– Вот моё удостоверение! – ткнул ему в лицо пурпурной «корочкой» с золотым гербом сотрудник.

– Я тебе сейчас это удостоверение в жопу засуну! Мне какая разница – с удостоверением на мою голую жену пялятся или без удостоверения?! – отказался ему верить бдительный житель и устроил с ним настоящий бой.

Местные бабки их кипятком разливали. Сцепились, словно коты. Душили друг друга. Попозже они разобрались, что это недоразумение, и даже подружились. Сотрудник рассказал, что следил за американским шпионом, а за женой бдительного жителя не подглядывал ни в коем случае. Так тушинцы узнали, что у них живёт американский шпион. И хотя его зовут Павел Павлович Павлов, у него ещё настоящее имя есть – Чарльз Броуди-младший. Когда он узнал от бабок, что его раскрыли, он послал к себе в американскую разведку прошение, чтобы уволили. Его уволили, и он перестал скрываться. На вечере в доме культуры «Победа», посвящённом 8 Марта, он рассказал со сцены свою тайну и даже спел сатирические куплеты про американскую разведку. Но поскольку КГБ его никак не арестовывало, да и сотрудник КГБ никуда не делся, тушинцы стали сомневаться. Одни говорили, что он, как овдовел, разумом помутился, другие уверяли, что он настоящий шпион, только произошла парадоксальная «вилка» – в Америке его понарошку уволили, но КГБ догадался и продолжил наблюдение. Сам Чарльз любил после работы, а он вёл во Дворце культуры кружок по авиамоделированию, зайти в кафе «Рыцарь» на улице Панфиловцев и побеседовать с другими мужчинами.

– Платят-то американским шпионам нормально? – интересовались мужчины.

– Под триста рубликов на наши, точнее, на ваши, – честно информировал американский шпион, заказывая себе пиво. – Только платили, пока меня не разоблачили и я в отставку не подал.

– У! У! Чего тебе не сиделось с такими деньгами?! – недоумевали мужчины. – Всё равно разоблачили!

– Неудобно как-то, – пожимал плечами Чарльз, – не по-людски! Мы, Броуди, ещё со времён Вильгельма Завоевателя свой род ведём и строго соблюдаем приличия.

– Согласны, не по зге, – соглашались с ним тушинцы, тоже в историческом смысле толк имеющие, поскольку если где и устраивался кипиш, так это в Тушино, а предки собеседников Чарльза в каком-нибудь из них обязательно за тысячу лет да участвовали.

А ещё Чарльз то ли от скуки, то ли от одиночества завёл себе семь собак и тринадцать кошек.

– Весь подъезд насквозь проссали! – ругались на животных бабки.

Но шпион на них не обижался, сам два раза в неделю мыл подъезд с хлоркой, от чего бабкам глаза ело, но они на это не жаловались, поскольку бесплатная гигиена – вещь, большинству недоступная.

И вот, в субботу Серёжа, Борька и Хольда пошли в Алёшкинский лес осиные гнёзда жечь и наткнулись на Чарльза. Первой его заметила зоркая Принцесса. Шпион крался зарослями орешника по склону холма, который спускался к окружной дороге.

– Чего-то он там мудрит! – заметила девочка.

– Так он же шпион, вот и шпионит как может, – сказал Борька.

– Давайте за ним следить? – предложил Серёжа.

– Точно! – поддержала его Хольда. – Если он какую-нибудь государственную тайну передать хочет или преступление готовит, то мы ему не позволим.

– Нас медалями наградят и в «Артек» путёвки дадут, – обрадовался Пророк.

– Интересно, а можно, чтобы нас орденом Красной Звезды наградили? – задумался вслух Серёжа. – У меня уже есть.

– Вряд ли, – усомнилась Хольда. – Орден Красной Звезды нам за такую ерунду не дадут, это надо вражеский самолёт сбить или подводную лодку потопить как минимум. Тут только на медаль потянет. Чего мы тут думаем? Награда не главное. Пошли.

Дети осторожно двинулись вслед за Чарльзом. Их разделяло приличное расстояние, так что быть замеченными они не боялись. Шпион выбрался из орешника и начал по склону спускаться к окружной дороге. У него в руках был большой свёрток. Определить точно, что было в свёртке, пока не представлялось возможным.

