Если только… если только нет никаких опытных и мудрых взрослых, какими они представляются в воображении тех, кто еще только подходит к заветному порогу совершеннолетия. Есть лишь все те же школьники – немного растерянные, слегка запутавшиеся, сомневающиеся и неуверенные в себе, только лица у них старше и лет им по паспорту больше. А в глубине души они все те же, просто научились лучше скрывать свои чувства и казаться спокойными, всезнающими взрослыми.

«Но даже если и так – почему все вокруг молчат?» – упорно вернулась к самому тревожащему вопросу Кристина.

«А ты почему молчишь? – ответил внутренний голос. – Ты почему ничего не скажешь? У тебя для этого куда больше прав и оснований!»

«Потому что мне страшно, – призналась сама себе Кристина, и сформулировать эту мысль оказалось очень непросто. – Мне страшно, и я сдаюсь этому страху. Я… я трусиха!»

От столь неприятной правды во рту образовалась горечь. Ах, насколько же лучше было дома! Дома Кристина всегда винила во всех своих неудачах других и никогда – себя. А здесь, в «Колизионе», эта удобная уловка больше почему-то не работала и приходилось смотреть неприятной правде в лицо: она вовсе не несчастная жертва несправедливого мира, и какие-то неприятные вещи, которые с ней происходят, – это именно ее вина.

«Еще не поздно, – напомнил внутренний голос. – Ты все еще можешь им рассказать…»

Кабар тем временем уже вовсю вошел в роль руководителя и раздавал распоряжения: когда выезжать, каким маршрутом следовать, кого куда посадить водителем… А когда кто-то спросил, что делать с пустым ретроавтомобилем, так и оставшимся стоять на дороге к городу, Кабар мгновенно решил, что рисковать своей шкурой и пересекать границу города, в который им нет ходу, он не собирается, ему не улыбается повторить судьбу Графини и Ковбоя. И других заставлять не будет. Но если есть желающие…

Желающих не нашлось.

Некоторое время Кристина наблюдала за поднявшейся деловитой суетой, а потом молча развернулась и, преисполненная отвращения к себе, побрела к своему фургону.

* * *

– Черт, черт, черт!

Яростные восклицания наконец пробились сквозь сознание Кристины, и она поняла, что все это время рядом с ней шла крайне расстроенная Риона.

– Он и так был невыносим, а сейчас, когда самопровозгласил себя директором, станет и вовсе невозможен! И на него не будет никакой управы! – выплескивала свои тревоги танцовщица, раздраженно дергая розовые пряди волос.

– На него и прежде не было никакой управы, – ляпнула Кристина, прежде чем сообразила, что это так себе утешение.

– Спасибо, подруга, вот приободрила! – бросила на нее Риона укоризненный взгляд.

– Я не то хотела сказать. Когда у вас были разборки с Кабаром, директор же так и так никогда не вмешивался. Что теперь изменится?

Риона печально посмотрела на Кристину.

– Теперь изменится все. Власть меняет даже достойнейших людей, извлекает из них на поверхность все самое худшее. Только представь, что она сделает с таким, как Кабар.

– Но это же не по-настоящему. Я имею в виду, он же не настоящий директор.

– А это имеет значение? Настоящий или нет, но другого у нас сейчас нет. И вся власть у Кабара. Он ее взял – и никто не подумал ему возражать.

Кристина мрачно вздохнула. Вот и еще одна причина, почему ей стоило признаться, – и еще один человек, которого она делает несчастным из-за отказа принять наложенные на нее цирком обязанности.

Около трейлера девушек уже поджидал Фьор.

– Крис, по поводу того, о чем я хотел с тобой поговорить до того, как… – он замешкался, подбирая слова, – до того, как все полетело к чертям.

– Нет! – так яростно воскликнула Кристина, что фаерщик от неожиданности даже чуть отшатнулся. – Нет, только не сегодня! Уже и так слишком много всего свалилось! Пожалуйста, не добавляй!

– Хорошо, – тут же отступил Фьор. – Это совершенно не срочно.

Кристина благодарно пожала фаерщику руку. На сегодня она точно исчерпала свой лимит тревог и неприятных открытий и просто не потянет еще и таинственные загадки их странной связи с Фьором и возникающих при этом видений.

