Застывшее изображение надвинулось, сразу став нечетким. Ни номеров, ни лица сидящего за рулем разглядеть было невозможно. Одно Лена поняла – в салоне, помимо водителя, был еще один человек, чью половую принадлежность по размытой картинке определить было трудно.

– Еще камеры есть?

– Нет.

– Распечатайте, пожалуйста.

Через полчаса она беседовала с администратором клуба «Абриколь». Анжела Арнольдовна, увидев ее во второй раз, снова испугалась. Лена поспешила успокоить, сказав, что ей нужен доступ к записям с камер, а бармены Ромочка и Мариночка и их трехлитровые коньячные запасы ей совсем неинтересны. Анжела Арнольдовна успокоилась, лично проводила в комнату охраны и попросила секьюрити оказать всяческую помощь правоохранительным органам.

Лена села на любезно предоставленный стул и вместе с охранником стала просматривать записи за 19 апреля.

– Ну вот он подъезжает на своей бэхе, вот встает перед самым входом, – охранник водил пальцем по монитору.

– Это я вижу. Давайте посмотрим, что было, когда он вышел.

– А когда он вышел?

– Примерно через час.

Охранник нажал на кнопку – изображение на экране замелькало: смешно и быстро передвигались люди, подъезжали и уезжали машины, прямо на глазах темнело и становилось больше огней.

– Стоп! Назад немного! Стоп! – воскликнула Лена, ткнув в изображение белых «Жигулей», показавшихся в поле зрения камеры почти сразу же после машины Демчева.

– Откуда он выехал?!

– С Иртышской, скорее всего…

Палец охранника щелкнул по кнопке – картинка сменилась на раскрашенный тент мини-грузовика, из-за которого виднелся только кусок капота «Жигулей». Машина выехала и пропала из обзора камеры.

– Номера не видно, – с досадой сказала Лена и набрала Бочарова. Тот ответил сразу.

– Саша, ты не помнишь, на камерах магазина мелькала белая «семерка»?

– Да черт его знает. А что?

– А ты где? В магазине?

– Только еду. Тут пробочка образовалась.

– Посмотришь – перезвони!

– Ладно.

Она попросила охранника вернуть предыдущую картинку и в ожидании звонка долго смотрела в монитор, пытаясь разглядеть второго пассажира. Определенно, это женщина, хотя детально лицо в световых бликах фонарей разглядеть было невозможно. Длинные волосы и светлая куртка.

– В залах камеры есть?

– В залах нет. Только в фойе.

– Давайте посмотрим.

Лена и сама не знала, зачем ей смотреть, как Демчев заходит в клуб, а затем выходит из него. Ничего это не дало, ясности не прибавило.

Позвонил Бочаров.

– Есть «семерка», Лена. Номера грязные. Появилась почти сразу после машины Демчева. Проехала вперед и пропала из зоны видимости. Потом появилась наша хромоножка.

– Они его пасли от самого дома, Саша. В салоне должны быть двое. Видишь?

В телефоне защелкали клавиши клавиатуры.

– Мужчина и женщина, – подтвердил Бочаров. – Мужик за рулем.

– Лица видно?

– Ну так, не очень.

– Саша, изымай запись и отдавай техникам.

– Есть, мой генерал! – насмешливо отозвался Бочаров.

Лена отключилась и повернулась к охраннику.

– Копию записи можете сделать? – она протянула флешку.

– Не вопрос.

Через десять минут Лена спустилась вниз и распахнула двери бара. Народу уже было намного больше, чем днем. Бармен Ромочка, узнав ее, украдкой показал на сидевшего у стойки длинноносого мужчину, с ранними морщинами и болезненно худого. Он отпивал из высокого бокала темное пиво, грыз фисташки и пялился в телевизор.

Лена подсела к нему и показала удостоверение.

– Добрый вечер. Уголовный розыск. Вы Герман?

– Да.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– А в чем дело? – спокойно ответил он. – В последний раз, когда я отвечал на ваши вопросы, я уехал на зону на три года.

– Наверное, перед этим вы совершили что-то нехорошее?

– Было дело, – оскалился он. – Кража.

– Но сейчас же вам бояться нечего? Вы же исправились? – вкрадчиво спросила она.

