Философским ходом – мира,

Им конечный повод – встретить,

Разбудил свой опыт и – покой,

Счёта мерного безумия – летать,

Достоянием внутри – искусства,

Априори час за нравом – предлагать,

Жить тому обличию и – чувству,

Как любовь восходит – первым,

Злом желания, как явный —

Монолог растраты – знания,

Правом смысла – от предания,

Думать ли в оковах – дружбы —

Миллионами, что стали —

Нам опять расчётом – службы —

Видимой тоски – безумия,

Славой почести на – ярком —

Сне, от уготованной причины,

Ты опять расчёт – безумия,

Расставляешь в мире – сумрачном.

Ждёшь тот эпилог и – время,

За людской причиной – права им —

Миллионы разложили – дух безумия,

И сочли на достоянии – быть с ним,

Только ли надеждой – права мира,

Демократии, что указала – жить другим,

Словно сон от почести – во внутренней,

Расстановки ублажать – судьбу скупым,

Ветрам и любви – по мнениям,

Жить ли на конечных снах – вокруг,

Уготованного гения – безумными,

Или волю собирать ему – пустым,

Сном готовой рамки – созданной,

Скорби мира – расстояния любви,

Что сложили зло – осознанно,

Стали вереницей счастья – впереди,

Как прошли и высмеяли – россказням,

Мирные глаголы смерти – в ряд,

То одни стоят и думают – те статуи,

Различая – человеческий наряд,

Жизни для конечных благ – расчёта мудрости,

Воли переменной формы – зла ума,

Что одни вставали – на единстве мудрости,

Те благие формы нрава – времена.

От конечного расчёта мира – судьбами,

Линия окончена, что нрав,

Показал и взгляд другого оборотня – судьбами,

От которого иллюзии – горят,

На аду спокойной песни – после истины,

Нравов постоянства черт – души,

За конечный счёт у – поворота времени,

Ты её на вечности – взыщи.

Созданное время жалости

Нет ничего укромнее – взгляда,

На посторонней могиле – ума,

Кажется рядом благому – соседу,

Тот обывательский род – диалекта,

Снова упрямым и истинным – сном,

На пережитках глагола – которого,

Ты осторожностью видишь – умы,

Схожими чувствами – новой войны,

Жалкой наградой и вольностью – права,

Ждёшь обещания нового – утра,

После любви неприкаянной – взглядам,

Рода вопросов и имени – над собой.

В том обещании, словно опрошенный —

Ходит слепой соучастник – причуды,

Жалостью всходит – обратному чувству,

Твой посторонний мотив – обещания,

Нового времени, на параллелях,

Стать ли тому оправданию – слова,

Снова народом, иль правом познания,

Черт безысходности нового – утра,

Завтра поймём и оправданно – встанем,

Временем мира и собственным – знанием,

За долговременной формой – ранимого,

Имени права любить – с оправданием,

Мира судьбы и предчувствия – полного,

Времени толка обратного – знания,

Что обещает любить – за преданием,

Скованной ролью – болезненной жалости.

Быть ли умом на показанном – времени,

Сил обстоятельства нового – имени,

Что уходя забирает и – слово,

Нужного опыта мира – другого,

Власть оставляя и время – на пройденном,

Сне аллегории, словно ты – видел,

Дух безысходности рока – на созданной,

Памяти формы любви – обещания,

Ей за создание правила – ужаса,

Пишет вопрос обещания – мирному,

Поводу жалости снова – упрятать,

Свой обязательства скромный – урок.

Над человеческим сном – выбирать,

Правое чувство и мести – источники,

Словом ходили они – за сознанием,

Зная то правило мерной – тоски,

Чёрного ужаса внутренней – точности,

Зла обстоятельства долгой – утраты,

Воли судьбы обещания – платы,

И иллюзорности новой – угрозы,

На социальном устройстве – мира,

Формы обратного логоса – смысла,

Черт преисподнего ужаса – толики,

Где – то в душе и истории – ходим мы,

Тем же пропавшим восторгом – сознания,

Выжженной сном обещания – мудрости,

Что за собой покрывает – то правило,

Жить без причины – от правила жалости,

Верить на том – иллюзорном безумии,

Новому чувству и мерному – страху,

Вольности боли забытого – мира,

Что не вернул те забытые – правила,

Созданной формы и рока сомнения,

От обстоятельства – нового времени,

Сна упрощения силы – безумия,

Речи последнего сна – философии.

Безвременье как аналогия цены

Спускался цвет земной – преграды мира,

На тёмный холод – близости цены,

Её строптивой глубины – могилы,

Что ожидали сердцем здесь – сыны,

Происходящих форм у – аналогий жизни,

Забыв про праздник – каждого ума,

Им тёмный день – последняя вина,

Что холодом покоит сердце – мило,

В твоём безвременье и парадокс – вещей,

Создаст кривое зеркало – возмездия,

Сопровождает юностью – людей,

Плохой игрок, у скульптора – причин,

Чтобы опять он – смог,

Поговорить в аду – безвременья,

За частым сожалением – строк,

Спустившихся единожды – на мнение.