Фаерщик не сразу отпустил руку девушки, будто хотел сначала убедиться, что с Кристиной все в порядке. Но в конце концов он все же нехотя ушел.

Кристина продолжила стоять на месте, не зная, как ей быть. Оставить все как есть и позволить течению событий себя нести – или вмешаться? Продолжить прятать голову в песок – или открыто посмотреть в лицо тому, что преподнес ей цирк? Признаться всем, что это она получила афишу, и принять на себя роль директора? Или сначала проверить, не ошиблась ли она и точно ли именно на нее среагировал принтер?

Сознание с готовностью ухватилось за последний вариант. Что угодно, лишь бы оправдать собственное малодушие! Да, сначала надо проверить, точно ли принтер распечатал афишу именно ей, не произошла ли какая-то путаница. Но для этого прежде надо будет доехать до их нового пункта назначения, дать там представление – и только потом ждать новой афиши. А вот когда Кристина точно убедится, что никакой ошибки нет, тогда всем и расскажет.

Сразу стало легче дышать, даже несмотря на то что Кристина понимала, как иллюзорна отсрочка, которую она сама себе выторговала. Зато снова встала старая проблема: она по-прежнему не знала, какой дар получила от цирка, с каким номером ей выступать. Но сейчас даже угроза удаления не волновала ее так сильно, как желание любым способом избежать нежеланной роли директора.

– Эй, ты в порядке? – услышала Кристина рядом с собой голос Мануэля.

– Да… А что?

– Ничего. Просто ты застыла, глядя в одну точку, и уже довольно долго так стоишь.

– Я… задумалась. Очень много всего произошло. Нужно время, чтобы это все как-то уложилось в голове.

– У меня есть идея, – тут же предложил воздушный гимнаст. – Пошли ко мне.

Неожиданные слова Мануэля трепетом прошлись по всему телу.

– К тебе – в смысле, в ваш трейлер?

– Да. Мои соседи сегодня все на водительском дежурстве, кто в автобусах, кто в грузовиках, так что весь трейлер в нашем распоряжении, – проговорил воздушный гимнаст, а потом добавил с многозначительной улыбкой, от которой по всему телу Кристины пробежали мурашки волнения: – Помогу тебе уложить все случившееся в голове.

Выжидательный взгляд ярких светлых глаз Мануэля вызывал дрожь волнения и предвкушения, в голове закружился вихрь мыслей, хаотично сталкивавшихся друг с другом. Кристина не могла ухватиться ни за одну, она знала только, что не все мысли двигались в едином направлении. Одни скакали от восторга и советовали немедленно соглашаться, другие почему-то колебались и сомневались, задавались вопросом, а готова ли Кристина к такому шагу и к тому, что он подразумевает, и не стоит ли ей пока подождать…

– Ну так как? – подстегнул голос Мануэля.

– Я… – начала было Кристина, сама не зная, что собирается сказать.

Кто-то дернул ее за рукав. Девушка обернулась и увидела Апи; «обезьяныш» молча смотрел на нее просящими карими глазами.

– Да, Апи, что такое? – спросила она.

Апи шмыгнул и вдруг всем телом прижался к Кристине, словно искал у нее защиту… или пытался ее удержать. Девушка механически обняла «обезьяныша» и, почувствовав, как крепко стискивают ее тонкие детские ручки, вдруг снова вспомнила Кирюшу. Он изредка тоже подходил к ней вот так и пытался ее обнять – он, который обычно не терпел тактильного контакта! Но она всегда раздражалась и вырывалась, ей не было дела до страхов брата, и она не понимала, что может предложить ему утешение, просто находясь с ним рядом.

– Все будет хорошо, – внезапно охрипшим голосом сказала Кристина Апи, приобняла его и стала слегка покачивать. Встретилась глазами с Мануэлем, чуть пожала плечами, словно извиняясь, и почти беззвучно сказала: – Давай в следующий раз.

Ничего не сказав, воздушный гимнаст напряженно кивнул, резко развернулся и ушел. Глядя ему вслед, Кристина пыталась решить, верно она поступила или же совершила глупейшую ошибку.

