– Василий Петрович, это я, – натягивает глупую улыбку Алиса, приоткрывая дверь в просторный кабинет с длинным столом. – Прошу прощения за опоздание.

Восемь человек окидывают Алису неприязненными взглядами. В коридоре перед дверью гудит уничтожитель бумаги, поедая бездарный план.

– Заходи-заходи, – без энтузиазма зовет начальник, втайне вздыхая. – Проект для «Never give up» готов?

– Нет, – с глупой улыбкой отвечает Алиса.

Квадратное лицо Василия Петровича вытягивается, и он растерянно молчит. Сотрудники отделов продаж, производственного отдела и отдела по закупке иностранных прав закатывают глаза, фыркают, а кто-то даже громко шепчет:

– Неужели на этот раз даже скопировать было сложно…

– Скопировать несложно, – с той же улыбкой отвечает Алиса, направляясь к доске с маркерами. – Я просто решила предложить что-то новое.

Следующие пятнадцать минут на редколлегии слышен только скрип маркера по доске и ровный, тянущий буквы, как жвачку, голос. Алиса рисует схемы, рассказывает о зарубежных рейтингах и продажах, высказывает предположения об ожиданиях книги на местных рынках, анализирует сюжет, целевую аудиторию, предлагает самые дешевые, но эффективные в этом случае способы продвижения. Большинство пропускает слова мимо ушей, смотря на женщину в изумрудной юбке, как на призрака.

– На этом у меня все. Думаю, стоит выпустить пробный тираж в пять тысяч и…

– Нет, – торопливо перебивает Алису «продажник» Влад. – Я предлагаю начать сразу с пятнадцати тысяч.

– Да, если воспользоваться всеми вариантами продвижения, которые предложила Алиса Евгеньевна, а также использовать дополнительные PR-акции, то, возможно, придется печатать еще дополнительный тираж, – кивает Виктория из отдела маркетинга.

Алиса глупо хлопает глазками, разглядывая коллег. Это сон? Кто-то на ее стороне? И называет не «Алисонька», а «Алиса Евгеньевна»? Споры длятся недолго, но почему-то сегодня на Алису смотрят другими глазами. Пусть хвалят не ее саму, а лишь ее работу, но… Она ведь не была сегодня глупой, так почему?

Почему.

Почему?

Почему!

На каждый этаж один и тот же вопрос без ответа.

– Глянь-ка, похоже, Алисонька опять напортачила на редколлегии, – снова хихикает Лиза, попивая кофе.

– Книги создавать – это тебе не задницей крутить, – высокопарно выдает Олеся и стушевывается под внимательным взглядом Алисы.

Алиса ничего не отвечает и на этот раз, но острые ногти оставляют следы на внутренней стороне ладони. Быть ли красивой глупой вазой? Этот вопрос разгорается где-то в душе, но пока не находит ответа. Однако к вечеру стол Алисы удивительно чист. На нем не осталось ни журналов мод, ни глупых записок на цветных стикерах, ни кучи папок, которые нужно разобрать как-нибудь потом. Только три книги, которые уже готовы к выпуску, да пара блокнотов, наполовину исписанных аккуратным почерком.

Прогулка пешком, метро, автобус и снова цокот каблучков по асфальту, по лестнице. Звон ключей. Дома тихо. Алиса по старой привычке аккуратно кладет сумочку на столик, снимает изумрудные туфельки и замирает, не зная, куда себя деть. Она сползает по дверному проему, забивается в уголок возле двери и отчего-то, впервые за много лет, громко рыдает. Ее тело трясется, пытается ладонями заглушить громкие всхлипы, забивает внутрь отчаянное «почему». Белоснежные зубы кусают пальцы и накрашенные губы, заставляя молчать. Алиса утыкается лбом в колени, пытаясь унять крупную дрожь.

– Не хочу, не хочу… – сквозь всхлипы проталкивается наконец шепот сердца.

Звон ключей затыкает истерику в один миг. Алиса торопливо вытирает слезы рукавом белой рубашки, нацепляет глупую улыбку и даже успевает встать. Алексей замирает на пороге. С недоверием смотрит на жену. Размазанная тушь, искусанные до крови губы, испачканные пальцы и рукава, мятая юбка с песочным налетом. И пусть глупая улыбка на месте, сегодня Алиса кажется живой, настоящей.

– Что случилось? – голос Алексея звучит хрипло, обеспокоенно. Он смотрит с такой любовью и сопереживанием, что вытертые недавно слезы вновь прокладывают дорожки по щекам Алисы.

