Другого объяснения нет и быть не может.

Я вернулась к расколотому дереву, огляделась вокруг…

Никакой другой тропинки от него не шло. Все же я прошла немного по шоссе, но дальше было с него просто не сойти из-за канавы, заполненной ржавой вонючей водой. Тогда я пошла в другую сторону и увидела неподалеку стеклянный павильончик продовольственного магазина.

В таких магазинчиках обычно все знают, а уж про старый дом мне наверняка скажут… Хотя что они могут сказать, если дома нет?

Здравый смысл и элементарная осторожность подсказывали мне, что нужно проститься с очками и сесть на обратный автобус, но я не прислушалась и вошла в магазин.

За прилавком стояла монументальная продавщица. Все у нее было крупное, и всего было много: нос картофелиной, глаза как блюдца, да еще подведенные до висков, брови как две черные гусеницы, губы щедро намазаны красной помадой, волосы стояли как наэлектризованные.

Перед ней суетился хлипкий старичок в старомодной потертой шляпе.

– Зинаида Павловна, – говорил он, заметно шепелявя, – это ведь нехорошо, когда такая интересная женщина, как, например, вы, живет одна. Женщине непременно нужен спутник жизни.

– Леонид Парфенович, – отвечала ему продавщица усталым голосом, – я с вами, может быть, и согласна, да где же его взять, спутника?

– А вы, Зинаида Павловна, оглядитесь по сторонам, может быть, и увидите.

Продавщица послушно огляделась, даже заглянула под прилавок, потом пожала мощными плечами:

– Сколько ни оглядываюсь, ничего подходящего не вижу!

– А вы, Зинаида Павловна, лучше приглядитесь! Может быть, он как раз совсем близко. – И старичок приосанился, поправил шляпу и многозначительно посмотрел на продавщицу.

Я подошла к прилавку и деликатно проговорила:

– Можно у вас спросить…

– Девушка, – строго произнесла продавщица, – вы видите, что я обслуживаю человека в порядке живой очереди? Вот обслужу, тогда и спрашивайте!

В это время дверь павильона снова распахнулась, и в него ввалилась раскрасневшаяся тетка в розовом спортивном костюме.

– Зин! – выпалила она с порога. – Отпусти мне срочно чего-нибудь холодного, а то я прям сейчас лопну.

– Холо-одного? – с интересом переспросила продавщица. – Никак ты опять с Анатолием поссорилась?

– Да ты чего, Зин? – фыркнула розовая особа. – При чем тут Анатолий, когда он сегодня на сутках?

– А тогда что с тобой такое случилось?

– Ох, и не спрашивай!

– Ну, если ты не хочешь, не буду… а все ж таки, что с тобой такое стряслось?

– Представляешь, моя Мальвинка гулять запросилась не в свое время. Видно, съела что-то не то. Она вечно ест что ни попадя… уж как я ее ругаю и поводком шлепаю, а все норовит какую-то дрянь сожрать. Вот на той неделе…

– Ты, Татьяна, не отвлекайся на постороннее! – одернула ее продавщица. – Ты хотела рассказать, что с тобой случилось, а сама на собаку свою перекинулась…

– Ничего не перекинулась, а если и перекинулась, значит, так надо! И собака моя нисколько не посторонняя, а самая что ни на есть близкая. В общем, вывела я Мальвинку гулять, а она, вместо того чтобы свои дела по-быстрому сделать, потащила меня к тому пустырю, который возле старого дома Клавдии Васильевны… ну, который сгорел двадцать лет назад, после поминок…

– Опять ты отвлекаешься! А меня, между прочим, люди ждут в порядке живой очереди! – И продавщица покосилась на меня.

Я попыталась воспользоваться ее вниманием и задать свой вопрос, но тетка оттеснила меня от прилавка.

– Ничего не отвлекаюсь! – возразила она продавщице. – Ничего не отвлекаюсь, а как раз подхожу к самому что ни на есть главному. Значит, я ее тащу к дому, а она меня – к пустырю, а моя Мальвинка, когда захочет, может слона пересилить. В общем, затащила она меня к тому пустырю, я смотрю – там машина стоит.

– Машина? – с интересом переспросила продавщица. – Участкового, что ли? Это, значит, он снова стал к Ксении наведываться?

