– Хорошо съездили. Отлично. Таня поступила во Второй Московский государственный медицинский институт. Я ее в Москву отвез, она сдала все экзамены и теперь в общежитии устраивается. На врача будет учиться. У нее три года впереди, чтобы определиться, кем по специальности она будет. Учеба через два месяца начнется. Это еще не все, в общежитии есть телефон, если хотите поговорить, позвоните, ее, если она на месте, позовут, и поговорите. Телефон в райцентре есть, на почте. Номер я записал. Потом можно будет договориться на определенное время для звонков, чтобы она ждала. Это еще не все, я ее рядом с местом учебы на работу устроил, санитаркой в больницу, будет постигать медицину с низов, да и приработок хоть какой-то.

Пока все переваривали все, что я только что сказал, развязал тесемки мешка и стал доставать подарки. Это немного отвлекло родителей. Дед с бабушкой ладно, они нормально все восприняли, тем более Москва есть Москва, однако, к моему удивлению, и отец нормально все принял, удивленно почесал затылок и махнул рукой, мол, врач так врач, тоже профессия хорошая. С воров я снял трое наручных часов, вот те, что поновее, и задарил ему, подарок, мол, из Москвы. Конфеты для мелких немного помялись, но те все равно встретили их с радостью. Но им еще не все, картинки-раскраски купил и краски с кистями. Пусть рисуют. Марине, своей сестричке-близнецу, что так же прибежала на двор, подарил нарядное платье, Таня выбирала, если не подойдет, все претензии к ней. Но подошло отлично. Деду курительную трубку, а то он все мундштуком пользовался, а также зажигалку, матери два новых платья, они с Таней одинаковые фигуры имели, как и размеры ног, так что и обувь была. Бабушке нарядный платок, головной. Маме вернул все, что Таня у нее занимала. Отцу пачку денег, даже больше, чем он давал на поездку. Тот и так понял по количеству подарков, что дело нечисто, поэтому терпеливо ждал, когда можно задать свой вопрос:

– Откуда?

Ему я рассказал ту же историю, что и Тане, с найденным в лесу трупом, сразу же повинившись, мол, если бы все отдал, Таню на врача бы не увез учиться, а так и ее хорошо устроил, и им хватит, даже для стройматериалов на дом. А они были нужны, как я только что от мамы слышал. Стекла покупались только за наличку, а у родителей ее уже не осталось, так что мое возвращение пришлось как нельзя вовремя.

– Ты все давно планировал, – горестно покачал отец головой и, сжав мне плечо отошел в сторону, закурив.

– А ты бы разрешил? – честно и прямо спросил я.

Молча посмотрев на меня, тот сел на завалинку покосившейся избы, задумался и отрицательно покачал головой.

– Чего и стоило ожидать. Ты не обижайся, позже поймешь, что я все сделал правильно. По-другому я поступить просто не мог.

Отец не стал спрашивать почему, а продолжал задумчиво курить, глядя себе под ноги, ну а я стал общаться с семьей, все же больше двух недель не виделись.

* * *

Отряхнув ноги от воды, сидя на стволе дерева, что склонялось прямо над родником, я стал вытирать их полотенцем. Посидев так, поглядывая вокруг, глухая чащоба жила своей жизнью, и, перебравшись по стволу к берегу, намотал по очереди портянки и надел сапоги. После чего, подхватив винтовку и забрав добычу на сегодня, задумался на миг и энергичным шагом двинул обратно в деревню. Полдень, информация уже должна была распространиться. Сегодня двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Несмотря на то, что я отправил письма, скажем так, компетентному лицу, не думаю, что сроки изменятся. Если вообще моим сообщениям поверили. А как можно проверить? Я хорошо помнил только то, когда начнется война. Ну и дальше. Для проверки этого хватит, но были ли приняты контрмеры? Вот это и волнует. Насчет Берии, с кем его расстреляли, да когда и кто, так это случайность, попалась заметка, прочитал, и зацепилась в памяти. Сколько голову ломал, выцеживая из памяти фамилии тех, кого расстреляют с Берией. Все для достоверности.

