«Незабываемая встреча» выстрелила так, что уши у всех заложило. Василия Ефанова абсолютно справедливо считают одним из главных создателей социалистического реализма, а картину «Незабываемая встреча» (или, точнее, «Незабываемая встреча (Руководители Партии и Правительства в Президиуме Всесоюзного совещания жён хозяйственников и инженерно-технических работников тяжёлой промышленности в Кремле») – одним из высших достижений этого направления в живописи.

Вождей партии и правительства рисовали и раньше, и позже, но «Незабываемая встреча» – одна из немногих работ, на которых они – живые люди. И светящаяся изнутри Суровцева, и растроганный Сталин, и улыбающийся Молотов – перед нами действительно овеществленный лозунг «Народ и партия – едины», причем лозунг, которому веришь.

Именно "Незабываемая встреча" окончательно оформила появление нового стиля – соцреализма, и Сталинская премия художнику лишь подкрепила этот статус.

И пошло-поехало…

Картина «Встреча слушателей Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского с артистами театра им. К.С. Станиславского» стал очень популярной. Актрисы и летчики вместе – что может быть лучше, Каманин и Станиславский дружески беседуют – это ли не счастье?

Талант художника – а Василий Прокофьевич, безусловно, был одним из самых талантливых соцреалистов – оценили все.

Успех все-таки пришел и Ефанов, ждавший его много десятилетий, не собирался упускать этого шанса.

Он буквально вгрызается в работу и вскоре становится одним из самых любимых властями и народом художников.

В 1933-м его только-только заметили, а уже в 1938 году Ефанову поручают грандиозный по размерам и ответственности заказ – роспись павильона СССР на выставке в Нью-Йорке. Во главе бригады лучших художников страны Ефанов создает монументальное полотно «Знатные люди Страны Советов».

Огромное полотно (11 на 17 метров) с более чем 60 фигурами – от летчика Чкалова и шахтера Стаханова до акына Джамбула и писателя Алексея Толстого – рисовалось в просторном зале ГУМа и было создано за невероятно короткий срок – художники в прямом смысле слова работали днем и ночью и уложились в полтора месяца.

Ефанов становится одним из вождей соцреализма в живописи, и, похоже, он действительно искренне верил в то, что социалистический реализм и впрямь самое прогрессивное течение в мировой живописи. Человек, заплативший за овладение техникой академической живописи многими годами жизни вряд ли мог внутренне принять современное искусство, забившее на технику болт.

Думается, он был вполне искренен, когда после поездки на зарубежную выставку писал: «Как на выставке, так и в музеях США и Франции, хранящих произведения современного искусства, меня глубоко поразила полнейшая бессодержательность, бестемность, бесхребетность произведений современных художников буржуазии. Они бегут от жизни, от реальности, от настоящего живого человека, они измышляют, выдумывают что-то, часто весьма непонятное и маловыразительное».

К началу войны Ефанов уже считался живым классиком.

Но это не помешало ему все военные годы провести в поездках на фронт, постоянно выезжая на передовую. Вот его картина "Уличный бой".

Вот – «У могилы товарища», горькая, как весь 1941-й, в котором она написана.

В 1943 году художник несколько недель был "на передке" в Сталинграде, где под минометными обстрелами сделал множество портретов защитников города, которые позже использовал для большой картины «Сталинград, 1943».

После войны живой классик и непревзойденный техник продолжил создавать огромные многофигурные композиции, где раскрашивал каждую жилку на шее. К первой довоенной он добавил еще четыре Сталинские премии – в 1946-м за картину «И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, В. М. Молотов у постели больного А. М. Горького».

В 1948-м за картину «В. М. Молотов у Кремлёвской стены».

В 1950-м – за коллективную работу «Передовые люди Москвы в Кремле» и за портреты знатных людей Москвы: Т. К. Рожковой, метростроевки Т. В. Фёдоровой, авиаконструктора А. М. Люльки, Героя Социалистического Труда В. Т. Осипова.

