Боже, какое дно. Примерно так ученые и обнаружили Мариинскую впадину. Пропустив угрозы мимо ушей, я усмехнулась своим мыслям. Даже после того, как эти одноклеточные испортили мои вещи, я не чувствовала страха, скорее что-то среднее между брезгливостью и жалостью.

– Лебедева, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала…

Весь вечер я не находила себе места. Особенно расстраивало, что для покупки испорченных учебников и тетрадей пришлось взять деньги, которые я откладывала на итальянский шелк. Хоть ценник и кусался, поставила себе цель приобрести эту ткань во что бы то ни стало и сшить из нее платье.

Обнаружив, что время уже перевалило за половину десятого, я позвонила отцу. Сначала хотела поделиться с ним своими проблемами, однако, услышав усталый замученный голос самого близкого человека, быстро отказалась от этой идеи.

– Пап, когда придешь? Я ужин приготовила…

– Ох, ребенок! – он вздохнул. – Прошлый директор оставил после себя настоящий хаос. Возможно, имеют место серьезные хищения… Если это подтвердится, начнутся проблемы с финансированием интерната! – еще один тяжелый вздох. – Не жди меня. Вернусь поздно.

– Береги себя, пап…

Не дослушав до конца, отец повесил трубку.

* * *

Я проснулась от еле уловимого, как осенний ветерок, ласкового касания волос.

– Пап? Ты вернулся? – не открывая глаз, пробормотала в дымке сна, крепче прижимая к груди свой талисман – самодельную куклу.

Молчание послужило ответом. И запах. Зарывшись носом в подушку, я уловила характерные нотки перечной мяты, с удовольствием вдохнув полной грудью. Сладковато-терпкое послевкусие осело на кончике языка.

– Пап, ты здесь?! – повторила громче.

Снова тишина. Но у нас дома не было перечной мяты… Да и среди моих банок-склянок не наблюдалось таких отдушек.

Я резко села на кровати, натянув одеяло до обнаженных ключиц. Запоздалое озарение окатило волной паники. Почудилось, будто за мной кто-то наблюдает из темноты.

А потом я обнаружила, что балконная дверь не заперта.

Но я точно закрывала ее перед сном!

От этого чудовищного открытия сорочка моментально прилипла к спине, а сердце забилось чаще. Тук-тук-тук – вибрировал пульс в ушах. Во мне все перевернулось, когда услышала шорох в дальнем углу комнаты. Я включила настольную лампу и несколько секунд усиленно моргала, чтобы глаза привыкли к свету. Никого. Сделав глубокий вдох, истерично рассмеялась. Похоже, из-за пережитого стресса у меня начались глюки. Может, и запах перечной мяты, запутавшийся в волосах, тоже плод моей буйной фантазии? Вероятнее всего.

Только открытая балконная дверь все еще не давала покоя. Ведь я ее закрывала. Или хотела закрыть? Закутавшись в длинный халат, вооружилась томиком географии и на цыпочках прошмыгнула на балкон. Разумеется, и там никого не оказалось. Похоже, подсознание сыграло со мной злую шутку.

Дура. Дура. И еще раз дура ты, Аля.

Поежилась, устремив сонный взгляд на единственное освещенное окно в доме напротив. Судя по всему, Воронов не спал. Против воли перед глазами всплыло его красивое обезображенное синяками и кровоподтеками лицо. Интересно, что он делает там один?

Нет, мне совсем не интересно… Фыркнув, я вернулась в спальню и, повесив халат на спинку кровати, легла и стремительно провалилась в тревожный сон.

* * *

Следующие несколько дней я пыталась вытеснить все негативные воспоминания, погрузившись в учебу с головой. А вечерами, приготовив ужин и разделавшись с уроками, просиживала часы напролет за швейной машинкой.

Всю неделю я проводила время в компании Ксюши и Марины. Мы вместе готовились к контрольной по тригонометрии, а еще по очереди читали эссе друг друга, указывая на возможные стилистические ошибки.

К слову, Воронова в школе не наблюдалось. Вряд ли бы он смог объяснить, откуда такие увечья, поэтому и отсиживался дома, как крот в норе.

Казалось бы, после отъезда Безрукова все нормализуется, однако я каким-то шестым чувством ощущала сгущавшееся в воздухе напряжение.

