Он попытался наклониться к ее губам за поцелуем, но волчица отошла на несколько шагов. Что ее насторожило? Она не смогла бы ответить на этот вопрос. Инстинкт, древнее чутье, зашевелившееся внутри и сковавшее сердце ледяной цепью.

– Нет, – сказала она твердо.

– Нет?.. – удивленно поднял брови собеседник.

– Не смей ко мне приближаться, понял?

– Но милая, я всего лишь…

– С каких это пор ты называешь меня «милой»?

– Что тут происходит, Великая Тьма всех разбери?

В приоткрытую дверь банной комнаты заглянул третий участник странной сцены. Он изумленно ахнул и замер на пороге, но спустя мгновение совладал с собой и бросился на стоявшего рядом с Летисией мужчину. Волчица взвизгнула и закрыла лицо руками. Она ожидала звука удара, но ничего подобного не последовало. Знакомый голос выругался так, что любая приличная женщина заткнула бы уши. Еще секунда – и Летисию окатила волна брызг. Постояв для верности с плотно прижатыми к лицу ладонями еще несколько секунд, она осторожно приблизилась к бассейну. Ливиан стоял по пояс в воде, явно не понимая, что происходит.

– Что это было? – спросила волчица.

– Мелкий домашний демон. Их называют ложными инкубами.

– Ты его… убил?

– Нет, конечно. Даже не задел. Сучонок буквально растворился в воздухе. Они умеют. Поэтому их и называют ложными инкубами. На самом деле они иные. Существуют только в темных пространствах. То есть… ну, не важно. В пространствах, куда необращенные обычно не заглядывают.

Летисия запахнула халат.

– Он притворился тобой, – сказала она.

– Да, я заметил. Я иногда смотрюсь в зеркало, знаешь ли. – Он выбрался из бассейна и с тоской оглядел себя. – Черт, я промок до нитки. Надеюсь, тут есть какой-нибудь халат. Не буду же я шлепать по коридору в таком виде.

Волчица молчала, покусывая нижнюю губу.

– А как ты узнал, что он здесь? – задала она вопрос, вертевшийся на языке.

– Точно так же, как узнал про Лилит, – дал «исчерпывающий» ответ Ливиан, пытаясь выжать рубашку.

– А как ты узнал про Лилит?

– Не задавай вопросов, на которые у меня нет ответов. Я просто почувствовал, вот и все.

Летисия шмыгнула носом.

– Я испугалась.

– Он бы ничего тебе не сделал.

– Ничего не сделал? Он же хотел меня…

– Он бы ничего тебе не сделал, – упрямо повторил Ливиан. Он оставил рубашку и посмотрел ей в глаза. – Я сказал, что буду защищать тебя. Какое из этих слов осталось непонятным?

– Лучше бы ты переоделся, защитничек, да поскорее, – рассмеялась Летисия. – Понимаю, простыть ты не можешь, но не будем искушать судьбу.

– Хочешь, я проведу эту ночь в твоей спальне?

Волчица даже рот открыла от неожиданности – к такому заявлению она готова не была.

– Что ты сказал?..

– Не думаю, что щенок вернется, но на всякий случай я бы предпочел быть рядом.

– Не наглей, Ливиан. Ты всего лишь спас меня от мелкого демона. Между прочим, у него было твое лицо. – Она помолчала. – Он хотел меня поцеловать. А вообще-то, судя по его взгляду, и не только поцеловать.

– Хочешь разозлить меня, Летисия? Не уверен, что тебе это понравится.

– Ну разумеется. Меня только что облапал какой-то демон, а ты ведешь себя как козел. Впрочем, я уже привыкла. И – нет. Я буду спать в одиночестве, потому что я так решила. И запру дверь. Никакие демоны не проберутся.

– Дверь его не остановит.

– Ты меня слышал. Я благодарна за то, что ты пришел вовремя, но не перегибай палку. Удачи в поисках халата. Полотенца там.

