– Ладно, я схожу, – вызвался, наконец, Санек.

– Куда ты с такой рожей? Сиди, – и Вован влез в куртку, натянул шапку на лоб.

– А если…

– Не ссы.

Магазин типа сельпо стоял метрах в четырехстах, у пересечения двух улочек. Его Перец помнил по прошлым приездам на дачу. Сонька тут, к счастью, не гостила ни разу. Тогда они отдыхали с другими тёлками.

Вован взял пачку Chesterfield. Цена кусалась, но желание побаловать себя взяло верх. Заодно он купил банку консервированной горбуши, банку горошка, буханку черного хлеба, пачку чая и кулек сахара. Ассортимент здесь был так себе, да и бюджет не позволял шикануть. Продавщица побросала покупки в пакет и отсчитала Вовану сдачу. Довольный, он вышел на крыльцо, вдохнул морозный воздух и остолбенел.

Возле сельпо остановился «бобик», и пара мусоров как раз вылезала из него. Ну что за полоса в жизни! Перцу резко вспомнился проклятый кот перед шлагбаумом.

– Эй, парень! Ты местный? – окликнул его сержант.

– Ну да, – буркнул Вован, собираясь бочком прошмыгнуть мимо.

– А где улица Кленовая, не подскажешь? По карте вообще не понятно, – сказал другой мусор, с офицерскими погонами на бушлате.

У Вована маленько отлегло от сердца.

– Езжайте прямо, потом второй поворот направо и вниз, к речке, – сходу наплел он, лишь бы спровадить их подальше. Проявил находчивость. «Добегу до дачи, и хрен найдут потом», – успел еще подумать Вован.

– Руки подними, – скомандовал сержант, направляя ему в живот свой АКМС со сложенным прикладом.

Идея понаблюдать за магазином оказалась продуктивной.

На льду за мостом через Волгу, как раз напротив городского пляжа, рыбаков было видимо-невидимо. Еще хорошо, что дорожки в снегу народ протоптал, иначе Литвиненко со Щегловым увязли бы в своих легких ботинках. Темные фигурки напоминали пингвинов и так же, как пингвины, издалека все были похожи друг на друга. Если бы не ориентиры, которые сообщила жена второго свидетеля, они могли проплутать до обеда.

– Герасименко? Сергей Николаевич? – негромко спросил подполковник, подойдя к лунке.

Плечистый рыбак лет тридцати в армейском костюме химзащиты поверх теплой одежды глядел без тени волнения. Он уже успел обратить внимание на пару мужчин, мало похожих на любителей подледного лова.

– Я Сергей Николаевич. А вы кто?

Литвиненко представился по форме, показал красную книжицу.

– Ого. Из-за вчерашнего такой сыр-бор?

– Из-за него. Сами понимаете, подробности разглашать не имею права.

– Понимаю, служил.

– У меня к вам будет только один вопрос, – подполковник подержал паузу. – Зачем Баринов забрал пакет?

– Какой пакет? – не понял Сергей.

– Который вы у раненого стащили. Он ведь в куртке лежал, верно? Или всё-таки в пиджаке?

– Кто вам сказал, товарищ подполковник? Не утаскивал я ничего.

– Тогда Баринов утащил. Вы видели?

Сергей посмотрел на Литвиненко исподлобья.

– Я пакетов не видел. Так и запишите, если что.

– Но вообще пакет был?

– Откуда я знаю? По карманам не лазил, – отрезал водитель.

– Баринов лазил? – не отставал подполковник.

– Не видел.

– Но мог? Время было у него?

Сергей вздохнул.

– В следующий раз не пойду в свидетели, лучше помолчу.

– Так Баринов оставался с потерпевшим наедине или нет?

– Разве только пока я за аптечкой бегал…

– Он говорит, что вы пакет взяли, – вмешался до сих пор молчавший Щеглов.

Наступила тишина. Сергей поковырял носком сапога снег и решительно заявил:

– Если надо, вызывайте повесткой. Понятно?

Литвиненко миролюбиво улыбнулся.

– Не желаете добровольно помогать?

– Не желаю, – подтвердил бывший «афганец», демонстративно берясь за свои снасти.