Герман пожал острыми плечами.

– Веду честный образ жизни, чту букву закона, а «Уголовный кодекс» – моя настольная книга. Хочу устроиться в полицию, готов работать за тарелку борща. Возьмете?

Лена рассмеялась. Герман – тоже. Ромочка, слышавший разговор, фыркнул и принялся яростно протирать стойку.

– Я похлопочу, но ничего не обещаю, – с улыбкой ответила Лена и протянула ему фото.

– Оторвали Ваньке встаньку! – в удивлении присвистнул Герман, едва взглянув на фото. – Его что, убили?!

– Почему вы так решили?

– Ну, не знаю. Полиция потому что.

– Вы встречались здесь 19 апреля. Зачем?

– В смысле?! Я его учу на бильярде играть! Платил хорошо, за каждый урок! Это что получается: накрылся мой заработок, что ли?! Да ядрёна кочерыжка!

Герман приложился к бокалу с пивом, а Лена, глядя на его острый прыгающий кадык, терпеливо ждала. Пустой бокал вернулся на стойку. Герман вытер пенные усы.

– Ромчик, повтори! И водочки плесни. Выпью за упокой Вадькиной души.

– Вы погодите пить за упокой. Мы его ищем. Думаю, что в ваших интересах нам помочь.

– А как?

– Расскажите, о чем вы говорили в тот вечер, в каком он был настроении, делился ли своими планами. Расскажите все. Нам важна каждая мелочь.

Герман взял новый бокал и с задумчивым видом отпил немного.

– Да он вообще смурной был. Я у него спросил, а он ответил, что семейные проблемы. А я в душу людям лезть не привык. Часок шары погоняли, он заплатил и уехал. Всё.

– Скажите, а помимо вас в зале были люди?

– Конечно. Там шесть столов.

– Может, вы заметили кого-то подозрительного? Мужчину или женщину? Может, кто-то наблюдал за Вадимом?

Герман почесал бровь.

– Да нет, вроде. Там все свои были, залетных я не видел. Так вы по камерам пробейте.

– Нет в залах камер, – с сожалением ответила Лена, убирая фотографию.

– А, точно, – подтвердил Герман. – Нет.

– Не знаете, кто-нибудь из посетителей ездит на белой «семерке»?

Герман засмеялся.

– Это дорогой клуб. Сюда на «жучках» не приезжают.

И, покосившись на пиво, поспешно добавил:

– Я пешеход, если что. И небогат, но просто кое-что смыслю в бильярде и учу богатеньких буратин.

Лена попрощалась с Германом и вышла из клуба. Взглянула на часы: половина седьмого. Она стала спускаться по лестнице, на ходу вытаскивая ключи. Звонок застал ее на последней ступеньке. Номер был незнакомым, а голос позвонившей – каким-то неуверенным.

– Елена Евгеньевна, еще раз здравствуйте. Это Соня, домработница Демчевых.

Это было неожиданно.

– Я вас слушаю, Соня.

– Мария Антоновна сказала выкинуть вашу визитку, а я сохранила. И вот, звоню. Из дома уже.

– Я поняла. Слушаю.

– У меня для вас полезная информация, она касается Демчевых. Но прежде пообещайте мне помочь.

Лена в удивлении хмыкнула.

– Послушайте, Соня. Кстати, Соня – это Софья? И как вас по отчеству?

– Просто Соня.

– Хорошо, Соня. Вы с какой целью звоните? Поторговаться? Если вам есть что сказать, говорите!

Соня хранила молчание, лишь всхлипывала.

– Говорите, – повторила Лена, пытаясь сохранить спокойный тон.

– Вы мне показались такой человечной и такой сильной! Мне просто не к кому обратиться!

Соня разрыдалась, и плакала настолько горько и надрывно, что у Лены сжалось сердце. Она сдалась.

– Соня, я готова выслушать вашу просьбу. Но только выслушать, обещать заранее ничего не буду, потому что не знаю суть! Вам понятно?!

– Да-а-а, – провыла домработница.