Огни ему – потёмки без лица,

Над Небом производного – веселия,

Куда уходит – частая волна,

Твоих надежд и собственного гения,

Летает мимо сумеречных – стен,

Ложась и закрывая свой – покой,

Такой печальный миру – неземной,

Полёт утопии другого – до ума,

Твоих иллюзий права – глубина,

Служила собственному счастью – до предела,

Видна приличием, что многого хотела,

И вынесла одна – свою вину,

Но молодого вымысла – однако, не к уму,

Ты проводил бесчисленные – встречи,

Надежд и сожалений – быть к судьбе,

Таким же солидарным, как во сне —

Своих оценок сумеречной – встречи,

Между итогами проявленной – игры,

Вопроса времени и точного – наследия,

Утопии, в которой – не видны —

Глаза происходящего – столетия,

Они стоят над видимой – волной,

Мечтами поколения, где памятью —

Ты снова понимаешь – мир иной,

И холод будоражит кровь – за памятью,

Происходящего как аналогий – тьма,

Вокруг истории и будущего – сердца,

Видна ли та вина – ему одна,

На дне истории, чтоб заново – согреться,

Испить полуденное жажды – об итог,

Твоих умов, на сумеречной – чаше,

В которой диалект – опять готов,

Мечтать судьбой и понимая – сердце,

Ты пролагаешь мир утопии – вокруг,

За чёрным покрывалом мира – памяти,

И счастьем понимания – твой друг,

Проходит за тобой – судьбой одной,

Как аналогия истории – немой,

Но видимое сердце слышит – памятью,

Над будущим иллюзий и – умов,

Когда идёт их будоражить – кровь,

Одной идеи вымысла, что стала —

Ему окова странной – глубины,

Позором вымысла, нечаянно настала,

Пародия другой причины – сна,

На человеческом лице – основы гения,

Крича и понимая смерти – день,

Ты снова отравляешь ей – презрение,

Над нравом поколения – и сердца,

Безвременья, над одинокой тьмой,

Блуждания игры совсем – немой,

Цены остатка идеала – гения.

Он также служит – идентичной тьме,

Расправив сердца – нужное деление,

Но социальной ролью, как во мне —

История кричит во снах – забвения,

И снова ты стоишь, как сердца – роль,

Откуда правом разбирают – тернии,

Культуры солидарности – порой,

Оценок страсти собственной – утопии,

Хождения по миру, как герой —

Остатка слова солидарной – вечности,

Остановил свой рай – единожды на боли,

Культуры идентичного ума – простора,

Создав порог иллюзии – другой,

Цены источника круговорота – права,

Где смысла одинаково – порой —

Ты собираешь монолит – немой,

И сердцем узнаешь – её отраву,

Откуда сказанное миру – подошло,

Внутри иллюзий собственного – права,

Над тьмой безвременной поры – причины быть,

Покойным чёрным солидарным – жалом,

Чтоб мысли до итогов – сотворить,

Меланхоличной видимостью – слова,

И вольной участью – безжалостного рока.

Знаток происходящей пустоты

Длительной, обледенелой нормой – жизни,

Всё спустя происходящим – миром,

Ты вонзил искусственное – сердце,

Для красивой памяти – мотивом,

Стал, как ангел юности – творения,

Стар беспечностью и модой – безразличен,

В доме уготованного – терния,

Что спускаясь хоронит, как ночью —

Все твои видения, как тени,

Прошлых слов знакомого – притока,

Знатока, что смыслом дорожит – других,

Нежилых источников – восторга,

Словно солнцем положив – мотив,

Долго обещаешь верить – в право,

На основах мысли вместе – правой,

Порознь на ценности – скупой,

Обличаешь день другого – сердца,

Тем же сном мотива, чтобы слиться,

Положением, для обезличенного – хода,

Ночи рукотворной пользы – в лицах.

Холодом обдали время – ножны,

Всё вокруг цепляют холод – мнимо,

Целясь на разделанной, как кожа —

Сводах бытия другого – мира,

Им бы снится временем, что стало —

Сединой восторга вместе – правом,

Личным человеческим забралом,

Оставаясь в нём, как день из мира,

В знатоках иллюзий будешь – сниться,

Частым знаком пустоты – другого,

Поколения, на одичавших лицах,

Столько лет познавших холод – права,

Что однажды время – будет сниться,

Нет его и опытом – за правдой,

Ты один стоишь как ветер – слитый,

И идёт другое время – завтра,

Сколько им случилось вместе – мирно,

Соблюдать иллюзий ход, чтоб сбиться,

Человеческой надеждой в праве – знатока,

Мудреца у слов колосса – зримого.

Небо в том не означало – притчей,

Каждый холод сна юдоли – мира,

Только лишь ходило солнце – слито,

Вместе с сединой – другого нрава,

И на том же месте – будет правым —

Весь твой сон происходящих – ливней,

Сколотых иллюзий возле – притчей,

Философских россказней – за нами,

Мифом мы оставили те – числа,

Вечного покоя сна – над именем,

Только знатоками веры – в пламени,

Догорает смерти смурный – вечер,

Одичания любви и чести – права,

Разлагая смерти полный – праздник,

Вновь посередине им – коснулось,

Время уготованного – снами,

Расточило тёмный холод в – лицах,

Зла краеугольной формы – рая,

Что облито дерзостью над – нами,

Жалкой смерти уготовив – пламя.

В том происходящий ветер – слитый,

Воздух ворошит упрятав – лица,

За одеждой смазанной, как камень,

Вечного покоя смерти – с нами,

Жизнью ждал ещё им – чёрствый мира,

Жалкий день и монолит – из блага,

За его награду весь – оставил,

Данный путь истории, как право —

Ты, сложив оружие, что в лицах,

Смертью стало – одичанием славы,

Осторожной поступью нам – сниться,

И любовью говорить – с годами.

Ручное благополучие

Сожми причину вымысла – в себе,

Над топким оберегом сном – умов,

Они крадут иллюзией – мечты,

Откуда, в бытный воздух – превзойти —

Не смог твою породу – воли страх,

Ложится он, всё разделяя – прах,

На общество заклания – ума,

И яда робкого умения – вести,

Твою беду у рук – благополучия,

Твою печаль и вымыслы – на свет.

Ты нежен, как идиллии – балет,

Но скользкий пафосом и идеалом,

Сквозят руинами предела, сквозь —