– Дискриминанты, интегралы, геометрические и алгебраические теоремы… А-а-а! – Марина обхватила свою светлую головку руками. – Зуб даю – нам в жизни это никогда не пригодится! И зачем только забивать голову? – она состроила такую мученическую рожицу, что мы с Ксю прыснули смехом.

До контрольной по тригонометрии оставалось два дня, поэтому, решив не тратить время впустую, быстро пообедали и, оставшись в столовой, продолжили подготовку.

– Ох, этот многочлен меня доконает…

Растянув губы в легкой улыбке, я откинулась на спинку неудобного стула, вдруг ощутив, как расслабленное выражение осыпается с моего лица.

Ворон.

Замерев посреди столовой в стильном черном кардигане, надетом поверх рубашки в тон, и брюках, идеально сидящих на крепких бедрах, он смотрел на меня. Выжигал взглядом. Топил в ледяной проруби немигающих ореховых глаз, отчего по коже расползлись мурашки с острыми зубками.

– Кирилл! – звонкий девичий голос раздался прямо за спиной.

Миг, и небезызвестная шатенка по имени Ульяна – да, я зачем-то навела о ней справки – бросилась Кириллу на шею, а он, по-хозяйски опустив ладони на точеную талию, одним уверенным движением притянул девушку к себе.

Я перевела взгляд на пирожок с вишневым джемом. Аппетит моментально испарился. Внезапно накрыло осознание, что смотрел он на неё. И зачем ему вообще было на меня смотреть, когда есть такая красавица модельной внешности?

– Аль, как у тебя обстоят дела с многочленом? – сосредоточенно поинтересовалась Ксю.

– Многочлен… многочлен… – хихикая, как заведенная повторяла Марина.

Нахмурившись, я рассеянно посмотрела перед собой, обнаружив, что Воронов уселся за соседний стол напротив меня, руку расслабленно опустил на худенькие плечи шатенки.

– Аль, так что ты думаешь? – не обращая внимания на кривляние Маринки, настаивала Ксюша.

В этот момент Ульяна наклонилась, прошептав Кириллу что-то на ухо. Судя по его реакции – короткому вибрирующему смешку – и ее порозовевшим щекам, нетрудно догадаться, о чем шла речь.

Сама не понимаю, почему меня это так нервировало. Наверное, дело в том, что со мной по непонятной причине Ворон вёл себя как хам трамвайный…

– Пора на русский! – Марина ловко отправила тетрадки в сумку, поднимаясь из-за стола.

– Аль, мы в туалет заскочим. Догоняй! – покосившись на часы, обратилась ко мне Ксю, протягивая решение многострадальной задачи.

– Ага… – забуксовав из-за его внезапного появления, я все-таки перенесла в черновик цепочку формул, а когда подняла голову…

Его глаза изучали мое лицо.

На этот раз я не могла ошибиться. Не переставая поглаживать плечико Ульяны, Воронов покушался на меня своими ореховыми глазами-пулями. Импульсивно заправив за ухо выбившуюся прядь, я заворожено наблюдала, как кадык на шее одноклассника прошелся вверх-вниз.

Намеренно уступив в этой битве взглядов, я поспешила в класс и плюхнулась за единственную свободную парту на галерке. Вместе со звенящим звонком вдруг пришло осознание, что мои мучения только начинаются. Стоило об этом подумать, как Воронов, растянув губы в нахальной усмешке, сел рядом.

– Привет, – пискнула, лишь бы хоть немного сгладить нараставшую неловкость.

Слегка приподняв подбородок, Кирилл смерил меня снисходительным взглядом, и… промолчал. От обиды я даже стиснула кулачки. Решил сыграть в молчанку? Идиот. Пернатый. Больше не скажу ему ни слова! Только мои молчаливые проклятия, по всей видимости, его совершенно не трогали. Расслабленно откинувшись на спинку стула, Воронов выглядел победителем, полностью контролировавшим ситуацию.

Жаль, русичка задерживалась.

– Кирюш, с возвращением! – приторный голос Терехиной был адресован моему соседу по парте.

– С чего это вдруг такое внимание, Аленка?

Я не видела выражение его лица, но хрипловато-рокочущие нотки голоса явно выдавали интерес.

