– Кланяться не стоит, не великородная, но повежливее быть не помешает.

Хозяин покончил с завтраком, поднялся и хотел пройти мимо Матлюбы, но та даже не думала сдвигаться с места.

– Значит, новую поломойку завел? – спросила она.

– А что делать, раз ты не справляешься?

– Всего разок было-то! Нашел что вспоминать.

– За разок я бы не гневался, а от постоянного ора уже голова болит, – ответил Дегре. – Пусть девочка делает то, до чего у тебя руки не доходят.

– На побегушках моих будет? – прищурилась Матлюба.

– У тебя половина обязанностей, половина у нее. Какие уж тут «побегушки»? – поправил он. – Кстати, по работе и плата станет, имей в виду.

На кухне воцарилась тишина. Эмми и Жан, очевидно, ждали, когда громогласная баба начнет орать, но та не произнесла ни звука, впившись в меня недовольным взглядом.

Я же, наоборот, молчать не стала.

– Работы здесь немного, одна управлюсь, если потребуется, – произнесла тихо, но расслышали все.

– Поработаете денек, а к вечеру решим, – хозяин довольно усмехнулся.

* * *

День выдался сложным.

До самого вечера я мыла и терла, стараясь выполнить все поручения как можно лучше. И к сумеркам буквально с ног валилась от усталости. Но хотелось произвести хорошее впечатление и задержаться в магазинчике, тем более я уже строила далеко идущие планы по собственному карьерному росту.

Большие настенные часы пробили восемь. Скоро ужин… поскорее бы… Нормально пообедать не получилось из-за Матлюбы и ее попранного самомнения! Уж не знаю почему, но женщина решила, что я набиваюсь в родственницы к Дегре (не иначе – через постель с Жаном) и пыталась растолковать хозяину всю ошибочность такого союза.

Даже когда обед закончился и каждый из нас вернулся к своим делам, Матлюба направилась следом за Дегре, непрестанно что-то бубня.

– Ну и черт с ней, – пробормотала я. – Надо думать о хорошем и настраиваться на позитив.

Оглядев проделанную работу, поняла, что осталось отскоблить совсем немного, и можно идти на ужин. Вооружившись скребком и тряпкой, принялась за дело.

Коричневато-зеленый пол торгового зала неожиданно оказался небесно-голубым. Я изумленно всмотрелась в отмытый кусочек.

– Ничего себе! Это надо постараться, чтобы так загадить!

Перехватив скребок поудобнее, с особым рвением продолжила наводить чистоту. Хотела позитива? Вот он, пожалуйста! Я представила лицо Дегре, когда он увидит, какая красота скрывалась под слоем грязи.

– Трешь? – В помещении появилась Матлюба. – Хорошо три, не отлынивай, а то я тебя!..

– Что ты меня? – Я разогнула спину и обернулась.

Но ответа не услышала. Матлюба, онемев, разглядывала пол.

– Это что? – подозрительно спросила она.

– Не паркет, конечно, но вполне неплохой настил. С приятным свежим цветом.

– Это как?

– Вручную. – Я помахала скребком. – Берешь и моешь.

Матлюба набрала в легкие воздуха, видимо, хотела отчитать как следует, но вдруг шумно выдохнула и ласково сказала:

– Мой, девонька, мой. Получше мой! В кровь ручки стирай, не ленись.

И ушла.

Я пожала плечами. Вот дурная баба…

Завершив преображение торгового зала, немного полюбовалась на полученный результат и отправилась искать Дегре. Очень хотелось, чтобы он поскорее увидел и оценил старания.

– Ну идем, похвастаешься. – Хозяин, благодушно отложив все дела, последовал за мной.

Вот только сюрприз не удался.

Прекрасный пол оказался заляпан навозной жижей. Грязные потоки покрывали почти все пространство, распространяя зловонный запах.

– И чем тут хвастать?! – рявкнул Дегре, оцепенело разглядывая помещение.

– Это все Матлюба, – прошипела я. – Дрянь.

* * *

– Я? Да как ты смеешь, мерзавка! – Матлюба топнула ногой. – Я целый день в трудах и заботах! Даже времени не было отвлечься! А ты… ты… Дегре, ты что же, поверишь этой пигалице?

Дегре молчал. Он буравил меня сумрачным взглядом и молчал.

