Было бы нелепо представлять себе Средние века как золотое время, поскольку тогда не было нынешней промышленности и загрязнения окружающей среды. Неверно утверждение, что люди тогда питались чистыми продуктами и болели реже, хотя такие высказывания можно встретить. На самом деле жизнь в те времена сокращали голод и массовые эпидемии. Тяжелая работа и многократные роды преждевременно превращали женщин в старух. Рождение детей было настолько опасным, что беременным женщинам советовали заранее готовить саван и исповедоваться в содеянных грехах. А мужчинам сокращали жизнь участие в войнах, восстаниях, тяжелая работа и травмы. При всевозможных конфликтах, в том числе бытовых и повседневных, люди Средневековья часто брались за оружие.

Римский папа Иннокентий III (1160–1216) прожил 56 лет. Еще в 35 лет, в конце XII века, будучи кардиналом Лотарио Конти, он в своем трактате сетовал: «Ничтожество моих дней скоро закончится. В наше время лишь немногие достигают 60 или даже 70 лет». Исходя из текстов Библии, автор трактата полагал, что человек изначально жил 900 лет и даже дольше. После потопа продолжительность его жизни сократилась, Господь ограничил ее 120 годами.

Как кардинал представлял себе старость? «У старика ум становится вялым, дыхание – зловонным, лицо – морщинистым… зрение ослабевает, нос течет, волосы и зубы выпадают, конечности дрожат, уши засоряются, а желания исчезают». Хотя кардинал мрачно смотрел на жизнь, его вскоре избрали римским папой, и он стал одним из самых молодых на этом посту. Он прослужил немало, но желаемого долголетия не достиг. В те времена человек с юных лет жил с ощущением смерти, вполне возможной в близком будущем. Бенедиктинский монах Ноткер из Санкт-Галлена, живший в IX веке, в одном из своих трудов заметил: «Посредине жизни мы в объятьях смерти». И даже в XV веке богослов Дионисий Картузианец в «Жизненном наставлении дворянину» поучал: «Когда же он отходит ко сну, то пусть помыслит о том, что, как он нынче укладывается на свое ложе, тело его вскорости будет уложено с другими в могилу».

При исследовании демографической истории Франции было установлено, что в XII–XIII веках средняя продолжительность жизни взрослых составляла 43–48 лет. Началом старости, возрастом повышенного риска считались 40 лет. Поэтому, согласно Парижскому статуту 1225 года, в отношении больных, которым исполнилось 40 лет, священник должен был осуществить миропомазание. В позднем Средневековье продолжительность жизни была выше, чем в раннем. Но в XIV веке эпидемия чумы привела к гибели огромного количества людей, и ожидаемая продолжительность жизни оказалась ниже, чем в XIII и XV веках. Это был демографический провал в истории Европы. В конце XV века средняя продолжительность жизни увеличилась до примерно 50 лет, и на этот возраст сдвинулось начало старости.

Историки отмечают, что Средние века были временем молодых. Люди успевали быстро нарожать по 10–15 детей, завоевать города и страны. Детства в нашем понимании не было. Вероятность дожить до семи лет была мала, а к семилетнему уже относились как к взрослому. Детей рано приставляли к делу. Девочек с 12, а мальчиков с 14 лет можно было выдавать замуж и женить. С этого возраста их воспринимали как самостоятельных. А помолвки заключались еще раньше.

Все это нам трудно себе представить. Назовет ли сегодня хоть кто-нибудь 50-летнего человека стариком? Безусловно, жизнь в Средневековье была менее комфортной и благополучной. Люди тогда раньше, чем в наши дни, взрослели, старели и умирали. Причиной этого наряду с тяжелыми условиями жизни был низкий уровень тогдашней медицины. А потому некоторые историки утверждали, что люди Средневековья будто бы принимали смерть «безмятежно», проявляли фатализм и пассивность по отношению к болезни и смерти. Это мнение, безусловно, ошибочно. Люди того времени, как и наши современники, независимо от их положения в обществе, стремились в меру своих сил победить болезни, сберечь и продлить жизнь.