Даже этой гадине ответил, а мне – нет.

– Так, класс, ученье – свет! Быстро достаем рабочие тетради! – хорошо поставленный голос учительницы русского прервал их ненавистный треп.

Достав все необходимое, я вновь непроизвольно покосилась на соседа по парте. Воронов глядел прямо перед собой, задумчиво поигрывая карандашом в руке. От него пахло терпким мужским одеколоном. Явно не дешевым. Слишком взрослым. Чересчур мужским.

Вдруг карандаш выскользнул из его пальцев, упав мне прямо под ноги. Краем глаза заметила, как напряглись желваки на слегка заросших щеках Кирилла. Я бы без труда помогла его поднять, однако, припомнив хамское поведение парня, решила: пусть сам поваляется у меня в ногах. Ха-ха!

Воронов чуть наклонился, видимо, примеряясь, как лучше дотянуться, невзначай обдав мою щеку горячим дыханием. Свежие сладковато-горькие нотки перечной мяты защекотали ноздри.

Сердце вдруг раздулось до размеров гелиевого шара. Ладони увлажнились. Потому что этот запах прочно отложился в одном из самых потаенных сундучков моей памяти…

«Это ты пробрался ночью в мою спальню?» – всю пару вертелся на языке вопрос, но я так и не решилась его озвучить, представив, как жалко буду выглядеть, если Воронов покрутит пальцем у виска.

Честно говоря, я сама уже ни в чем не была уверена. Одно знала наверняка: надо всегда проверять балконную дверь. Ну, мало ли… А еще поменьше обращать внимания на всяких самовлюбленных придурков с неустойчивой психикой.

На перемене учитель химии попросил всех остаться в этом классе, так как в его аудитории после неудачного опыта слишком пахло гарью. Русичка не стала возражать, отправившись в учительскую, что означало – мне придется еще сорок минут терпеть своего хамоватого соседа.

Подавив вздох, я вытащила все необходимое для следующего урока и сосредоточилась на преподавателе, занявшем место у доски. Это был молодой худощавый мужчина в растянутой водолазке с хаотичным каскадом засаленных волос. А еще он слегка заикался.

– К-класс, начнем урок! П-параграф семь! И отвечает…

– Юрий Сергеевич, вы ведь нам в прошлый раз ничего не задали! – озабоченно заметила отличница Маша.

– Д-да… Т-точно… – энергично закивал он.

По классу пронесся насмешливый шепоток. Кто-то из парней передразнил его манеру говорить.

– Воронов, п-прекратите разлагать дисциплину! – вдруг взвился учитель, устремившись на моего соседа по парте.

Справедливости ради, Кирилл не произнес ни слова. Да, с королевским спокойствием, будто древнекитайский император, чуть со стороны наблюдал за происходящим, однако он никого не дразнил. Я бы услышала.

– Юрий Сергеевич? – Кирилл вопросительно выгнул густую темную бровь и добавил сдержанно. – Обоснуйте?

У химика вдруг вытянулось и покраснело лицо. В классе моментально повисла гнетущая тишина. Шутники прикусили языки, очевидно сообразив, что подставили того, кого не следовало.

Преподаватель смотрел на Кирилла, а Кирилл – на него.

– Что вы сказали, Воронов? П-прогуливаете уроки, а п-потом нарушаете дисциплину? Давно у директора не были?!

Мой сосед усмехнулся, но промолчал.

– Что ж, раз такой умный, расскажите об одном из веществ нервно-п-паралитического действия! – сказал преподаватель и язвительно ухмыльнулся.

Открыв страницу учебника на нужном параграфе, я пододвинула его к Кириллу. Эту тему мы еще не проходили, и учитель явно пытался поймать его. Но тот и не посмотрел в учебник, и тогда я сама прочла шепотом: «В чистом виде эти вещества являются бесцветными жидкостями, практически лишенными запаха… Используются в химическом оружии».

– Дайте-ка подумать… – Воронов медленно подобрал свои вытянутые длинные ноги под парту и, откинувшись на спинку стула, ровно произнес. – Зарин, – после нескольких секунд напряженного молчания он пожал широкими плечами. – Бесцветный. Безвкусный. И чрезвычайно токсичный. Некоторые люди уж очень его напоминают.

«А вот это зря…», – подумала я.