– О, то есть штраф выписывать на юридическое лицо? – уточнила Ася. – Хорошо, так и запишем. Доверенность на управление транспортным средством предъявите, пожалуйста. И путевой лист, заверенный медицинским работником.

– Вы что, издеваетесь? – Ровенский прищурился, все же перейдя на «вы». – Это моя машина, я на ней уже год езжу, просто куплена на предприятие. Так что выписывайте свой дурацкий штраф на меня и давайте уже разъедемся.

– Штраф на юридическое лицо. Если документов нет, отразим это в протоколе. И пленочку, пленочку отдирайте.

Если бы нарушитель не стал совать ей взятку, а просто поныл бы про то, что в честь праздника его надо пожалеть, то Ася и впрямь ограничилась бы просто предупреждением и отдиранием проклятой пленки, погубившей уже не одну жизнь. Ну почему, почему людям нравится ездить в полностью закупоренных «гробах», через которые света белого не видно! Ладно бы еще летом, а зимой-то какая в этом нужда? Но парень олицетворял собой все то, что она ненавидела: мажор, папенькин сынок, спокойно разъезжающий на автомобиле стоимостью в сорок пять годовых пенсий среднестатистического российского пенсионера, ничтожество, решившее, что может купить весь мир.

– То есть не договоримся? – мрачно спросило ничтожество и начало яростно сдирать тонировочную пленку с лобового стекла. – Ну ладно, только учти, замуж тебя, такую вредную, точно никто не возьмет!

– Не ваша печаль, – сообщила ему Ася и углубилась в протокол.

Спустя полчаса сияющий прозрачными стеклами «Гелендваген» уехал, увозя за рулем мрачного обладателя солидного штрафа, и Ася тут же про него забыла. Осталось только ощущение выполненного долга, то самое ощущение, которое она так любила в своей тяжелой, зачастую неблагодарной, но все-таки нужной и важной работе.

День тянулся своим чередом и перевалил уже за половину. Работы было много, но все-таки не как в будний час пик, поэтому Ася с благодарностью думала о том, что праздник – это все же хорошо, да еще о том, что вечером кончится их с Ромкой смена, а значит, «выпасать» нетрезвых автовладельцев, возвращающихся из гостей, им уже не придется.

Хотелось домой, принять душ, снять теплые штаны и куртку, распустить волосы, потискать кота, может быть, съездить к маме и дяде Вадику на вкусный ужин, а потом вернуться к себе, завалиться в ванну с душистой пеной, выпить бокал красного вина, почитать интересную книжку. Как хорошо, что завтра выходной и можно будет долго спать утром, а потом валяться в постели, смотреть детективный сериальчик и…

Додумать Ася не успела, потому что рядом, визжа тормозами, остановилась машина, черный «Гелендваген» с нетонированными теперь стеклами, а из-за руля выскочил улыбающийся Константин Ровенский. В руках у него был букет роз. Красных-красных, именно таких, какие где-то в глубине души любила Ася. Признаваться в любви к розам вообще, а к красным в частности было проявлением дурного вкуса, это она знала, но поделать с собой ничего не могла, потому что любила именно темно-красные розы.

Интересно, не мог же он знать… Эта мысль мелькнула и пропала, потому что Константин решительно подошел к ней и протянул свой невообразимый букет, от которого струился сладкий, чуть терпкий на февральском морозе аромат.

– Это вам.

– В честь чего? – спросила Ася, против воли протягивая руки и принимая цветы, покрытые крупными каплями воды, в которых отражалось заходящее уже зимнее солнце. Красиво!

– В честь праздника, конечно. – Ровенский, казалось, удивился ее вопросу. – Сегодня же День защитника Отечества, а вы настоящая защитница и есть.

– Вы издеваетесь? – с подозрением спросила Ася.

Ровенский замотал головой:

– Нет, конечно. Я абсолютно серьезен. Никогда не понимал, почему 23 февраля считают мужским днем. У нас полно женщин, защищающих других. И в армии, и вот как вы, в полиции, и в спасательной службе. Так что это и ваш праздник тоже. И вы достойны его отметить гораздо больше, чем какой-то салага, даже в армии не служивший, зато носящий штаны.

