Итак, последняя ниточка, которая связывала Луна с прошлым, с земными обитателями, оборвалась. Он думал, что почувствует облегчение, но теперь даже не знал, что чувствует. Впрочем, Луну было не привыкать, и он решил, что волноваться, наверное, не о чем.

Нефрита взяла его за руку. Вид у нее был задумчивый.

– Ты не жалеешь, что не полетел с ними?

Пристыженный и удивленный, Лун покраснел.

– Нет, – сказал он. – Почему ты спрашиваешь?

Она покачала головой, глядя на то, как корабли постепенно растворяются в туманной дымке леса.

– Ты всегда так много путешествовал. Разве тебе не будет трудно оставаться на одном месте?

– Нет, трудно не будет. Просто… непривычно. – Уж в том, чтобы оставаться на одном месте, Лун не видел никаких сложностей.

* * *

Прошло три месяца.

С тех пор как они прибыли в новую колонию, Лун несколько раз спрашивал у других, чем вообще обычно занимаются консорты – помимо того, что спят с королевами да плодят окрыленных на благо двора. И его совсем не обнадежило, что никто не смог прямо ответить на этот вопрос.

Однажды он спросил Звона. В тот день они приглядывали за арборами-охотниками, которые выслеживали дичь на платформах висячего леса. Двор до сих пор не знал, какие опасности таятся в окрестностях их нового дома, поэтому теперь охотников, занятых поисками добычи, сопровождали воины, а солдаты тем временем оставались в древе, чтобы охранять подступы к нему и примыкающие платформы. Поскольку окрыленные, а в особенности консорты, обычно не принимали участия в охоте, Лун должен был просто летать рядом и разминать крылья – хотя опыта в ловле добычи и выживании у него было больше, чем у всех воинов, вместе взятых.

У Луна получалось понемногу помогать окрыленным с другими обязанностями: например исследовать новые территории Тумана Индиго и вместе с охотниками составлять подробные карты платформ и мостов, которые их соединяли. Еще они примечали, какие здесь водятся хищники и травоеды, где они обитают, каких развелось так много, что на них можно регулярно охотиться, а каких осталось так мало, что их лучше оставить в покое и дать им расплодиться.

Отвечая на его вопрос, Звон сказал:

– Консорты должны прислушиваться к арборам, выяснять, в чем те нуждаются или чем недовольны, а затем тактично указывать на это королевам.

Елея, сидевшая рядом с ними, криво усмехнулась.

– Еще бы к воинам они прислушивались, было бы совсем хорошо.

– Конечно, – поддакнул Звон, словно и так это подразумевал. А затем все испортил, прибавив: – Но воины вечно жалуются по пустякам, так что об этом и говорить нечего.

Елея косо посмотрела на него.

– Ну да, кому какое дело, чего хотят воины? – Елея была сестрой Нефриты, воительницей из королевского выводка – такие иногда появлялись на свет. В отличие от Звона, она родилась окрыленной, и потому смотрела на мир несколько иначе.

Лун закатил глаза и, решив, что разговор ушел слишком далеко от темы, снова перевел внимание на платформу. День был теплым, воздух – влажным, почти как во время дождя, а свет едва просачивался через пелену облаков, которая висела где-то высоко над лиственными кронами. Платформа, где охотились арборы, располагалась в двухстах шагах под Луном и чуть в стороне от него.

Она огибала ствол исполинского древа огромной полуспиралью; густой лес покрывал всю ее поверхность, а через край вниз сбегал ручей, который затем падал на платформы поменьше, ютившиеся в нижних ветвях. Изредка Лун замечал яркую чешую охотников, мелькавшую среди зелени. Хотя ростом мускулистые арборы уступали окрыленным и в чешуйчатом обличье не имели крыльев, их зубы и когти были столь же острыми. А висячий лес, к несчастью, кишел хищниками не меньше, чем травоедами.

Однако Луна беспокоили не эти лесистые охотничьи угодья, а другая платформа, которая висела прямо под ними. Укрытая тенью и вся поросшая пухлыми белыми лианами с темно-багряными листьями, она была окутана клочьями тумана. Хотя Лун мог разглядеть не много, платформа казалась ему зловещей, и он думал, что ей не хватает лишь кучек костей по гниющим краям.