– Я столько лет на тебя работала, столько лет каждую дощечку в твоем доме отмывала! С любовью все делала, старалась! А ты девчонку слушаешь? Она же невесть кто! Случайно к тебе прибилась, а ты и рад уши развесить! – взвыла Матлюба. – Она просто подстилка! Или ты не Жану, а себе ее присмотрел? У-у-у, охальник! Конечно, как тогда девке не верить? Ну и верь! Верь! А меня и защитить-то некому, нет в мире справедливости…

Гадина шмыгнула носом и вполне натурально зарыдала. Дегре помрачнел еще больше.

С тех пор, как Матлюбу пригласили для очной ставки, я мужественно терпела спектакль и ни в какую не желала признавать себя виноватой, хотя мерзавка очень старалась.

– Не реви, – тихо сказал хозяин. – Никто тебя не обвиняет. Иди домой, поутру во всем разберемся.

Бросив на меня торжествующий взгляд, Матлюба быстро собралась и покинула рабочее место.

– А ты отмой все. – Дегре сунул мне в руки тряпку. – Ужин не получишь, пока не приведешь зал в порядок.

– Все было идеально чисто, когда я ушла за вами.

– Но сейчас тут грязно.

Мужчина удалился, оставив меня наедине с изгаженным полом.

– Великолепно. Просто шикарно. – Я принялась вновь тереть доски. – Позитив на позитиве. Захотела похвастаться… Дура! Нужно было стеречь комнату, как дракон сокровищницу! И свидетелей рядом держать, чтобы при случае могли подтвердить.

Второй раз убираться было легче, хоть и намного неприятнее. Казалось, что вонючая субстанция въелась мне в кожу, волосы, одежду… Надо обязательно помыться перед ужином. В желудке заурчало, но стоило вдохнуть полной грудью, как есть тут же перехотелось. Лягу спать голодной.

Ближе к полуночи зал вновь сверкал чистотой и порядком. Нужно было идти за хозяином, сдавать работу, но я мешкала. Вдруг он давно спит?

Дегре пришел сам.

Зашел тихо, стараясь не шуметь, и осмотрелся.

– Приемлемо, – сказал он.

– Могу идти?

– Можешь. Ночью на улицу не выгоню, но чтобы к завтраку тебя уже тут не было.

Я застыла. Увольняет? Но за что?!

– Моей вины в том, что случилось, нет, – стараясь не поддаться эмоциям, в который раз повторила я. – Ничего плохого не сделала.

– А чем докажешь? – Дегре перевел взгляд на окна, прозрачности стекол которых мог позавидовать самый придирчивый человек. – Матлюба ведь права, ты невесть кто. Случайно прибилась. А что я о тебе знаю? Ничего. Только имя. Но твое ли оно? Или первое попавшееся назвала? Одним словом, бродяжка.

– Я не виновата.

Дегре приподнял брови.

– А кто тогда? Матлюба? А она говорит, что это твои козни, чтобы место тепленькое получить.

– Она хочет, чтобы меня прогнали, это же очевидно! Когда я выходила из зала, пол был идеально чистым!

Хозяин покачал головой.

– Иди спать. И чтобы утром тебя уже не было.

* * *

Я долго ворочалась без сна, да и как уснешь, если благополучие под угрозой. Уйти велено до завтрака, а завтракали тут на рассвете… Значит, времени оставалось немного, требовалось срочно что-то придумать. Аккуратно сложив шерстяное одеяло на тюфяк, я вышла на улицу. Завернула в заросли кустов и нашла уже знакомую скамейку.

На ней спал бродяга.

Вздохнув, я села на краешек. Идти все равно некуда. Страшно остаться без крыши над головой, но если срочно что-то не придумаю, напрошусь в напарницы к этому оборванцу. Будем ходить по свалкам и подъедать объедки за богатыми господами.

– Ты чего так дышишь? – не открывая глаз, вдруг спросил Крот.

– Просто так, – шепотом ответила я.

– Выгнали?

– Выгнали.

– Украла что-то?

– Я не воровка! Наоборот, работала изо всех сил. – Я облокотилась о спинку скамьи и подняла взгляд к звездному небу. – Просто подставили.

– Кто? – Бродяга открыл глаза и повернулся на спину, чтобы лучше меня видеть.

– Поломойка из лавки. Испугалась, что я окажусь лучше.