Глава 8. Ливиан

Аравийская пустыня

Наши дни

Остаток ночи Ливиан провел, бесцельно шатаясь по дому брата. Иные темные существа и мелкие демоны, в изобилии населявшие коридоры и комнаты, чувствовали магию и прятались по углам. Он хотел найти проклятого инкуба, но наглый бездельник буквально растворился в воздухе. Прятаться иные умели хорошо, это Ливиан знал по опыту. От богов они получили феноменальную способность выживать – и не менее впечатляющую способность ускользать от чужих взглядов. Кое-кто из них мог даже принимать форму деревьев или становиться водой. По сути, иные, обитавшие в «нехороших» пространствах, были демонами, а не темными существами в прямом смысле этих слов. Эрфиан не создавал их целенаправленно: они являлись побочным продуктом здешней атмосферы. Ливиан видел и мохнатые комки с красными глазками, которых называют пыльными демонами, и худых бледных юношей с кандалами из храмового серебра на тонких щиколотках, и женщин с черными глазами и ярко-алыми губами, носящих с собой мешочки с храмовым песком (откуда тут взялись Хранительницы Огня?..), а в саду встретил самого настоящего единорога. Величественное животное с иссиня-черной шерстью и опускающейся до земли гривой, заплетенной в мелкие косы, вышло к миниатюрному пруду в предрассветный час. Единорог пил виду, вытянув изящную шею с золотым ошейником. Ливиан тихо свистнул, но его вниманием не удостоили.

Летисия выглядела заспанной и недовольной даже после утренней ванны. Деон, всю ночь проведший за книгами в библиотеке Эрфиана, сиял, как начищенная монета из вампирского золота.

– Я нашел книгу о пророчестве! – похвастался он.

– Не думал, что существуют такие книги.

– Конечно, существуют. Тем более здесь, в библиотеке братца. Сборник пророчеств, прилагающийся к трактатам о темном знании. Последние, кстати, тут тоже есть. Не знаю, за каким чертом он все это собирает. Наверное, читает долгими зимними ночами под чашечку глинтвейна.

– И что же ты узнал о пророчестве?

Лицо Деона приняло трагическое выражение.

– Ничего, – сказал он. – Потому что я не понял ни слова.

– Ты внезапно забыл темный язык?

– Нет там темного языка. И древнего эльфийского наречия тоже нет. Что-то непонятное. Я вижу буквы и понимаю, что они мне знакомы, но сложить в слова и предложения не могу. Забавно, да?

Они сидели у знакомого стола в обеденной комнате и наблюдали за тем, как Лава в сопровождении слуг расставляет на скатерти многочисленные тарелки и плошки.

– Говорят, книги по темному знанию написаны на особом языке, – заговорила Летисия. – Его понимают только Хранители Темной Библиотеки. И те, кто получил такой статус, а заодно и доступ к изучению темного знания.

– Наука о том, как все было на самом деле, – сказал Ливиан. – Мы – единственные, кто знает, как все было на самом деле, без древних рукописей, но не можем прочитать эти книги. Изощренная шутка.

– Вот я и говорю, – согласно покивал Деон. – Эй, хозяйка! – обратился он к Лаве. – Не знаю, какие у вас тут традиции, но я начинаю свое утро с чашки крепкого кофе и сигареты. А потом уже завтрак. Если у меня на него хватает денег.

– Сигареты? – недоуменно переспросила девушка.

Брат закатил глаза.

– Черт, да плюнь. Кофе. Просто кофе. О большем я не прошу.

– Я могу принести господину кальян.

– Кальян? – задумался Деон. – А почему бы и нет. И какой-нибудь фруктовый табак. Виноградный пришелся мне по душе. А что насчет персикового? Такой у вас имеется?

Ответить Лава не успела. Двери обеденной комнаты открылись, и на пороге появился хозяин дома собственной персоной. За ним шла многочисленная свита: полупрозрачные женщины, диковинные животные, бледные юноши и девочки с золотыми кудрями и ангельскими лицами. На Эрфиане были восточные одежды из белоснежного шелка, походившие то ли на мантию, то ли на саван, длинные светлые волосы, ухоженные, как и раньше, свободно лежали на плечах. Он сел во главе стола, и члены свиты расположились на ковре.

– Братья, – сказал он с легкой улыбкой. – Рад видеть вас. И тебя, прекрасная госпожа, – кивнул он Летисии.

Ливиана в Эрфиане раздражало многое, и лидировали в этом списке олимпийское спокойствие и тихий голос. Он не говорил, а, скорее, шептал, но даже в лесу, полном посторонних шумов, вы бы услышали каждое слово.

– Привет, – осторожно улыбнулась волчица. – Спасибо за ужин и за то, что приняли нас с таким теплом. Я отлично выспалась. А банная комната – отдельное удовольствие.

