свою империю.

Отсюда он выглядит умиротворенным, почти красивым, в чем может соперничать с южным островом Полемистес.

Но это ложь.

Я до сих пор слышу, как волны Бескрайнего моря разбиваются о лодки и землю, словно захватчик, пытающийся прорваться внутрь. Черные воды бурлят, отказываясь замерзать даже в разгар зимы, когда улицы городов покрывает пелена снега. Люди топят лед и пьют талую воду. Даже в летние дни – как сегодня, когда палит солнце, – черная вода бурлит проклятой магией, которую влил в нее король.

– Если ты боишься, можешь не идти, – говорю я Мике.

Платформа достигает вершины, и я быстро схожу, проносясь мимо стражников на входе.

Территория замка прекрасна: она окружена бесконечной зеленью и живыми изгородями со сладкими фруктами. Даже скалы сверкают серебром. Люди говорят, что они вырезаны из падающих звезд.

Вся эта красота вынуждена сдерживать настоящих монстров.

Мика спешит следом, стараясь не отставать.

– Я не боюсь, – протестует он. – И я не оставлю тебя на растерзание волкам.

Я закатываю глаза.

– Сирит не волк. Он простой человек.

– А ведьмы? – возражает Мика приглушенным голосом. – Они не люди, и их не так легко убить, как тебя или меня. Магия защищает их даже от смерти. Ведьмы так же бессмертны, как и сам король.

– Ведьма, – поправляю я, понизив голос, пока мы идем по дорожке, окруженной стражей.

Это место представляет собой крепость.

Удивительно, но даже бессмертный король пытается защититься от возможных врагов.

– На самом деле есть только одна ведьма, – напоминаю я Мике. – Дочь Теолы еще долгие годы не раскроет свои истинные силы. С ней не будет никаких проблем.

Мика быстро переводит взгляд на стражников замка, дабы убедиться, что никто из них меня не слышит.

– Не мог бы ты говорить тише, когда рассуждаешь о заговоре, – шипит он. – Скрытность, Нокс. Скрытность.

Я качаю головой и останавливаюсь.

– Тебе действительно следует остаться снаружи.

Мика превращается в настоящую обузу, когда его нервы берут верх, а это последнее, что мне сейчас нужно.

Он выпрямляется, и его рука скользит к мечу.

– Я сказал, что не позволю тебе войти туда в одиночку, – упрямо отвечает он.

Мне правда приятно это слышать. Но такая жертвенность не обязательна.

Я возвращаю его руку в прежнее положение.

– Расслабься, солдат, – легко произношу я, дабы дать ему понять, что я не нервничаю. – Понежься на солнышке, поухаживай за симпатичной стражницей. Подожди меня здесь.

Мика закатывает глаза, когда пытается решить, слушать меня или нет.

– Если ты не вернешься через десять минут, я приду за тобой, – говорит он.

Я ухмыляюсь.

– Если я не вернусь через десять минут, от меня уже ничего не останется.

_____

Войти в королевский замок – все равно что попасть в тюрьму.