– Да ничего не участкового! – отмахнулась Татьяна. – У участкового серенькая такая машинешка, а тут – прямо красота, вся переливается, как майский жук!

При этих словах я насторожилась и вся обратилась в слух. Машина вся переливается, опять же где-то поблизости я выбежала из нее.

Татьяна же продолжила:

– Стоит, значит, машина, и дверцы у нее открыты. И моя Мальвинка прямо к этой машине подбежала, уселась возле нее и завыла.

– Завыла? Это не к добру!

– Вот и я о чем. Я скорее подошла, вижу – в машине сидит кто-то, внутри подробностей не видно, но вроде как мужчина. Сидит и не шевелится. А Мальвинка моя волком воет…

– Это не к добру! – повторила продавщица.

– Я, значит, наклонилась и говорю: «Мужчина, вам, может, нехорошо? Может, вам воды нужно или другого чего?»

– А он?

– А он не отвечает, и я смотрю – весь пиджак у него в чем-то темном измазан. А когда пригляделась получше – батюшки, да он весь в крови, и горло у него прямо разорвано!

– Разорвано? – в сладком ужасе переспросила продавщица, и глаза ее стали еще больше, теперь они напоминали не блюдца, а десертные тарелки. – Кошмар какой!

– Именно что кошмар! Я попятилась, а тут Мальвинка мне под ноги подвернулась, так я прямо на нее села. Потом хотела домой бежать, чувствую – ноги не идут. Ну, тут я вспомнила, что Ксении дом близко, кое-как до нее добрела, в окно постучала. Тут как раз участковый выглянул…

– Значит, все-таки ходит он к Ксении…

– Значит, ходит. Выглянул и говорит: «Что ты шумишь? Я тут, может, профилактическую работу провожу, а ты шум поднимаешь!»

А я ему: «Какая, к оладьям, профилактическая работа, когда у вас прямо под носом труп имеется!»

Тут он, конечно, быстро про свою профилактику забыл, оделся по форме и побежал со мной к той машине. Осмотрел покойника и говорит: «Непременно его дикие звери загрызли!»

Я ему: «Какие у нас дикие звери? У нас в поселке, кроме Пашки Солуянова, никаких больше зверей не имеется!» А он меня не слушает, звонит по своему начальству, чтобы непременно группу высылали эту… оперативную. А я было домой собралась, так он мне: ни-ни, жди их, потому как ты главный свидетель…

Я буквально окаменела от таких новостей. Конечно, была надежда, что тетя все врет. Цену себе набивает, интересничает. С другой стороны, уж больно гладкий у нее получается рассказ. Машина приметная, маловероятно, что это совпадение. Насчет диких зверей тетя, конечно, от себя прибавила, но то, что мужик мертвый… Неужели ему стало плохо от моего баллончика?

Тут к разговору подключился тот потертый старичок, который незадолго до того обхаживал продавщицу:

– Это, Татьяна, ты зря говоришь насчет диких зверей. Дикие звери в нашей местности имеются, конкретно – проходные волки. Помню, мы с Анной Ивановной, покойницей, за грибами пошли, да дорогу потеряли, и пришлось нам в лесу заночевать…

– Эка вы, Леонид Парфенович, вспомнили! – перебила его продавщица. – Сколько лет уж вашей супруги нет?

– Сколько? Да совсем немного… – Старичок начал что-то шептать, загибая пальцы. – Двенадцать… или нет, тринадцать…

– По-моему, четырнадцать.

– Да хоть бы и так, что с того?

– Так последние годы она за грибами разве ходила? Не ходила! Последние годы она дальше калитки ни ногой. Так что вы с ней не меньше чем двадцать лет назад в лесу ночевали.

– Ну, даже если двадцать, что с того?

– Так если двадцать лет назад и были в наших местах какие-то походные волки…

– Не походные, а проходные!

– Хрен редьки не слаще! Так если и были, сейчас их точно нет. Перебрались в труднодоступные районы.

– А потом, – вмешалась в дискуссию Татьяна, обиженная тем, что у нее отняли всеобщее внимание, – а потом, как вы себе представляете, эти ваши приходящие волки машину остановили? Лапу подняли, попросили подвезти до зоопарка?