Елея продолжала говорить:

– Если не слушать воинов, то молодые самцы начнут к тебе задираться…

Звон презрительно усмехнулся, явно нарываясь на подзатыльник от Елеи.

– Воины вечно ноют. Куда чаще арборов. Если станешь слушать их, то у тебя не останется времени на…

– Да вы все ноете больше, чем кто-либо еще, – прервал его Лун, – по малейшему поводу. – Обычно он старался держать свое мнение о внутренних делах двора при себе, поскольку почти ничего не смыслил в том, как править колонией раксура. И ему казалось, что Нефрита и так неплохо справляется как с арборами, так и с воинами. Так что Лун не собирался совать нос в ее дела и передавать «жалобы», по крайней мере, не разобравшись перед этим подробнее, в чем дело.

Звон возмущенно напрягся, но Елея рассмеялась.

– Да, тут ты, наверное, прав.

Лун подтолкнул Звона плечом.

– Я пошутил.

– Нет, ты не шутил. – Но Звон все же уложил встопорщенные шипы. – О, кстати о нытье и жалобах. Я хотел тебе кое-что рассказать. При дворе некоторые переживают, что Утес не вернется.

Лун нахмурился. Этого он не ожидал.

– С чего бы ему не вернуться?

Елея пояснила:

– За последние двадцать циклов он часто улетал. И провел больше времени в путешествиях, чем в старой колонии. – Она задумчиво пожала плечами и сложенными крыльями. – Я точно не знаю, но мне кажется, что отчасти поэтому все и стало так плохо. Например, если бы он был с нами, то Жемчужина вряд ли отослала бы Праха и Ожога к другим дворам.

Лун ничего не ответил. Прах и Ожог были молодыми консортами Смоли, королевы-сестры, которая умерла еще до того, как Лун присоединился к двору. Останься они в Тумане Индиго, Нефрита смогла бы взять в консорты кого-то из них; тогда Утесу не пришлось бы лететь в Звездное Сияние, и он не нашел бы Луна.

– Ну да, и теперь, когда мы окончательно осели здесь, остальные решили, что он снова улетит, – закончил Звон. Повернувшись к Луну, он обеспокоенно нахмурил брови. – А ты что думаешь?

Лун повел шипами, надеясь, что этим показывает, будто ничуть не обеспокоился. За последние несколько месяцев он заметил, что умеет с легкостью читать язык тела других раксура, но его собственные повадки и жесты не всегда похожи на те, что приняты у них, и значат совсем не то, что он хочет передать. Осознав это, Лун понял, почему с таким трудом влился в их общество.

– Утес не говорил, будто хочет снова улететь. – Кроме того, Луну казалось, что праотец был готов остаться здесь навсегда. – Он давно хотел вернуться в Пределы и вряд ли собирался сразу же их покинуть.

– Это хорошо. – Звон уложил шипы, а затем неохотно прибавил: – Но Поток, конечно, сказал…

Елея неодобрительно зашипела.

– Звон, всем плевать, что там сказал Поток.

Лун, впрочем, догадывался, о чем речь.

– И все же мне бы хотелось знать наверняка.

Поток был фаворитом Жемчужины, воином, который возглавлял ее фракцию. Как и Елея, он родился в королевском выводке, но, в отличие от нее, мнил о себе невесть что. Причем его самомнение раздулось еще больше, когда по какой-то непостижимой причине Жемчужина стала с ним спать.

Лун надеялся, что после путешествия к пресноводному морю Поток смирится с его существованием. Этого не случилось. Более того, их отношения стали еще хуже, когда Лун понял, что Поток чинит ему козни не из вредности, а потому что искренне считает его ужасным консортом, который вредит двору.

Елея помрачнела. Звон дернул шипами в ее сторону и заговорил:

– Поток рассказывал нелепицы, будто Утес полетел к Золотым островам для того, чтобы попытаться найти другого консорта. – Когда Звон посмотрел на Луна, вид у него стал виноватым. – Это, конечно, неправда. Даже и говорить не стоило.

– Поэтому я и сказала: не надо, – буркнула Елея.

Звон зашипел на нее. Лун успокоил его:

– Все в порядке. Я бы все равно рано или поздно услышал.