Вместе с тем они мыслили, жили и действовали во многом совершенно иначе, чем наши современники. Их менталитет был характерным для доиндустриального общества и резко отличался от нашего. Большинство людей жили в деревнях. Как правило, они не умели ни читать, ни писать. Люди жили за счет своего ручного труда и не были хозяевами своей судьбы. Их благосостояние зависело от капризов природы, и они чувствовали себя зависимыми от различных посторонних и непреодолимых сил.

В документах Средневековья не удается найти объективную историю болезни того или иного больного: жизнь и смерть правителей обычно приукрашивается, а болезнь и смерть простых людей нередко описывается как естественный результат Божьего наказания.

Коренное отличие медицины того времени от современной можно проиллюстрировать зарисовкой из написанного в XIX веке романа Проспера Мериме «Хроника времен Карла IX»^[4]. В нем изображены события второй половины XVI века. Хотя приведенная сценка относится к более позднему времени, в ней отражается одна из существенных традиций Средневековья. Их живучесть порой позволяет нам судить о том времени на основании более поздних источников.

В главе «Лазарет» описана такая сценка. В полевой госпиталь, оборудованный в монастыре, входит хирург Бризар, «довольно искусный для своего времени, ученик и друг знаменитого Амбруаза Паре». Ему есть чем гордиться: «Я хотел бы, чтобы у меня было столько мешков с золотом, сколько пуль я извлек у людей, которые сейчас здоровехоньки и мне того же желают». «Он, видимо, только что сделал кому-то операцию, – рукава у него были засучены до локтей, широкий фартук замаран кровью».

«… Сюда внесли и капитана Жоржа и положили на матрац, красный от его крови и крови таких же несчастных… Солдат пытался остановить кровь, струившуюся из его ран: его ранило в живот… и легко в левую руку…

К Жоржу подошел хирург и тщательно осмотрел его раны…

– Стреляли в упор, пуля в спинном хребте, – сказал доктор.

– Ну так и перестаньте меня мучить, дайте умереть спокойно!

– Нет, он будет жить, он будет жить! – крикнул Бернар, брат капитана.

– Да, будет – еще час, может быть, два, – хладнокровно заметил Бризар…

Хирург кое-как перевязал рану, только чтобы унять кровь, и теперь с самым невозмутимым видом вытирал зонд.

– Советую подготовиться, – сказал он. – Если хотите пастора, то их здесь предостаточно. Если же вы предпочитаете католического священника, то… я только что видел пленного монаха…

– Оставьте меня в покое…

Хирург пожал плечами и подошел к бедняге Бевилю, который лежал рядом:

– Отличная рана, клянусь бородой! – воскликнул он. – Эти черти добровольцы бьют метко.

– Ведь правда, я выздоровлю? – сдавленным голосом спросил раненый.

– Вздохните!

Послышался слабый свист… из раны забила кровавая пена. Хирург… свистнул, как попало наложил повязку, молча собрал инструменты и направился к выходу».

Ранения разными видами оружия. Гравюра из «Полевой книги хирурга», в которой описано лечение ран. 1517 г.

Почему хирург проявляет явное безразличие к раненым, которых он считает безнадежными? В Средневековье больной, по нашим понятиям, даже отнюдь не тяжелый, имел мало шансов выжить. Для врачей было важнее дать прогноз развития болезни, чем определить диагноз и найти способ лечения. Их искусство часто заключалось не в том, чтобы вылечить больного, а в том, чтобы предсказать, как скоро он умрет. Это было необходимо для того, чтобы своевременно вызвать священника. Стоять у одра умирающего – дело священника, а не врача.