Сегодня добыча молодой кабанчик, я его уже разделал, насадил мясо на крепкую срубленную ветку и так, на манер коромысла нес все к дому. Двенадцать кило, не шутка. Плечи менять приходилось часто, палка впивалась, больно. А до дома еще километра четыре.

Энергично, но тяжело шагая, обходя труднопроходимые места, я тут уже не раз ходил, места знаю, так что мысленно уже прикинул, как и где идти, чтобы максимально сократить путь. Так вот, шагая, я обдумывал свои дальнейшие шаги. Ту нашу вольность с Москвой родители приняли, отец несколько тяжело, но тоже. Именно тогда он и признал, что теперь считает меня взрослым, ну и ответственным за свои слова и поступки. Дальнейшая моя жизнь протекала так же, как и до поездки, выполнял задания в лесу, на повозке, бывало, развозил соль для лосей к кормушкам. В общем, замещал его как мог, ну и про добычу не забывал, с нее кормилась вся деревня, тут особо жадными мы не были. Отловили несколько браконьеров, тоже неплохо.

За месяц отец с приятелями и друзьями закончил дом, мы уже переехали, мелкие недоделки он заканчивал так, походя. Даже мебель частично закупили, а частично сами сделали. На повозке я возил маму и бабушку с сестричками в райцентр. Четыре раза они уже с Таней по телефону общались, все хорошо проходило, она изучала Москву в свободное время, а по сменам работала санитаркой. Закупала все для учебы, в общем, готовилась. В остальном все, как и прежде, разве что радостное событие неделю назад было, новоселье. Но о нем я уже говорил. Один раз я посетил свой схрон в дупле, как и обещал сам себе, тщательно почистил все оружие. Сам схрон был цел. В отличие от семьи, для меня этот месяц прошел скорее в ожидании и подготовке, я прекрасно знал, что начнется вскоре. Также я знал, уверен в том, что отец мое решение с переездом не поддержит, он слишком много сил вложил в строительство дома. Да и несмотря на то, что родни у нас практически не осталось, это родные земли. У отца близкие только дед с бабушкой, остальные умерли, или Гражданская забрала, как родных братьев отца. У мамы была родная сестра, младшая, вышла замуж за офицера, вернее правильно говорить краскома, и проживала на Севере. Тот вроде пограничником был, комендатурой командовал. Я о них знал, что они вообще есть, и на этом все. Редкие письма были, ну и мы такие же редкие письма отправляли. Последнее при мне, как раз после возвращения, мама сестре написала, что Таня поступила учиться на медика в Москве. Она, по-моему, всем кому могла об этом рассказала. Когда мама приняла эту новость, то даже обрадовалась, что наша со старшей сестрой афера состоялась. Вот такие дела.

Сам я особо ничего не делал, не привлекал к себе внимания, практически все время пропадал в лесу, обходя участок отца, ну и проводя другие работы. Я об этом уже говорил. Единственная моя подготовка, которую я все же проводил, это запасал продовольствие. Когда мы ездили в райцентр, а мама с бабушкой и сестричками на почте общалась с Таней, я закупал в магазине все, что мне было нужно. В основном продовольствие для дороги, ну и разные вещи, включая медикаменты. Все это хранилось в тайнике неподалеку от райцентра. Будем уезжать, заберем. А так я уже все распланировал, и думаю, у нас все получится. Вот только отец… отец уехать не даст. Было только одно решение и, к сожалению, единственное из среди возможных. Отца заберут в армию, призовут, это сто процентов, это неизбежно, вот когда это произойдет, и с другими односельчанами он отправится на призывной пункт, после проводов все и будет решаться. Тогда соберемся и покинем эти места, двинув к Москве. Главное не переждать, а то поздно будет, на оккупированной территории окажемся, а этого очень не хочется. Я даже придумал, как это проделать. Служебный транспорт отца, лошадей и повозку, скорее всего, заберут на нужды армии, значит, будем покупать. Дом наш новопостроенный передадим или продадим, да на ту же телегу с лошадью поменяем, это сейчас ценнее, и двинем в Москву. Я уже прикинул, одной повозки нам мало, две будем добывать.