– Ну, уж это я не знаю… – стушевался Леонид Парфенович. – А тогда кто же его, по-вашему, загрыз?

Татьяна обвела всех присутствующих горящим взглядом и проговорила, таинственно понизив голос:

– Я так думаю, что оборотень!

Я больше не слушала.

Тихонько, незаметно я отступала к двери.

В ушах у меня звучали слова заполошной Татьяны: «Машина переливается, как майский жук…»

Это точно та самая машина, в которую я села, выбежав из дома, куда завез меня Лешка!

«Он весь в крови, и горло у него разорвано…»

И тут перед моими глазами возникла картина из моего сна. Две огромные собаки подбегают ко мне, и морды у них перемазаны чем-то красным… кровью!

Но ведь это был всего лишь сон!

Я наступила на брошенный пакет из-под чипсов, он зашуршал, меня тотчас заметила продавщица и проговорила:

– Девушка, а вы чего хотели?

– Ничего… я передумала… – Я хотела уже выскользнуть из магазина, но прямо в дверях натолкнулась на рослую, монументальную старуху, похожую на памятник Екатерине Великой.

Ту самую старуху, с которой встретилась утром, убегая из таинственного дома. И сапоги резиновые были на ней те же самые.

Я попятилась и попыталась сделаться незаметной.

Не получилось. Старуха уставилась на меня орлиным взором и проговорила:

– Опять ты?

– Нет… не я… – пискнула я едва слышно.

– Снова Никифоровых ищешь? – грозно вопросила она.

– Не… нет… – Я стушевалась и отступила в угол.

В это время дверь магазина снова распахнулась, и в него вошел рослый плечистый мужчина в клетчатом пиджаке.

– Всем привет! – проговорил он бодрым голосом, окинув присутствующих цепким взглядом. – Сигареты тут купить можно или они только по предварительной записи?

– Разумеется, можно! – оживилась продавщица и кокетливым жестом поправила волосы. – Вам какие?

– Да какие найдутся.

– Покрепче или легкие?

– Покрепче.

Мужчина облокотился о прилавок, снова оглядел всех и произнес с расстановкой:

– Смотрю, вы уже в курсе событий.

– Это смотря каких! – пискнула оробевшая Татьяна.

– Известно каких. Думаю, в вашем поселке не каждый день трупы находят.

– Слава богу, не каждый! – подхватила продавщица.

– Так вот, раз уж я здесь оказался, я хочу каждого из вас лично и всех вместе спросить, не видели ли вы сегодня утром кого-то или чего-то необычного.

Все ясно, похолодела я. Полицейский. Вот влипла!

– Необычного? – пискнула Татьяна. – Уж чего необычнее трупа загрызенного.

– А помимо трупа?

– Лично я ничего не видел и ничего не слышал! – поспешно открестился Леонид Парфенович.

– А вы? – Мужчина взглянул на продавщицу.

Та снова несколько нервно поправила обесцвеченные волосы и проговорила:

– Да я же тут стою безвылазно, на рабочем месте. Мне на всякое глазеть некогда, мне нужно товарооборот делать.

– А вы? – клетчатый взглянул на монументальную старуху.

– А вот лично я… – начала та, набрав воздуха, но я не стала дожидаться разоблачения, а тихонько выскользнула из магазина и припустила в сторону шоссе.

Вскоре я увидела автобусную остановку и остановилась, испуганно оглядываясь.

И тут совсем рядом со мной раздался негромкий сочувственный мужской голос:

– Он уже ушел.

Я вздрогнула и оглянулась.

В двух шагах от меня стоял тот самый тип в клетчатом пиджаке, который только что опрашивал посетителей магазина.

Полицейский.

Интересно, как он меня догнал? Ведь только что был в магазине, опрашивал всех присутствующих, а теперь вот он, уже здесь. И зачем я ему нужна? Не иначе та бабка ему на меня наговорила. Так, значит, нужно держаться твердо и ни в чем не признаваться.

– Кто ушел? – спросила я, справившись с испугом.

– Автобус. Он ушел, вы немного опоздали, а следующий будет очень нескоро.

– Обидно… – пробормотала я, думая, чего он от меня хочет.

– Но ничего страшного. Я вас могу подвезти. У меня машина совсем близко.

– Спасибо, я подожду…