«Ars moriendi» – искусство умирать – было важным понятием в латинской культуре Средних веков. Для христианина кончина была главным событием земной жизни. Перед ней больной непременно должен был исполнить все положенные обряды, исповедаться, иначе его ждали страшные муки на небесах. Четвертый Латеранский собор в 1215 году постановил, что врачи не имеют права приступать к лечению без предварительной исповеди больного. Если врач правильно предсказывал исход заболевания, он слыл хорошим специалистом, даже если речь шла о смерти пациента. Если же он брался лечить неизлечимого больного, его подозревали в невежестве или в алчности, вымогательстве денег. Или в еще худшем, самом страшном грехе – связи с нечистой силой.

Герард Дау. Доктор. 1653 г. Предметы перед врачом, исследующим мочу, показывают глубину его познаний

Даже в произведениях классиков русской литературы XIX века не раз описана сходная ситуация. К больному вызывают врача, а тот сообщает, сколько еще времени этот больной протянет. Затем, получив свой гонорар, доктор уходит с чувством выполненного долга.

«Мне кажется несомненным, что поступки людей XVI века не следует судить с точки зрения понятий XIX века» – так объяснял жестокость нравов далекого прошлого П. Мериме. Сегодня, в XXI веке, мы живем при совсем другом уровне питания и гигиены, комфорта и медицинского обслуживания. А тогда, в Средневековье, любое физическое страдание угрожало оказаться смертельным. В этой книге речь идет о других временах, о другом отношении к здоровью и жизни, да и вообще мировоззрение людей было совершено иным.

Глава 1
Гиппократ и Гален – классики Древнего мира и отцы медицины

Гиппократ

Несмотря на то, что Гиппократ жил в глубокой древности, многие его идеи были положены в основу медицины и сыграли ключевую роль в Средневековье. Поэтому рассказывать о средневековой медицине невозможно, оставив в стороне Гиппократа. Этот самый знаменитый врач древней Греции справедливо признан отцом медицины. Он жил в V–IV вв. до н. э. и достиг возраста около 90 лет. Можно предположить, что Гиппократ не только учил других правильному образу жизни, но и сам следовал своим правилам. Ему принадлежит множество афоризмов, сохранивших свою актуальность до сих пор. Например: «Любое излишество противно природе»; «Проклятия и благословения оказывают на человека реальное воздействие»; «Жизнь коротка, наука и искусства вечны, случаи скоротечны, опыт обманчив, верное суждение трудно».

Гиппократ родился около 460 г. до н. э. на острове Кос, где находился важный центр древней медицины – храм Асклепия, бога врачевания. Гиппократ был связан с этим храмом. Он родился в семье жрецов и первые медицинские знания получил от отца, но быть жрецом не захотел. Гиппократ стал одним из самых просвещенных людей своего времени. Он был не только врачом, но и естествоиспытателем, философом, прекрасно владел искусством красноречия и ведения споров.

К храму Асклепия приходили больные не только с острова Кос, но и нередко издалека, преодолевая долгий и нелегкий путь. Они обращались к жрецам, просили помощи у Бога, приносили ему жертву и могли получить разрешение провести ночь в храме, чтобы во сне Бог пришел к ним на помощь. Сон должен был сам по себе принести исцеление или дать знамение от Асклепия, которое объяснят жрецы.

Прежде чем больных допускали в храм, они читали или хотя бы созерцали таблички, на которых приводились «истории болезней». Вот текст одной из глиняных табличек, найденной при раскопках: «Человек с язвой в животе во сне увидел лицо. Ему показалось, что Бог приказал своим слугам связать его и крепко держать, чтобы он мог разрезать ему живот. Он хотел бежать, но его крепко привязали к дверному кольцу. Затем Асклепий разрезал ему живот, вырезал язву и снова зашил разрез. После этого больного развязали. Он встал совершенно здоровым. Пол в святилище, однако, был залит кровью».

Гиппократ

А вот другая табличка: «Амброзия из Афин, слепая на один глаз, пришла, ища помощи у Бога. …Она насмехалась над рассказами об исцелении хромых и слепых во сне… Однако и ей приснилось, что Бог обещал ее исцелить, если она принесет в дар храму серебряную свинью как знак своей глупости. Сказав это, Бог вынул ее больной глаз и влил бальзам. Когда наступил день, больная проснулась здоровой».