И все же Звон почувствовал себя неловко.

– Я просто…

Издалека донесся пронзительный вопль, и шипы Луна встали дыбом. Он замер и окинул взглядом платформу.

– Кричал арбор, – потрясенно прошептал Звон. – Кого-то ранили.

Елея шикнула на него, а затем сказала:

– Вон там! Видите? – За миг до этого Лун заметил какое-то шевеление в подлеске посреди охотничьих угодий. Он спрыгнул с ветви, расправил крылья и, помогая себе могучими взмахами, стремительно спикировал вниз.

Елея и Звон помчались за ним. Еще несколько воинов слетели с соседних ветвей и поспешили на помощь.

Летя к платформе, Лун увидел среди деревьев мельтешащую чешую – другие арборы тоже бежали на шум. Судя по тому, как раскачивались и трещали деревья, кричавшие сражались с чем-то огромным.

Затем Елея крикнула Луну:

– Лун, не лезь! Мы справимся сами!

Он едва сдержал рык, но отлетел в сторону, позволяя остальным вырваться вперед. Заложив небольшой круг, Лун выгнул крылья, чтобы затормозить, а затем приземлился на ветви спирального дерева. Спустившись по ним вниз, он нашел место, откуда открывался хороший вид на сражение.

Он увидел дыру в платформе, окруженную клочьями земли, травы и вырванных корней. Внутри дыры что-то сидело, но Лун мог разглядеть лишь белые щупальца длиной шагов в двадцать. Их острые, когтистые кончики пытались располосовать воинов и арборов, которые уворачивались и царапали их в ответ. Один арбор пытался вырваться из хватки твари, а еще двое растянулись на земле неподалеку.

Пока воины пикировали на тварь с воздуха, двое арборов приблизились к ней. Они были вооружены короткими копьями, которыми помогали себе в охоте, когда когтей не хватало. Арборы ткнули ими щупальце, державшее охотника. Воины подлетели, чтобы напасть сверху. Елея распорола одно из щупалец когтями на ногах. Звон попытался сделать то же самое, промахнулся и чуть не столкнулся в воздухе с Шалфеем, однако отвлечь тварь у него все же получилось.

Воины драли существо на части, и оно, похоже, сообразило, что противник сильно превосходит его числом. Оно отшвырнуло охотника в сторону и втянуло щупальца обратно в логово. «Вот и хорошо», – с облегчением подумал Лун. Теперь, когда тварь спряталась, добить ее, скорее всего, не получится, так что им оставалось лишь забрать раненых и убраться отсюда подальше.

Пока тварь спешно спускалась в дыру, арборы схватили потерявших сознание охотников и отступили. В тот же миг одно из щупалец выстрелило в воздух, схватило одного из воинов и окончательно исчезло под землей, утягивая его за собой. Лун с ужасом ахнул.

Остальные потрясенно закричали, кто-то гневно зарычал, и все бросились к дыре.

«Так ничего не получится», – подумал Лун. Они не могли вытащить одного воина, не потеряв половину других. «Если только… – Платформы были не такими уж толстыми, и в земле, что их покрывала, точно не могло поселиться нечто столь огромное. – Это не логово, а тоннель».

Он поспешил вскарабкаться обратно на верхушку дерева, взвился в воздух и устремился к краю платформы. Кто-то закричал ему вслед, но времени, чтобы остановиться и все объяснить, у него не было. Если он прав, то у них осталось всего несколько мгновений, чтобы догнать и поймать существо.

Оказавшись у края, он нырнул вниз, промчался мимо торчащих корней и, пролетев пятьдесят шагов, приземлился на затененную платформу. Над его головой тянулись белые лианы, которые наполняли влажный воздух сладковатым, гнилостным запахом, а их багровые листья не пропускали сюда свет. Лун оглядел дно верхней платформы и заметил разодранные корни и клочья мха в том месте, где тварь прокопала себе туннель и напала на арборов. «Ха, я был прав». А еще он слышал, как среди лиан в той стороне что-то громко шевелится.

Ориентируясь на звук, Лун помчался через густую растительность. Он надеялся, что скорость и эффект неожиданности защитят его от обитателей этого места.