Я уже успел к тому времени позабыть о странном устройстве, и когда этот голос у меня в голове заговорил, я решил, что спятил, ведь это верный признак сумасшествия. К счастью, к утру, немного придя в себя, я разобрался, что это, наконец, активировалась Тайвари, которая почти год незаметно подстраивалась под меня.

– Требуется диагностика.

– Хорошо. Что мне нужно делать? – Я всё ещё привыкал к тем невероятным возможностям, которые она давала.

– Поднеси руку к ребёнку. Я проведу анализ.

Взглянув на рыбака, который кормил дочку кусочками рыбы, я подошёл к ним и взял в руки тонкую, как тростинка, руку ребёнка.

– Послушай. Я постараюсь помочь твой дочери, но для этого мне нужна пара капель её крови.

Рыбак подозрительно взглянул на меня.

– Зачем тебе это? Подобные тебе не раз появлялись на наших островах. Вы как саранча охотитесь за нашим жемчугом. Я слышал о деревнях, где все погибли после появления нездешних. Что тебе нужно от меня и моей дочери?

– Почти ничего. Мы не ангелы, это правда, и редко делаем что-то просто так. И если бы не ваша богиня Селедра, всех живущих на ваших островах давно пустили бы под нож. Но ссориться с богами из-за пары тысяч голов Совет старших не захотел, и поэтому ваш мир не тронули. Здесь мы собираем поющий жемчуг, его потом перепродаём в магические миры или используем сами. Ты знаешь, что эти жемчужины – почти идеальный накопитель магической энергии? Мало того, что они удерживают энергию, которую в них влил маг, так ещё постепенно сами восстанавливают её до прежнего объёма, извлекая из окружающего мира. Кроме вашего мира, ни в одном из миров Игры ничего подобного нет. Поэтому я хочу предложить тебе сделку, рыбак. Я исцелю твою дочь, вновь верну её к нормальной жизни и выкуплю твой долг у жреца, а ты взамен покажешь мне те места, где вы ныряли с твоей женой.

Главная проблема с поиском жемчуга всегда заключалась в том, что его слишком многие хотят найти. Узнать места, где встречаются раковины, было почти невозможно: местные жители не стремились раскрывать игрокам свои секреты, а прочёсывать море наугад слишком долго и трудно. А вот с опытным охотником за жемчугом эта задача упрощается в разы. Я в предвкушении даже на миг прикрыл глаза, представляя потоки жемчуга, текущие в мой карман. Как странно всё-таки устроена жизнь! Ещё месяц назад я жалел о своей авантюре с поисками поющего жемчуга, и лишь из-за упрямства всё ещё не вернулся назад, и вот уже к концу дня подсчитываю возможные богатства.

Рыбак, услышав мои слова, с сомнением качнул головой.

– Меня за это точно изгонят из деревни и ни на одном из островов не примут, если узнают, что я помогал тебе искать светящийся жемчуг. Это дар богини нашему народу, а вы, чужаки, увозите его отсюда, продаёте в другие миры. А ты знаешь, что для того, чтобы крохотная жемчужина появилась в раковине, нужно не меньше семи лет? Больше двадцати лет требуется, чтобы она стала среднего размера, и больше шестидесяти, чтобы выросла большой. Во времена моего деда мы такие жемчужницы даже не трогали, – и он брезгливо махнул на раковины в моей сетке. – давая время им вырасти. А вы тащите всё без разбору, как глупые мерланы, которые жрут, пока не лопаются от собственного обжорства!

Выслушав его, я обвёл взглядом убогое жилище рыбака, его парализованную дочь, сжимавшую в руках вырезанное из дерева изображение Селедры. Резчик постарался: богиня удалась на славу. Крылья из облаков за спиной. Она идёт, едва касаясь морских волн; богиня воды и ветра. Видимо, к ней обращало свои безмолвные молитвы это дитя. Почему же ты так далека от своего народа? Ведь ты есть! Ты не выдуманная богиня, чьим именем жрецы собирают дары у доверчивай паствы.

– Скажи, как тебя зовут? – спросил я у рыбака после недолгих размышлений.

– Карах, – угрюмо буркнул рыбак, глядя на свою дочь.