– Может, он дорогу заминировать хочет? – спросил Борька. – Может, по дороге скоро Генеральный Секретарь поедет, а шпион его и взорвёт.

– Может, – испугалась комсорг. – Этого допустить нельзя! Надо предотвратить!

– Как предотвратить? – не понял Серёжа.

– Пресечь на ранних стадиях, – пояснила девочка.

– Доской по башке сзади и взрывчатку отобрать! – тут же придумал Борька и поднял из-под ног кусок ржавой трубы.

– Это не доска! – засомневалась Хольда.

– Ну и что?! – настаивал тот. – Трубой даже надёжнее.

– Согласна, – кивнула Принцесса и сама подобрала с земли ещё один кусок трубы. – Надёжно надо. Без промаха. На раз-два. Ты слева, я справа.

Они, стараясь двигаться по-прежнему тихо, ускорили шаг.

Гул автомобильных моторов, стоявший над окружной дорогой, частично способствовал конспирации, и им удалось незаметно приблизиться к шпиону почти вплотную.

– Раз, два! – скомандовала комсорг, и они с Борькой обрушили ржавые трубы на голову Чарльза.

Мужчина гулко ухнул и обрушился на землю. Пакет выпал из его рук, распался, и на землю вывалились цветы.

– Это не динамит! – крикнул Борька, имея в виду цветы и бросаясь наутёк.

Хольда на мгновение застыла, приводя в порядок мысли, но тут шпион очнулся, повернулся к детям залитым кровью лицом и зарычал. Девочка тут же бросилась бежать вслед за товарищем. Чарльз поднялся на ноги, развёл руки в стороны и опять то ли зарычал, то ли застонал.

Серёжа хотел побежать за друзьями, но окровавленный шпион перегородил ему дорогу. Тогда мальчик бросился обратно к орешнику. Испуг и юность спасли его от неминуемой кары. Шпион попробовал его догнать и вновь упал, зацепившись за что-то ногой.

Серёжа отбежал на приличное расстояние, где ему ничего уже не угрожало, и обернулся. Чарльз вернулся к своему пакету, присел на колени и начал собирать цветы. Когда последний цветок был подобран и сложен обратно в пакет, мужчина достал из внутреннего кармана платок и вытер перепачканное кровью лицо. Потом он взял пакет и начал спускаться к дороге. На обочине он ещё раз остановился, чтобы перевести дыхание. Оглянулся по сторонам и, не заметив опасности, побрёл куда-то по обочине.

Преследовать Чарльза мальчик не решился. Умнее было найти комсорга и Пророка, чтобы обсудить случившееся. Ребята его ждали на верху холма, у каменной беседки.

– После такого надо бы отдохнуть, – сказал Борька и вспомнил: – Цветы! Не было динамита!

– Пошли ко мне, – предложила Хольда. – Чаю попьём, телевизор посмотрим. Мама нас своими пирожками угостит. У нас недавно гости были. Полно осталось.

– А удобно? – засомневался Серёжа. – Заставят обувь снимать, а у меня носок с дыркой.

– Перестань! – успокоила его девочка. – Папу с мамой этим не удивишь. У меня самой постоянно носки с дыркой. Особенно после тренировки или тем более матча. Пошли?

– Пошли! – согласились ребята и направились к тропинке, которая выводила прямо к трамвайной остановке.

Скоро пришёл трамвай, на котором они добрались до Лодочной, где жила Принцесса. Родители действительно к внешнему виду не придирались и сразу отправили ребят ужинать на кухню. Мама Хольды Елизавета Гавриловна, женщина, в среде тушинских женщин более чем влиятельная и оттого обо всём осведомлённая, рассадила детей вокруг стола, потом покормила их гороховым супом на первое, щучьими котлетами на второе и, наконец, пирожками с брусникой на третье. Ребята так наелись, что одолели только по пирожку. Когда они уже доедали, девочка спросила:

– Мама, а зачем дядя Чарльз цветы носит к дороге? Мы его с пацанами случайно видели.

– У него десять лет назад там жену грузовик сбил, – рассказала Елизавета Гавриловна. – Тоскует мужик.

– Он же американский шпион?! – удивился Серёжа.