Это заявление совпадало с тем, что только сегодня утром думала сама Ася, поэтому она осмотрела молодого человека более благосклонно.

– А вы сами-то служили? В армии?

– Конечно, – с готовностью откликнулся Константин. – Или вы думаете, меня папочка отмазал? Так он у меня человек строгих правил. Сам армию прошел и был уверен, что и мне это нужно. Так что после института я побегал с полной выкладкой, было дело.

Отчего-то Асе это было приятно. Она терпеть не могла современные рассуждения про то, что умные люди находят способ не ходить в армию. У каждого человека был долг. Перед семьей, перед страной. И бегать, ловчить, обманывать, лишь бы только избежать воинской службы, казалось ей унизительным и мелким. Настоящие мужчины так не поступали. Настоящие шли и служили, как Константин Ровенский.

– Что ж, спасибо за поздравление, – сказала она и еще раз понюхала букет. – Цветы очень красивые, да и вообще вы первый человек, который меня сегодня поздравил.

– Не может быть! – удивился Ровенский, причем, похоже, искренне. – Тогда давайте знаете, что сделаем. Давайте после окончания вашего дежурства отметим праздник вместе.

– Где это? – Ася красиво изогнула бровь, что было ее фирменной «фишкой». Бровь могла выразить что угодно, но сейчас выражала иронию. – Только не говорите, что у вас дома. А то все испортите.

– Ни в коем случае, все портить не входит в мои планы. – Константин засмеялся, показав ровные, очень белые зубы, стоящие, наверное, целое состояние. А мальчик-то, похоже, совсем не бедный. – Я приглашаю вас в ресторан. Недавно открылся новый, итальянский, там очень вкусная кухня. Называется «Буррато», может, слышали?

Ася не только слышала, но и ходила. Вместе с подружками. Цены в «Буррато», конечно, кусались и мало соответствовали ее «ментовской» зарплате, но было действительно очень вкусно. Она вспомнила приглушенный свет ламп, тихую ненавязчивую музыку, сырный мешочек на ароматных томатах черри с рукколой и сглотнула. В ресторан хотелось уже невыносимо. Но незнакомец…

Ася снова внимательно осмотрела его с ног до головы. Выглядел Ровенский вполне прилично: чисто выбритый, аккуратно подстриженный, зрачки не сужены, белки глаз не желтые, пахнет дорогим парфюмом, но ненавязчиво, одежда качественная и очень чистая. Он не был похож на прожигателя жизни, мерзавца и бабника, несмотря на сверхдорогие машину и улыбку. И в армии служил…

– А знаете, я пойду с вами сегодня в ресторан, – наконец приняла решение Ася. – Вы сможете за мной заехать в восемь часов вечера?

– Диктуйте адрес.

Ровенский уехал, и Ася понесла цветы в патрульную машину. Возвращаясь обратно, она наткнулась на хмурый, полный внутренней боли взгляд Ромки. Тот смотрел как щенок, которого только что пнули тяжелым ботинком. Ася неожиданно разозлилась. Она не была ничьей собственностью, и никто не имел права смотреть на нее такими глазами, в которых без словаря читались обида и осуждение.

– Что? Тебе не нравится, что я согласилась пойти в ресторан? – отрывисто спросила она, понимая, что вот-вот сорвется, перейдет на крик.

Ромка отрицательно покачал своей лобастой головой. И в этом он был похож на неуклюжего смешного щенка.

– Нет, мне не может нравиться или не нравиться любое твое решение, – сказал он. – Ты взрослый независимый человек и имеешь полное право выбирать, с кем тебе проводить свободное время.

– А что тогда тебе не нравится? – Ася хорошо различала интонационные ударения во фразах.

– Мне не нравится, что этот человек может тебя обидеть.

– А с чего ты это взял? – Ася не выдержала и рассмеялась, вся ее злость куда-то улетучилась, словно и не было ее. – Ты разделяешь предубеждение, что все богатые молодые люди – гады и сволочи?

– Нет, я чужд стереотипов. Среди богатых людей, так же как среди бедных, встречаются отъявленные мерзавцы и порядочные люди. С одинаковой вероятностью.

– Но конкретно этого представителя высшего общества ты заранее считаешь отъявленным мерзавцем, – уточнила Ася.