– Это не он, – сделал вывод Щеглов, когда чекисты вскарабкались на берег.

– Я тоже так думаю. Или мы имеем дело с блестящим актером, – согласился с ним Литвиненко.

В этот момент у него тренькнул мобильник.

– Михалёв говорит, – в трубке возник ликующий голос начальника РОВД. – Взяли обоих, только что.

Наручники так врезались в запястья, что хотелось выть. Вован лежал лицом вниз на деревянном топчане, с руками, заведенными за спину. После задержания его пока не били, только наградили тычком под ребра, выпихивая из «бобика». Хуже наручников давил ледяной страх, но он отчаянно пытался сообразить, как отделаться малой кровью. Про этого москвича можно сказать, что он первый начал. Так ведь и было на самом деле. Мол, потребовал высадить, стал обзываться нецензурно, ударил человека. Вован вступился за товарища. А что? Их двое, он один. Если не помер, конечно. Вот хватит ли у Санька ума повторить то же самое?..

Лязгнул замок, дверь в камеру отворилась. Кто-то подошел к Вовану сзади, присел на табурет.

– Ты думаешь, я тебя допрашивать буду? – спросил его невидимый мент.

И сам себе ответил, спокойно так, будто к мебели обращался:

– Я тебя просто инвалидом сделаю. Прямо сейчас, если всё не расскажешь.

– Я не виноват… Не имеете права! – неожиданно тонким голоском выкрикнул Перец.

– Ты, Вовчик, юморист. Петросян просто. О правах вспомнил, – сказал невидимка.

Он, судя по звуку, встал с табурета и сделал шаг вперед. Потом другой. Раздался какой-то шорох, чужая рука крепко схватила Вована за волосы, приподняла его голову.

– На, попробуй!

В рот ему уперся прямоугольный ствол пистолета – не мусорского «Макара» и не «ТТ», а, похоже, нерусского, как у киношных шпионов. Вован почувствовал на губах вкус металла. Человек с жутким голосом стоял сбоку от него, лица по-прежнему не было видно. Интуиция подсказала вдруг Перцу, что никакой это не мент, а кто-то еще опаснее – и гораздо опаснее, потому что он имел власть над ментами.

– Я тебе колено прострелю, – мягко сообщил он. – Тебе его не соберут никогда. Так и поедешь уродом на зону. При попытке к бегству и оказании сопротивления, сечешь? Кому ты здесь нужен, нищета поганая? Кто за тебя заступится?

– Помогите! – в панике завопил Вован и получил удар в затылок.

Удар был несильным, но Перец приложился лицом о топчан так, что в глазах у него сверкнуло.

– Говори, сука, что взяли у москвича. Живо!

– Мобилу взяли, портфель. Больше ничего не успели, честное-честное слово! – зачастил Вован, хлюпая носом.

– Что в портфеле? Ну?

– Аппаратура, наушники, провода… Я в этом не волоку… Не стреляйте, всё скажу!

– Кассета была?

– Нет, нет! Только техника!

Страшный человек снова сжал его волосы, аж захрустело у корней.

– Если сбрехал, тебе хана. Достанем везде. Ты даже не понял, во что влип.

– Я не обманывал, – хотел было поклясться Вован.

– Цыц. О нашем разговоре заикнешься где-нибудь, без ноги оставлю, как обещал. Бывай!

Дверь камеры с грохотом захлопнулась. Вована Ремизова по кличке Перец трясла нервная дрожь. Он не мог поверить, что страшного незнакомца интересовала лишь какая-то несчастная кассета. Может, всё-таки получится отбрыкаться от самого худшего?.. Невзирая на острую боль от наручников, Вован попробовал сдвинуться с места и ощутил мокроту между ног.

И Ремизов, и Боев раскололись, как рядовая шпана. В сущности, они ею и были, а ситуация сама дала подполковнику Литвиненко все козыри. Сталкиваясь с примитивными натурами или откровенными дураками, он не усложнял себе задачу, действовал просто и наверняка. Такая тактика себя оправдывала.