Понадобилось около двух минут, прежде чем Соня успокоилась и обрела способность внятно излагать. Суть заключалась в следующем: родную внучку Сони преследует бывший парень, который не смирился с тем, что его послали. Поджидает ее из института, постоянно звонит и дышит в телефон, ночует у дверей и вообще превратил жизнь внучки, ее матери и бабушки в полнейший кошмар. А помочь некому, потому что мужчин у них нет, на соседей надежды тоже нет, а обращение в полицию ничего не дало.

– Они так и сказали, что нет оснований! А какие еще нужны основания?! Чтобы он ее убил?!

– А он угрожает убийством? Просто статьи только за преследование в УК нет.

– Пока не угрожал, Елена Евгеньевна! – со злостью ответила Соня. – Но это не значит, что он этого не сделает! Откуда я знаю, что у него в голове?!

Лена устало потерла переносицу.

– А где он сейчас? И как его зовут?

– Сволочь, скотина и Илья его зовут! И сейчас он в нашем подъезде сидит! Я, конечно, вызвала полицию, но они на наши вызовы уже не реагируют. Я специально пораньше у Марии Антоновны отпросилась, чтобы внучка дома не одна была. Мать ее в рейсе, она проводником работает. Вы можете приехать и дать ему в морду, чтобы он навсегда нас в покое оставил?! У вас же пистолет есть – я видела! Пригрозите ему пистолетом, а лучше – спецназ позовите! У вас наверняка есть знакомый спецназ?!

Лена рассмеялась.

– Вам смешно? – в ужасе прошептала Соня.

– Простите, пожалуйста. Адрес мне назовите, я подъеду.

– Спасибо вам! Адрес – да, записывайте!

– Запомню.

Соня назвала адрес.

– Запомнила. А теперь вы мне информацию.

– Да-да, конечно! – суетливо проговорила Соня. – Я вам наврала про то, что они не ссорились в тот вечер. Вы уж извините.

– Ничего, мне сегодня все врут. Это что, вся информация?

– Конечно, нет. Они так сильно ругались, что было слышно в другом конце квартиры. Я не прислушивалась, просто слышала крики за закрытыми дверями, но когда Вадим Николаевич выходил из квартиры, он крикнул Марии Антоновне, что будет настаивать на экспертизе ДНК, потому что чужого ребенка воспитывать не намерен. Вот так.

***

Несомненно, при таком раскладе Мария Демчева заинтересована в исчезновении мужа. Если слова домработницы – правда, и измена действительно имела место, то перспектива у Марии одна – стать одинокой женщиной с ребенком без финансовой поддержки.

С другой стороны, она не производит впечатление женщины, способной на такие решительные действия. Надменность, высокомерие и показная холодность – хороши, чтобы почесать эго за чужой счет, а вот спланировать похищение, то есть совершить преступление – для этого нужны совсем другие качества. И потом, между ссорой и похищением прошло слишком мало времени.

И тем не менее…

Лена, держа одной рукой руль, другой взяла телефон и набрала Бочарова. Сотрудник ответил сразу и, судя по фоновому шуму, он, как и она, находился в дороге.

– Да, Лена!

– Саша, что известно о жене Демчева? Помимо имени, возраста и беременности?

– Тебе подробно или тезисно? Просто если подробно, то жди пока я в Управление доберусь. У меня там папка.

– Давай тезисно.

– Ну, что известно… Девичья фамилия – Хвастунова, родилась в конце прошлого века, местная, неполное высшее, отец – прочерк, мать – повар в детском саду…

– Ага! – уцепилась за последние слова Лена. – То есть, не графья?!

– Абсолютно. Работала у Демчева-старшего секретарем–референтом, в 2020 году вышла замуж за его сына. С тех пор ни дня не работала. Так, что еще… Младший брат есть. Отец известен, но имени не помню. Что еще… Слушай, я особо не вникал в ее летопись.

– Пока достаточно. Спасибо.

– Ага, давай.

Лена отключилась и снова задумалась, глядя на дорогу.

Ее подозрения усилились: из простой семьи в «хозяева жизни», а потом обратно – тут не каждый готов смириться. Добавим сюда поведение, далекое от идеала: небрежные высказывания в адрес мужа, попытки скрыть, что его исчезновению предшествовала крупная ссора, отсутствие признаков беспокойства по поводу его пропажи и агрессивная реакция на вопросы сотрудников угро. И если последнее еще можно списать на издержки беременности, то как объяснить остальное?