Это все в планах, а так все будем проводить по ходу дела, импровизируя при нужде. Гибкая идея получилась, по сравнению с жестко прописанным планом. Вот так размышляя, я сам не заметил, как дошел до опушки. Хорошо отвлекся. От опушки я заметил, что от деревни люд торопился по дороге в сторону леспромхоза. Радио в деревне не было, не подвели пока, а вот как раз в леспромхозе имелось, видимо, передавали сообщение Молотова.

– Что случилось? – спросил я знакомую старушку, что жила через два дома от избы деда. Кстати, дед с бабушкой также переехали в наш новый дом.

– Война, внучок, война, – вздохнула она и засеменила дальше, горестно качая головой.

– Угу, понятно.

Посмотрев, как соседи торопятся по дороге к леспромхозу и, перекинув палку на другое плечо, заторопился к нашему дому.

Войдя во двор, вдохнул хвойный аромат от бревен. Отец, закончив с домом, возводил хозпостройки. В принципе, они и так были закончены, просто доделывали дощатую крышу внахлест. Но сейчас инструмент раскидан и никого во дворе, кроме бабушки. Она меня тоже не обрадовала, немцы напали сегодня рано утром. Почтальон верхом был в деревне час назад, сообщил такую беду. Я лишь мысленно выругался, похоже, информацию мою серьезно не восприняли. Ну и ладно, теперь воспримут и будут знать, чего ожидать, хоть как-то подстрахуются.

Убрав мясо на ледник, я тоже побежал к радио. Не успел, все уже возвращались, тут же были и мои. Те, кого новость застала в деревне. Марина, сестренка моя, например, была в райцентре, по школе помогала. Там у школы участок был, высаживали разные овощи для школьной столовой, и она там помогала. Наверное, тоже новость такую получила. Сообщив отцу о добыче, с количеством мяса по весу, тот молча кивнул, принимая информацию, также сообщил, что набрел на незаконную выработку. Вывозили стволы деревьев на тракторе. Следы те же, что и на другой выработке, найденной мной две недели назад. Вырубать деревья было можно только после разрешения отца или его начальства. Он такого разрешения не давал, начальство тоже, тот ездил в город, узнавал. Нужно отлавливать браконьеров. Тракторов у нас на районе не так и много, следы я запомнил, можно проехаться, посмотреть, кто это тут такой наглый. Брать нужно, когда рубить будут, с понятыми и милицией. Однако сегодняшнее сообщение, похоже, ставило крест на планах отца. Правда, он все равно был ответственным, даже по такому делу. Так что будем искать.

Мы все вместе дошли до дома. Работы по нему на сегодня были явно прекращены, все помощники, что нам помогали, разошлись по своим домам, остались только двое, им до дома далеко идти, но работать все равно не стали. На столе в саду отец поставил литровую бутылку с самогоном, бабушка накидала закуски, так что мужики провожали последний мирный день. Вот так взрослые и квасили, к ним еще дед присоединился, похоже, они прекрасно представляли, что это за война будет, ну или просто повод нашли. А вот молодежь школьного возраста вводила меня в ступор, бегали, кричали «Ур-ра-а-а!» Это вообще как? Война, столько смертей…

Мозгов вообще нет, да и те, что старше, кто уже школу закончил, тоже были в приподнятом настроении и рвались к военкомату. Их стремления меня радовали, но не настрой.

Так вот, пока отец сидел с мужиками и дедом в саду, я занялся инструментом, все собрал, даже на почти доделанную крышу хлева лазил. Все сложил, где и должны храниться, да и по двору убрался. В общем, день не однозначный, с одной стороны, многие радуются, по моему мнению, те у кого мозгов нет, другие пьют горькую, видимо, как раз мозги имея. Мама тоже дома не засиделась, велела взять мне окорок свежеубитого кабанчика и поспешила к соседям, я у нее за носильщика был, все же на последних месяцах беременности. Тяжести лучше не носить. Отнес, мне несложно, тем более там тоже была большая семья и много детей.