– Я не могу быть в этом уверен, но он мне не нравится.

– А мне он нравится, – сообщила Ася, глядя прямо в несчастное Ромкино лицо. Говорила она так скорее из вредности. Константин Ровенский на самом деле не вызывал у нее никакого чувства, кроме любопытства. Не заслужил он пока ничего другого, тем более что в своей оценке людей Ася обычно была осторожна. Заметив, как вытянулось Ромкино лицо, она решила все же его пожалеть. Не была она стервой, нет, не была.

– Да брось ты, Ромка, я пошутила, – сказала она и ущипнула напарника за кончик носа. – Мне просто действительно хочется в ресторан, и праздник отметить, и вкусной еды поесть. Да и за цветы я ему благодарна. Мне так давно никто не дарил цветов. А обидеть меня у него не получится, ты не переживай. Я могу за себя постоять.

Вечер был так хорош, что даже не верилось. В ресторане играла тихая музыка, на столе горели предупредительно зажженные официантом свечи, таял во рту сырный мешочек с наисвежайшей начинкой, чуть кололо в носу от свежего помидорного аромата, терпкое красное вино стекало по горлу, прокладывая теплую дорожку, а за окном падал крупными хлопьями снег, мерцающий под неровным светом фонарей. Ася чувствовала себя героиней сказки, пусть и немного пошлой.

– Потанцуем? – предложил Константин.

Она с готовностью согласилась. Не потому, что ей очень хотелось танцевать, а потому, что разговаривать им было особо не о чем. Про колхоз, в котором он работал, и своего отца, руководившего этим огромным сельскохозяйственным предприятием, Ровенский уже рассказал, про маму, дачу, которую строил дядя Вадик, и свои любимые фильмы Ася тоже поведала. Больше тем для разговора вроде как и не было.

Руки, обнимающие Асю за талию, были крепкими, легкое объятие, которым Константин притянул ее к себе, – приятным, двигался он ловко и пластично, в такт музыке.

– Если я тебя приглашу к нам в колхоз на новогодний бал, пойдешь? – спросил Ровенский.

Ася непонимающе посмотрела на него и засмеялась.

– Бал, в колхозе?

– Ну да, ты думаешь, что если люди живут в деревне, то они носят резиновые сапоги и ватники? Все уже давно совсем по-другому. И у нас проходят настоящие балы с карнавальными костюмами. Вот ты бы кем хотела быть?

– Клеопатрой, – снова засмеялась Ася, – при условии, конечно, что ты согласился бы быть Цезарем.

Ровенский немного подумал.

– Конечно, согласился ты, – изрек он наконец. – Я думаю, это нетрудно – сделать костюм в виде пачки майонеза. На пластиковой пленке в рекламном агентстве картинку напечатаем, дел-то.

Ася сбилась с такта, потому что не сразу поняла, что он имеет в виду. При чем тут майонез? Потом до нее дошло. «Цезарь» в понимании ее нового знакомого был пачкой майонеза, и она представила себе перспективу появиться рядом со спутником в «майонезном» костюме. «Мне при этом нужно нарядиться куриной тушкой, – мрачно подумала она. – Чтобы получился законченный образ «Цезарь с курицей».

Танец кончился, и они вернулись за стол. Официант поменял тарелки и принес десерт – воздушный, легкий сливочный крем с тонкими пластинками песочного теста и свежими ягодами. Десерт слегка подправил Асино начавшее портиться настроение.

– А теперь я хочу сделать тебе подарок, – мягким голосом шепнул Константин.

– Подарок?

– Ну да, у тебя же сегодня праздник.

– Но ты же меня еще днем поздравил, да еще и в ресторан пригласил.

– Ну и что? Одно другого не исключает. – Константин сунул руку в карман своего щегольского клубного пиджака с модными заплатками на локтях и достал небольшую коробочку. – Вот, держи. Понимаю, что дорогой подарок ты не примешь, для этого мы слишком мало знакомы, а то, что ты девушка с принципами, я уже понял. Поэтому пусть будет пока так.

Заинтригованная Ася открыла коробочку и достала кольцо. Тоненький серебряный ободок переходил в переплетающуюся, сложно устроенную вязь, в центре которой синел маленький камушек, сапфир.