И в 1952-м – за картину «Заседание Президиума Академии наук СССР» и портреты советских учёных (с соавторами).

В 1950-е Василий Ефанов практически полностью отходит от сюжетной живописи. Он был одним из лучших певцов сталинской эпохи, но это время закончилось и закончились навсегда.

После разоблачения культа личности Ефанова не громили так, как других «придворных художников», но он прекрасно понимал, что время громкой славы – ушло.

И вновь его спасла непревзойденная техника. Ефанов уходит в портретную живопись и становится одним из самых востребованных портретистов страны.

Созданную им портретную галерею многие почитают одной из лучших даже не в советский период, а в отечественной живописи как таковой. У него люди не просто похожие – живые. Вот вам для примера «Портрет заместителя секретаря комсомольской организации Метростроя Т. К. Рожковой» 1949 года.

А вот молодая Галина Вишневская в 1960-е.

Сегодня, разумеется, живопись Ефанова получает самые полярные оценки. Вернее, большой талант признают все, а вот способ его приложения заставляет всех спорить до хрипоты.

Я не возьмусь давать свою оценку соцреализму, я не специалист в живописи. Но, как историк, замечу, что хотим мы того или нет, наше визуальное представление о 30-50-х годах в истории нашей страны сформировано соцреалистами, Ефановым и его последователями.

И одним этим он заслужил память.

Глава 3. Анатолий

В 1920-х годах в журнале "Пионер" работали несколько молодых художников. Только-только начинающих. По большому счету, они были еще никто и звать их никак.

Но что-то в них все-таки было, раз уж их приветили в "Пионере" и периодически давали заказы на иллюстрации. А в те голодные годы это иногда был вопрос жизни и смерти.

Один из этих юношей подписывал свои рисунки "Соколов-Аси".

"Турмалин-камень" с рисунками Василия Ефанова, о котором я рассказывал в прошлой главе, закончили публиковать в Пионере №6 за 1926 год, и в этом же номере начинается публикация стихотворения А. Михайловского "Негритенок Томми" с рисунками Соколова-Аси.

"Соколов-Аси" был чрезвычайно таинственной личностью. Самой таинственной в этой компании молодых художников журнала "Пионер" 1926 года.

Смею думать, что я умею копать информацию, но о нем я накопал какие-то жалкие крохи.

По сути, все, что о нем доподлинно известно – это подпись. Она появляется в печати в 1924 году, в "Пионере" он публикуется часто и едва ли не с первого номера. В двадцатых же Соколов-Аси начинает сотрудничать с издательствами, в основном рисует в Издательстве Г.Ф. Мириманова. Кроме забытых поэтов 1920-х, оформляет книги Майна Рида, Генриха Сенкевича и прочие невероятные приключения вроде книги Арну Галопен и Анри де ла Во "Кругом света на аэроплане".

К концу 1920-х книги с его картинками выходят все реже, в тридцатые его работ практически нет, последнее, что мне попалось – журнал "Знание – сила" № 8, апрель 1932 г., где указано: "Иллюстрация на обложке А. Соколова-Аси, внутренние иллюстрации Д. Рубинштейна".

После 1932 года художник Соколов-Аси исчезает из русской литературы.

Кроме появившейся информации, что имя художника начиналось на «А» – «А. Соколов-Аси», в справочнике Алексея Морозова «Определитель монограмм художников-оформителей произведений печати» у художника Соколова-Аси указаны еще и годы жизни: «1891 – 1970».

Все.

Как писал Маршак – "больше не знают о нем ничего".

В эти крохи информации укладывается только один известный мне художник. Я вам о нем расскажу, но имейте в виду, что если с остальными героями этой книги все точно, то здесь стопроцентной доказанной идентичности с Соколовым-Аси нет.

Анатолий Александрович Соколов (1891—1971) был не чета крестьянскому сыну Василию Ефанову. Он родился в Петергофе в семье придворных царской фамилии, отец обеспечивал царскую охоту, а мама, урожденная Ольшанская, была генеральской дочерью.