– Толстая такая? Она меня как-то тряпкой по морде отхлестала, – хмыкнул мужик. – Всего-то хотел ущипнуть разок.

Неожиданно мы разговорились, и я сама не заметила, как нажаловалась Кроту на ленивую мерзавку. Он кивал, что-то спрашивал, уточнял, а потом вдруг сказал:

– Я ведь Дегре давно знаю. Неплохой он, просто закостенел в своей скорлупе. Жить ему неинтересно, понимаешь? Все серым кажется, пресным. И менять ничего не хочет. Толстуху знаешь почему держит? Она напоминает о прежней жизни, когда жена жива была. И племянник этот, и девица молодая… Эмми… Они все, что у него осталось. И магазин все тот же, за столько лет ни разу не обновленный. И с поломойкой ругается по привычке, просто потому, что так нужно, так всегда было. А ты свежий человек! С новыми мыслями, взглядами. И если выбирать между старым укладом и тобой, Дегре, конечно, выберет свое старье. Не потому что верит, а просто… привык.

– Откуда вы так много про него знаете? – заинтересованно спросила я.

Крот разом помрачнел.

– Конюхом у Дегре служил. До пожара еще.

Он замолчал, а я не стала дальше расспрашивать. Мы просидели в тишине не меньше получаса, прежде чем мужик спросил:

– А ты что теперь? Бродяжничать начнешь?

– Попытаюсь новую работу найти. А если не получится… Ну что ж, будем вместе эту лавку делить.

– Вот еще, – фыркнул он. Потом чуток подумал, зевнул и неспешно свесил ноги, поднимаясь. – Самому места мало.

Крот отправился к магазину и шумно заколотил в дверь.

– Эй, хозяин! – крикнул он. – Открывай! Я за долгом пришел!

В магазине что-то застучало. Потом створка приоткрылась, и в проеме показалось недовольное лицо Дегре.

– Крот? – Он привычно нахмурился. – Чего надо?

– За долгом пришел.

– Это когда я тебе задолжать успел?

– Не ты. Матлюба обещала три монеты за дерьмо, что вчера ей натаскал.

Дегре застыл, по его лицу пробежала тень.

– Какое такое дерьмо? – спросил он.

– Коровье, не свое же. Вот по этому самому полу лично размазывал. Эта дура еще лопотала про девку какую-то да про стекла, – Крот кивнул на окна. – Обещала монету сверху добавить, коли их тоже изгажу. А я что? Я завсегда пожалуйста, если человеку дерьмо в радость. Только ты мне зубы не заговаривай! Оплату давай.

– Кто обещал, с того и требуй.

– Э, нет! Что я, Матлюбу не знаю? Сам мне заплати, твою ж лавку украшали.

– Пошел вон!

– А деньги-то? – не унимался Крот. – Деньги дай!

– С поломойки спрашивай!

Дверь захлопнулась. Бродяга еще немного побродил рядом с входом, а потом, позевывая, вернулся на скамью.

– Я ваша должница, – выдохнула я, чувствуя истинное восхищение.

– Потом как-нибудь отблагодаришь, – хмыкнул мужик. – Куском хлеба поделишься или монеткой, а пока беги в свою конуру. Дегре сейчас тебя искать начнет.

Я едва успела пробраться в пристройку, когда туда постучал хозяин.

– Проснулась? – спросил он, отводя взгляд. – Иди завтракать.

Мы направились на кухню. Дегре больше ничего не говорил, я тоже отмалчивалась. Эмми улыбалась, Жан опять флиртовал. Никто из них не знал о случившемся, и поэтому они совершенно не удивились, увидев меня за столом. Только Матлюба, заявившись посреди трапезы, застыла столбом, выпучив глаза.

– Матлюбушка, а я тебя ждал. Пойдем побеседуем наедине, – сказал Дегре, уводя поломойку за собой.

Эмми с Жаном переглянулись, а потом девушка спросила:

– Чего это с ней?

– А что такое? – поинтересовалась я.

– Не поздоровалась, чая не попросила. Да и Дегре сам не свой с самого утра. Задумчивый ходит, озабоченный. Сегодня чуть кипятком не обварился, но даже не заметил.

– Может, не выспался. – Я спокойно продолжила завтрак.

Дегре вернулся через двадцать минут. Один.