– И что?! – пожала плечами женщина. – Мужик – он всегда мужик. К слову сказать, это она его первой разоблачила. Он её любил, а она его, дрянь такая, расколола! Вот так вот грязные душонки когтями себе сердца рвут на куски! Воздуха ему не хватает! Морда сытая! Простите, – она смутилась и покинула кухню.

– Чего это она? – удивился Борька.

– У неё бывает, – объяснила девочка тихим голосом. – Это в медицине называется синдромом Туретта. Сейчас она в своей комнате запрётся и будет разные дикие вещи кричать. Это минут на десять, не больше. Папа уже куда только её на лечение не возил: и к академикам, и к бабкам, а толку нет. Она ладно, а нам чего делать?

– Надо бинты с йодом взять и туда возвращаться, – предложил Серёжа. – Никакого подрыва он делать не хотел, а мы его… трубами по голове. Вдруг он сознание потерял и лежит там, на склоне?

– Согласна! – поддержала его Хольда. – Могли и убить. Хотя я его по касательной.

Только кожу сбила точно. Вон кровищи сколько было!

– Если мы его убили, нас могут в тюрьму посадить, – осознал Пророк. – В американскую! Ужас! Я тут же под поезд махану.

– Сплюнь! – осекла его комсорг. – Не должны. Но если убили, нас всё равно никто не видел. Хотя это, конечно, не совсем по-комсомольски.

– Неважно, – усовестил её Серёжа. – Нужно вернуться и всё проверить. Если живой, то мы его в больницу отнесём, если мёртвый, трубы с вашими отпечатками пальцев заберём.

– Соображаешь! – похвалила его девочка.

– Башка! – согласился с ней Борька.

Через полчаса они уже были у беседки на склоне.

– Вон! – указала вниз Хольда. – Впереди, у обочины! Где сток под дорогой!

Ребята пригляделись и правда увидели шпиона. Тот сидел на краю плиты, вкопанной у сливной трубы, и молча глядел на дорогу.

– Не убили! – облегчённо вздохнул Борька.

– Хорошо, что не убили! Иначе бы мог произойти дипломатический скандал, – раздался у них за спиной низкий мужской баритон.

Дети испуганно обернулись. У них за спиной стоял высокий мужчина средних лет, неопределённой, но приятной наружности, в сером плаще и с биноклем в руках.

– Мы думали, что он хочет дорогу взорвать, когда по ней Генеральный Секретарь поедет, – немного осмелев, вышла вперёд Хольда. – Мы комсомольцы. Не все, правда.

– Не все, а только вы – Хольда Николаевна Перова, 1973 года рождения, проживающая по адресу: улица Лодочная, дом 4, квартира 31. Имя вам придумал дедушка, в честь немецкой богини смерти. Вам, кстати, идёт. Чуть не угрохали иностранца, – спокойно произнёс мужчина и посоветовал: – Шли бы вы, ребята, по домам.

– Согласна! – впечатлённая таким точным знанием о ней, тут же согласилась Принцесса и махнула своим друзьям: – Айда!

Серёжа и Борька не стали возражать и молча последовали её совету.

– КГБ – это сила! – уже когда они дошли до трамвайной остановки, первым подал голос Пророк. – Я, наверное, тоже в КГБ пойду служить.

– Да ну! – сморщилась Хольда. – По лесу с биноклем всю жизнь шастать!

– Ты девчонка. Не понимаешь! – вздохнул Борька. – Там не только с биноклем надо, но и пистолеты дают, и рации маленькие, чтобы в пачку сигарет помещались.

– Всё равно скукота! – сказала девочка, посмотрела на висящие над остановкой часы и добавила: – Мне через час на игру надо. У нас дружеский матч с девчонками из «Красного Балтийца».

– Коптевские! – с пониманием кивнул Борька и объяснил ничего не понявшему Серёже: – За нами войковские живут, а за войковскими – коптевские.

Вернувшись домой, Серёжа долго не мог открыть дверь, потому что, видимо, старуха-соседка закрыла её изнутри на цепочку. Но после десятого по счёту звонка дверь открыла мама в халате и с мокрой головой, которую она закутала в полотенце.

– Не слышала, мылась, – сообщила она. – Иди в комнату, там на столе сюрприз для тебя.

Мальчик быстро разулся и прошмыгнул в комнату. На столе лежал огромный карандаш с надписью «Таллин». Серёжа взял карандаш в руку и взвесил его. Карандаш весил добрые полкило как минимум.