– Богу смерти приятно слышать, что он отнесся к кому-то с теплом, – кивнул Эрфиан.

– Один из ваших подопечных решил, что в его объятиях мне будет еще теплее, – не удержалась от того, чтобы упомянуть о ночном инциденте волчица.

Брат изобразил удивление. В его случае это означало «поднять брови на тысячную долю миллиметра». Он склонил голову на бок, а потом щелкнул пальцами, и один из сидевших на полу юношей поднялся на ноги. Сейчас он, разумеется, даже отдаленно не напоминал Ливиана: у существа было тонкое, немного нервное лицо с большими черными глазами и по-женски пухлыми губами.

– Подойди-ка, Ма, – обратился к нему Эрфиан. – Я хочу у тебя кое-что спросить.

– Да, господин? – испуганно откликнулся юноша, приближаясь к столу.

– Прошедшей ночью ты нарушил покой моей гостьи, явившись в банную комнату. Ты давно живешь в этом доме и знаешь, что в покои гостей могут входить только слуги – и только в том случае, если их позовут.

– Но господин, – залепетал Ма, переводя взгляд с Ливиана и Летисию. – Я всего лишь… она хотела… она… я только…

– Я недоволен тобой, Ма, – перебил брат. – Ты вытворяешь подобное не в первый и не во второй раз. У меня доброе сердце, и я не наказывал тебя. Я думал, что ты выучишь свой урок. Но я ошибался. И сегодня ты понесешь заслуженное наказание.

Волчица подняла руку.

– Не думаю, что его нужно наказывать, – вмешалась в разговор она и посмотрела на Ма. – Ты напугал меня до чертиков, признаю, но ведь ты сделал это не из злого умысла, верно? Голос, говоривший мне о зеленом тумане, тоже имел благие намерения.

Ма слабо улыбнулся.

– Госпожа не обижена, – с надеждой глянул он на хозяина.

– Разве я обвинял тебя в том, что ты кого-то напугал? – спросил Эрфиан. – Ты притворился моим братом. Кто дал тебе, низшему созданию из всех, когда-либо населявших оба мира, право ходить по коридорам этого дома и носить лицо бога Ливиана? Что ты сделаешь завтра? Притворишься одним из Семерых? А, может, примешь облик темного шамана?

Ма судорожно сглотнул и вжал голову в плечи.

– Простите, господин…

Эрфиан достал из широкого рукава серебряный кинжал в украшенных драгоценными камнями ножнах и, положив его на стол, кивнул Ливиану.

– Довольно. Брат сам решит твою судьбу.

– Эй, эй, – поморщился Деон. – Давайте не будем портить замечательное утро разборками. Мне в Треверберге их хватало. А тут я отдыхаю душой.

Ливиан бросил взгляд на кинжал и тяжело вздохнул.

– Да живи уже, щенок, – после паузы ответил он. – На месте твоего господина я бы запер тебя на пару веков в клетку из храмового серебра. Или посадил в чашу с холодным голубым пламенем, заставив читать древние заклинания двадцать четыре часа в сутки. Но вряд ли это добавит тебе ума.

Ма на радостях подскочил к нему и поцеловал руку.

– О, благодарю, господин! Ты не только милосерден, но и мудр…

– Отойди от меня, иначе я передумаю и засуну тебя в чашу с храмовым огнем.

Юноша мигом ретировался и сел на ковер между женщиной в черных одеждах и диковинным животным с телом кота и головой птицы.

– Первый приговор судьи за две тысячи лет, – улыбнулся Эрфиан. – Я не согласен с ним, но не буду его оспаривать.

– Ты всегда можешь надрать зад мелкому пакостнику, – сказал Ливиан, принимаясь за французский омлет.

– В оправдание Ма могу сказать, что он очень темпераментный юноша. Он еще молод… появился здесь всего-то три века назад. Это многое объясняет. И, если уж на то пошло, мысль притвориться тобой, брат, пришла ему в голову не на пустом месте. Таких инкубов называют ложными, но эмоциональные запахи они улавливают так же тонко, как более совершенные представители их вида. Иными словами, он всего лишь отозвался на желания дамы…

Летисия покраснела до корней волос и сделала вид, что увлечена поеданием греческого салата. Ливиан решил пропустить сказанное мимо ушей.