Щеглов дожал второго задержанного. Тот пел то же самое и почти так же молил о пощаде… Эти двое, вместе с водителем-рыболовом, явно выпали из круга подозреваемых. Пока оперативники вели душевные беседы в камерах, подоспел ответ на запрос, который Литвиненко сделал чуть раньше. Ни на один сегодняшний поезд, прямой или проходящий через Романов-на-Волге, и ни на один авиарейс в любом направлении гражданин Баринов Андрей Вячеславович, 1970 года рождения, русский, несудимый, билет не покупал. Во всяком случае, по состоянию на 12.30.

– Залег? – предположил Щеглов.

– Возможно, – ответил Литвиненко, глядя по туристической карте, как проехать к зданию администрации области.

Чиновник средней руки, который дежурил в здании, откликнулся на его просьбу и соединил с завотделом кадров. Главный кадровик, застигнутый дома, судя по его настрою, не рвался на рабочее место, но и с посланником спецслужбы, наследницы беспощадного КГБ, ссориться опасался.

– Я должен поставить в известность непосредственное руководство, – заныл он в телефон.

– А именно? – жестко спросил Литвиненко.

– Э-э… управляющего делами.

– Ставьте в известность кого угодно, хоть самого губернатора, но вы нужны мне через полчаса, не позже!

После такого требования завкадрами прибыл через двадцать три минуты, одетый в пиджак поверх шерстяной водолазки. В личных делах депутатских помощников быстро нашлась необходимая информация, и внедорожник помчал агентов Березовского дальше по городу.

После короткой остановки в середине пути, когда пассажиров выпустили покурить и облегчиться, автобус катил, не задерживаясь. Трассу до Москвы, судя по ее состоянию, чистили регулярно. Следов вчерашнего снегопада по мере приближения к столице Андрей не замечал. «Вот интересно, – тихо размышлял он, – сколько еще я буду с этим генералом пересекаться?»

Став помощником депутата Госдумы, он до сентября практически бездельничал. Раза два встречал шефа в аэропорту, написал интервью с ним для областной ежедневной газеты, организовал прямой эфир на радио. Аванс и зарплату получал день в день, совсем не как учителя и пенсионеры, которые постоянно пикетировали местный «кремль». Его новая жизнь федерального госслужащего была какой-то неправдоподобной.

Алексей заржал, когда Андрей поделился с ним впечатлениями. «Ты не переживай, наработаешься», – успокоил он напарника. Справедливость слов помощника со стажем подтвердили осенние выборы мэра. Депутат Кузин не пошел на них сам, но делегировал своих людей в штаб одного из кандидатов, с которым часто парился в бане.

Кандидат был человеком сложным. Перестройка подняла его из низов и стремительно вознесла в лидеры кооперативного движения в Романове. Торгово-закупочная деятельность поневоле привила ему черты, не слишком привлекательные для избирателей. Кроме того, массивная золотая печатка на пальце и цветные пиджаки делали его похожим на героя анекдотов про «новых русских».

Такой имидж ни капли не стеснял восходящего политика. Его оптимизм питали особые отношения с генералом Лебедем, в котором многие угадывали преемника Ельцина. Правда, дружба завязалась не с самим секретарем Совбеза, а с человеком из его аппарата, который время от времени тоже парился в Романове. Приверженец шайки и веника убедил принимающую сторону, что поддержка ей обеспечена.

– Мы все патриоты, – заверял он.

– Моя сильная сторона – работа с людьми! – отвечал кандидат.

С ними в основном работал его штаб, который квартировал в одном из памятников романовской старины. Шесть недель подряд Андрей дневал и ночевал в доме из бревен, с резными наличниками и ставнями, выпекая пресс-релизы и репортажи о разнообразной активности будущего мэра «от Лебедя». Оттуда же он методом ковровой бомбардировки рассылал их по факсу во все редакции.

Кое-кто их даже публиковал.

Вероятный мэр добрую половину своего времени посвящал застольным разговорам с доверенными лицами. Все лица тоже вышли из кооперативной шинели (или пиджака), и новый статус резко повысил их самооценку. Они бурно спорили между собой, считали и пересчитывали на калькуляторе, наперебой убеждая себя и кандидата, что третье место с достойным процентом (как у Лебедя в июне) уже у них в кармане.

– А дальше мы поторгуемся, – профессионально потирал руки ближайший советник будущего мэра.