– Не хочу быть глупой, пожалуйста, пожалуйста, можно мне хоть немного быть умной? – она умоляет срывающимся шепотом, осторожно тянется к крепким плечам мужа, не забывая про чужие раны. – Я не буду доставлять неудобств, не буду казаться умнее тебя и зарплату могу кому-нибудь отдавать, только, пожалуйста, разреши мне дышать.

Алексей притягивает к себе жену и, стараясь не потревожить ребра, бережно гладит ее по спине:

– Кто тебе сказал, что ты глупая?

– Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы меня любили, – заученная фраза слетает с обкусанных губ. – Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы быть счастливой.

– А разве ты счастлива? – Алексей чуть отстраняется, оставляя на щеке жены легкий поцелуй.

– Я… – Алиса смотрит удивленно, делает шаг назад и будто впервые по-настоящему видит мужа. В голове сразу всплывает утренний диалог:

«Давай разведемся».

«Почему?»

«Ты несчастна».

– Не ходи туда больше, – внезапно просит Алиса все с той же глупой улыбкой. Только взгляд на этот раз резкий, острый, не умоляющий, а отдающий приказ. – Не ходи, слышишь? Не нужны мне все эти сумки, платья, юбки и бесконечные туфли. И деньги те я почти все сохранила. Нам и без боев хватает на все! А если будет мало, то я возьму больше проектов, попрошу прибавку…

Алиса запинается посреди предложения и испуганно смотрит. Жена не должна быть успешнее мужа. Жена не должна зарабатывать больше. Жена не…

– Хорошо. Не пойду, – соглашается Алексей. Разве он мог не заметить, что «витамины» в его баночке не кончаются? – Всего раз в месяц, ладно? Тогда я смогу…

– Нет. Не ходи. Совсем. Хватит драться, не нужно больше, – перебивает Алиса. Она все еще тянет слова, медленно прокатывает буквы по языку, от чего ее слова кажутся странными, другими. Горькими. – Почему тебе нужно драться?

Алексей замирает, напрягается всем телом, а затем дрожащей рукой тянется к портфелю. Вытаскивает красивую маленькую птичку на шарнирах, чьи резные крылышки подрагивают, готовясь взлететь. Алиса осторожно берет ее своими пальчиками, с восторгом разглядывая со всех сторон. Целая, с головой.

– Ты хочешь?..

– Делать игрушки. Я… ну… сходил на собеседование. Просто так, я не собирался увольняться или вроде того, там зарплата сама понимаешь. Конечно, обещают хороший карьерный рост… – Алексей мнется, не зная, как продолжить. – Они посмотрели на мою Алису, так птичку зовут, и сказали, что готовы меня взять. А я, как идиот последний, даже не нашел что сказать. Я всегда хотел делать мир немного радостнее, что ли. Чтобы дети улыбались. Но зарплата…

– Если я буду зарабатывать больше, то ты не станешь драться, да? И не уйдешь от меня? – Алиса нервно теребит тонкими пальцами пуговицы на рубашке мужа. Неважно, совершенно неважно, поменяет он работу или уволится совсем. Лишь бы только остался с ней и шел к мечте.

– Кто же не хочет сидеть у жены на шее, – легко смеется Алексей, кривясь от боли.

– Тогда соглашайся. Соглашайся и дари людям счастье, – настойчиво просит Алиса, делая шаг вперед.

– А ты?

– Я тоже. Тоже буду дарить людям счастье, – соглашается Алиса с глупой улыбкой.

– Себе. Подари его себе, а об остальных позаботятся книги, – хмуро отчитывает Алексей, заправляя светлые волосы за аккуратное ушко. – Знаешь, а сегодня ты красивее всего.

– С поплывшей тушью и размазанной помадой? – хихикает по привычке Алиса.

– С настоящей радостью в глазах, – тепло шепчет Алексей и добавляет: – Может, мы хотя бы дверь закроем? А то, кажется, сосед сверху уже за попкорном пошел.

Алиса хохочет с глупой улыбкой на губах. Эхо в подъезде прокатывает звонкий смех до первого этажа. Дверь с тихим хлопком закрывается, отрезая две хрупкие души от любопытного мира.

Однажды ребра станут целыми, раны покроются корочкой, обрастут надеждой и уверенностью, станут бесцветными шрамами. И красивая глупая ваза покроется трещинами искренности, обратится пылью мудрости, готовая показать миру неидеальную, но настоящую себя.