Все мужчины в этой семье были военными, и Анатолий не стал исключением. Несмотря на то, что он с детства любил рисовать, юноша поступил сначала в элитный Николаевский кадетский корпус, потом закончил Тверское кавалерийское училище.

По выпуску служил в Финляндском драгунском полку в Выборге и продолжал рисовать. Делал он это так искусно, что молодому офицеру было дано начальственное разрешение посещать вольнослушателем занятия в Императорской Академии художеств, где он учился у Б. М. Кустодиева и уже знакомого нам Д. Н. Кардовского – того самого, который и пристроил Ефанова в журнал "Пионер".

"Казачий праздник"

С началом Первой мировой молодой офицер на фронте, откуда он присылает серии репортажных рисунков, которые даже публикуются в журналах. Но вскоре кавалериста "перепрофилируют" в летчика – Соколова переводят в Гатчинскую военно-авиационную школу, после окончания которой в 1915 году он остается там в должности инструктора.

Революция тяжело прокатилась по семье Соколовых – отец был убит, один брат погиб в Гражданскую, второй пропал без вести. После развала армии Анатолий возвращается к матери и сестре и становится главным кормильцем в семье, зарабатывая на жизнь живописью.

Постепенно жизнь наладилась, и он решает сделать хобби профессией – возвращается на учебу в Высший художественно-технический институт (бывшую Академию художеств), заканчивает ее и в том же 1926 году женится.

Но бывшим придворным в Советской республике жилось не очень весело.

В 1932 году, когда публикуется последний рисунок художника Соколова-Аси, Анатолия Соколова арестовывают и приговаривают к 5 годам лагерей. Срок отбывал в Свирском исправительно-трудовом лагере в Ленинградской области, досрочно освобожден в январе 1936 года, но без права местожительства в крупных городах. Урожденному и убежденному питерцу был закрыт доступ в Ленинград, и больше он в этот великий город никогда не попадет.

Из городов, дозволенных к проживанию, художник выбрал Симферополь и по освобождении был отправлен в Крым. Там он вновь занялся живописью, написал такие работы, как «Родина приветствует вождя», «Ходоки у Ленина», «Выборы в Верховный Совет Крымской АССР», «Бой у Юшуни», «Праздник урожая».

Жизнь вновь наладилась, даже карьера пошла в гору, и в 1938 году Соколов избран одним из руководителей Союза художников Крыма, он активно участвует в выставках.

"Бахчисарайский фонтан"

Но, похоже, судьба с редким упорством не давала этому человеку пожить спокойно.

Начинается война, немцы рвутся к Крыму и после бомбежки в огне погибают все картины Анатолия Соколова. Все, полностью, ни одного холста не осталось.

Вскоре после этого немцы берут Крым, и семья Соколовых оказывается в оккупации. Они решают начать жизнь заново и втроем с маленьким сыном бежать в Европу. По поддельным документам они пересекают румынскую границу, а через несколько месяцев оседают в нейтральной Швейцарии, откуда перебираются в Лихтенштейн.

И вновь жизнь вроде бы начала налаживаться. После войны Соколов активно выставляется в Швейцарии, Австрии и Лихтенштейне. В 1946 году портрет княгини Лихтенштейнской Георгины был награжден сертификатом, потом Anatol Sokoloff получает первую премию за картину «Вильгельм Телль» в австрийском г. Фельдкирхене.

Соколов очень тосковал по Родине и никогда не отрекался от нее – к примеру, в 1945 году он заканчивает картину "Непобедимый Ленинград". Но при этом спокойно жить в Европе ему не давала резвившаяся фобия – он смертельно боялся депортации в Советский Союз.

Поэтому в 1948 семья эмигрирует в Аргентину, открывшую двери для советских эмигрантов. Там Соколов быстро становится одним из ведущих аргентинских художников, и в 1950 получает Большую золотую медаль Министерства образования Аргентины за картину «Переход через Анды», посвящённую генералу Хосе Сан-Мартину.