– Ты же знаешь, Карах, что не сможешь отказаться от предложенного мной. Я вижу, что ты любишь свою дочь, а я хочу помочь и ей, и тебе. Я понимаю, что тебя волнует. Я чужак, и местные не тронут меня. Я в силах за себя постоять, а вот тебе после того, как я уйду, среди них жить. Это непросто. Люди бывают злы и несправедливы. Они спокойно будут смотреть, как ты с дочерью здесь гибнешь, умирая с голоду, но не простят, если ты поможешь мне искать слёзы Селедры. Они не простят и не забудут это ни тебе, ни ей, – я кивнул в сторону ребёнка, лежащего на руках отца. – Поэтому поступим по-другому. Каждая третья жемчужина из найденных мной в указанных тобой местах будет твоей. Если мы хорошо поработаем, то за сезон ты заработаешь столько, что сможешь навсегда уехать с Разбитого архипелага в Мокрые земли, в Город-на-сваях или куда-нибудь, где никто не сможет тебя ни в чём упрекнуть. Что скажешь теперь?

Карах оторвал свой взгляд от дочери, и я заметил слёзы, текущие из его глаз.

– Я согласен, чужак, – тихо произнёс он. – Не ради себя, а ради дочери я помогу тебе. Главное – исцели её.

– Хорошо, договорились. А теперь посмотрим, что с твоей дочкой.

Я осторожно поднёс руку к ребёнку.

– Тай, приступай! – отдал команду симбионту.

Из запястья показалась тонкая серебристая нить. Она прикоснулась к ребёнку, и по ней перетекли несколько капель крови; затем нить снова исчезла в руке. Всё, теперь осталось ждать. Надеюсь, Тайвари сможет помочь. Всё-таки иной вид. Она ко мне больше года пристраивалась; сможет ли разобраться в чужом организме, я не знал. Самому любопытно, что из этого получится. Для себя я уже давно решил, что буду делать, если Тайвари не справится: зелья регенерации и очищения должны помочь. Зелье очищения выведет токсин, который впрыснула медуза, парализовав ребёнка, а зелье регенерации запустит восстановление организма, если нервные клетки повреждены или разрушены. Конечно, нужно время, чтобы вновь восстановиться и начать ходить, но это всё преодолимо.

Прошло почти полчаса, прежде чем откликнулась Тайвари. За это время мы уже успели поесть и обсуждали с Карахом, что нам необходимо для поиска жемчуга. Перед моими глазами замелькали столбы зеленоватых иероглифов языка Юмари. Некоторые из них были отмечены красным цветом; потом появился силуэт, отдалённо напоминающий тело ребёнка. Возле головы и на позвоночнике горели красные точки, указывающие поражённые места.

– Рекомендации, – зашелестел голос Тайвари. – Обратиться в ближайший медицинский центр и пройти курс восстановления.

«Умница ты моя, а где же я тебе его возьму?» – развеселился я, услышав рекомендации. Ладно, придётся самому. Книга! Призвав её, я извлёк пару пузырьков, один зелёного, а другой – желтоватого цвета. Благодаря карте «Лавка сумасшедшего алхимика» у меня собрался небольшой запас зелий.

– Держи, – протянул Караху. – Пускай она их выпьет по очереди, сначала жёлтый, потом зелёный. А я поговорю с Тихой Водой по поводу твоего долга. Ты пока думай, что нам понадобится для нашего предприятия. Снаряжение, припасы; ты лучше меня знаешь, что нужно…

Найти дом жреца в крохотной деревушке было несложно. Едва выйдя за порог хижины, я сразу пошёл к большому красивому дому в центре поселения и не ошибся. Отпихнув с дороги слугу, попытавшегося загородить проход, я вошёл в дом, где и увидел местного жреца. Пухленький толстячок стучал по молитвенному барабану и нараспев тянул какие-то стихи. У дальней стены стояла статуя Селедры, и я только сейчас сообразил, что это не только дом жреца, но и храм местной богини. Пришлось выйти и терпеливо ждать за порогом, пока закончился ритуал, и жрец, отложив барабан, соизволит обратить на меня взгляд.

– Чего ты хочешь, чужак?

– Карах и его долг перед тобой.

– Что тебе до его долга?

– Мне нужен помощник. Хочу его нанять, чтобы помогал.

– Он мне должен пять закатных солнц, – неспешно произнёс жрец, облизнув толстые губы. Почуял, что здесь может неплохо заработать! Я покачал головой, услышав его слова.

– На всём этом острове нет ничего, включая тебя, что стоило хотя бы одну. За что он тебе их должен?

Жрец недовольно уставился на меня. Привык, что местные рыбаки и слово поперёк сказать боятся. Ну ничего, я и не таких обламывал. Не чета тебе, жирный хорёк!