* * *

Кристина проснулась от того, что от резкого рывка трейлера упала на пол. Визжали тормоза, со стен сыпались маски и афиши, громко звякнуло и разбилось зеркало, разлетелось блестящими острыми каплями. Один осколок царапнул Кристину по щеке, но она едва ли это заметила, все ее внимание сосредоточилось на потерявшем управление трейлере, который несло по дороге и который, казалось, вот-вот перевернется!

Что произошло? Очень хотелось выглянуть в окно, окликнуть водителя или спросить соседок, но инстинкт выживания взял управление на себя и вместо этого заставил Кристину изо всех сил вцепиться руками в привинченные к полу крепления кровати и сгруппироваться в ожидании удара.

Трейлер продолжало нести и крутить по трассе; Кристина ожидала, что вот сейчас, уже через мгновение он, кувыркаясь, полетит по дороге, как это показывают в кино, и казалось, что все это длится целую вечность, хотя на деле едва ли заняло больше минуты. А потом – еще один рывок, сильный толчок, от которого Кристина больно ударилась коленом о край кровати, – и трейлер замер.

Переведя дух, Кристина с трудом поднялась. Ноги дрожали.

Взгляд хаотично метался по трейлеру. Риона, хоть и изрядно перепуганная, кажется, была в порядке. Себа сидела с крепко зажмуренными глазами, сжавшись в комок, а Кьяра трясла за безжизненную, безвольную руку Джаду, лежавшую ничком на полу, и испуганно повторяла ее имя.

Кристина быстро подошла к потерявшей сознание гимнастке – по крайней мере, она очень надеялась, что та всего лишь потеряла сознание, – и попыталась вспомнить хоть что-то из школьных уроков, на которых рассказывали, что необходимо делать в подобных ситуациях. Ну почему она почти ничего не слушала? Почему была так уверена, что навыки первой помощи никогда ей не пригодятся? Откуда вообще берется эта ничем не обоснованная уверенность, что с тобой не случится ничего настолько плохого, чтобы тебе понадобились эти знания?

– Она дышит? – испуганно спросила Кьяра.

Кристина присела на корточки и низко наклонилась над Джадой, пытаясь увидеть, как поднимается и опадает грудь, или услышать звуки дыхания. Но то ли стресс и паника были слишком сильны и из-за них она ничего не могла разобрать, то ли… то ли Джада и правда не дышала!

– Наверное, надо ее поднять… или перевернуть, – неуверенно предложила Риона. – Кровь есть?

– Кровь я не вижу, – ответила Кристина. – Но лучше ее не трогать; если у нее перелом, то мы можем сделать только хуже.

– Что вообще случилось? – подала голос наконец рискнувшая приоткрыть один глаз Себа.

– Не знаю, – ответила Риона.

Кристина тем временем уже подошла к водителю. Сегодня ночью их трейлер вел один из силовых акробатов, и сейчас он лежал ничком на руле. Понадеявшись, что он тоже просто без сознания, а не кое-что похуже, Кристина с опаской выглянула в окно; было страшно увидеть, что же стало причиной аварии. Они столкнулись с каким-то грузовиком? В них врезался другой автобус? Случилось стихийное бедствие, которое разметало весь цирковой автокараван?

Кристина оказалась совершенно не готова к зрелищу, которое ей открылось. Автобусы, грузовики, трейлеры и автомобили «Колизиона» разбросало по всей дороге, словно гигантские игрушки, – кто замер на обочине, кто посередине трассы, кто на встречной полосе. Одни машины стояли боком, другие – развернувшись на сто восемьдесят градусов, грузовик с каруселью с лошадками завалился на бок, мини-автобус с реквизитом для киосков съехал в кювет. Разбитые фары мигали, противно выла сработавшая на каком-то автомобиле сигнализация – и хрипела, заев на самой первой строчке песенки, опрокинувшаяся с грузовиком карусель.

По обеим сторонам дороги высоким забором, угрюмой стеной тянулся черный лес, а впереди, в темноте, куда убегала дорога, стояла, перекрывая трассу, шеренга огромных машин с включенными фарами. Высокие темные силуэты и слепящий свет вызывали отчетливое ощущение угрозы.

Кто перекрыл дорогу? И зачем? Это устроили именно для их цирка или же «Колизион» просто неудачно оказался не в том месте не в то время?

Кристина не увидела снаружи ни единой живой души. Пока никто не вышел из машин и автобусов «Колизиона»; не появились на улице и те, кто перегородил им дорогу.