– Я трижды молил Селедру, чтобы исцелить его дочь, провёл неделю, отказывая себе в еде и вкушая лишь воду, чтобы обратить её милостивый взор на дочь Караха. Но велики его грехи перед нашей Госпожой. Когда они с женой были богаты, слишком редко посещали храмы Хозяйки Волн и Ветров и не подносили должных даров её служителям. За это богиня их и наказала, лишив своего покровительства.

– То есть, ты тут в барабанчик постучал и требуешь пять закатных солнц (так здесь называли большие пурпурные жемчужины размером с маленькое яйцо, одна такая стоила не меньше двух тысяч дайнов)? Не знаю, как у вас, жрец, но в моём мире принято платить за результат. Девочка не ходит, а значит, работу не сделали ни ты, ни Селедра. – оглядев его толстую фигуру, на которой не видно было следов долгого поста, я с сомнением спросил. – А точно ли ты не вкушал еды, довольствуясь лишь водой? Может, это ты у нас нарушил ритуал, и из-за этого Селедра не услышала твои молитвы?

Жрец плотнее запахнул расшитый волнами халат, пряча пухлый животик.

– Значит, так. Девочку ты не исцелил, поэтому жемчуга не получишь. Будешь мешать, и я тобой займусь сам. Что мы можем, думаю, ты догадываешься. А это, чтобы лучше представлял!

Призвав жезл, я ткнул им в сторону какой-то живности, бегавшей по двору жреца. Мелкая пухлая ящерица лопнула, как перезревший фрукт, разбросав по двору внутренности.

– А если тебе что-то не нравится, можешь жаловаться своей милостивой госпоже, Хозяйке волн и ветров, – и я в раздражении плюнул на алтарь Селедры, стоящий перед её статуей.

Гнева богини я не боялся. У Хозяйки Волн и Ветров полно своих проблем, с которыми она не справлялась. Твари Хозяина глубин то и дело устраивали набеги на обжитые острова, вырезая жителей, опустошая деревни, сотнями уводя пленников в глубины, где сила темного бога преобразовывала их, создавая безжалостных тварей, охваченных жаждой убийства и способных подчиняться лишь его воле. Злая воля Хозяина глубин и Тёмных вод преображала не только ал-маруни, но и морские создания, создавая таких монстров, что даже команды игроков, искавшие здесь жемчуг, предпочитали с ними не связываться, отступая подальше. Стражи вод, воины Селедры, не справлялись с ордами тварей, лезущих из глубин: слишком мало было защитников. Так что, богиня вряд ли услышит молитвы этого толстячка и станет отвлекаться на такую мелочь, как я.

Впав в ступор от моей наглости, жрец не нашёлся, что сказать, лишь боязливо взглянул на двор, живописно украшенный кровью и потрохами ящерицы.

– Богиня тебе этого не простит, – это было всё, что он смог произнести.

– Когда она справится с Хозяином глубин, с Изменёнными и прочими тварями, и сделает так, чтобы дети, наступившие на жгучую медузу, вновь смогли ходить, тогда я попрошу у неё прощения. А пока иди и стучи в свой барабанчик, толстяк. Глядишь, хоть немного жира сбросишь.

Оттолкнув его, я отправился назад к хижине рыбака, бросив на прощание взгляд на статую Селедры. На миг мне показалось, что вместо стекляшек, вставленных в глаза статуи, на меня смотрят настоящие живые глаза. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, я вновь взглянул на статую, но не увидел ничего кроме синего стекла. Показалось.

В хижине рыбака было светло. Не пожалев дров, Карах разжёг большой костёр, повесил над ним котёл и вовсю кухарил. Дочка, сидящая возле очага, чистила рыбу, помогая отцу. Молодец!

– Ноги не двигаются, – сказал Карах, протянув ей миску с горячей похлёбкой.

– Не всё сразу, Карах. Нужно время. Но результаты, я думаю, ты скоро сам увидишь, поверь мне. Кстати, я решил вопрос с твоим долгом.

– Хорошо, чужак, я постараюсь поверить тебе. Завтра утром выходим в море. Буду учить тебя искать слёзы Селедры.

Глава 2. Шепчущий

Шепчущий всматривался в сферу душевного покоя и равновесия. Успокаивающее тепло обволакивало его разум, неся радость и гармонию. Разноцветные огоньки вспыхивали и гасли, забирая вместе с собой ярость, боль и ненависть, что переполняли сейчас его душу.