Я старалась думать о том, что Арина солгала по поводу карточки, но столько всяких совпадений имелось в наличии, что я начала очень сильно сомневаться в муже.

Наконец, Дима вернулся домой. Зашел в квартиру, отложил на полку папку с бумагами, как делал это всегда перед тем, как начать стаскивать обувь. Потом будет привычное, въевшееся в мою подкорку действо – он ослабит галстук, улыбнется мне, снимет пиджак. Подойдет и поцелует, и я растаю в его объятиях. Как много бы я отдала сейчас за то, чтобы Арина и Стас не приходили сегодня в мой магазин! Мы бы сели ужинать с мужем, а потом я бы не удержалась и рассказала ему про беременность.

Мысли о ребенке, который полностью зависел от меня и моего эмоционального состояния, напомнили мне о том, что нервничать я не должна. И что предстоящий разговор, каким бы выбивающим из колеи он ни был, я должна провести спокойно.

Дима шагнул в сторону кухни, где я застыла немой статуей, но когда попытался подойти, выставила руку вперед и помотала головой. Муж посмотрел на меня растерянно и удивленно.

– Прежде, чем ты меня обнимешь, я задам тебе вопрос, – сказала, не сдержавшись и позволив голосу дрогнуть.

– Что случилось, милая? – встревожился Дима.

И я решилась.

– Надеюсь, что ничего, – ответила мужу и, глотнув воздуха, словно перед прыжком в воду, выдала скороговоркой: – Тебе что-то говорят три имени, которые я сейчас произнесу? А именно: Яна, Арина и Станислав?

Спросила об этом и сразу поняла – говорят… Он знал эти имена, знал их обладателей. Немного побледнел, прикрыл на мгновение глаза и, распахнув их снова, посмотрел на меня так, как смотрят люди, которым есть, что скрывать, но которые предпочли бы никогда не касаться той темы, которая уже оказалась на поверхности.

Пришлось снова призвать все свои силы, чтобы уверить себя, что испытываю хотя бы видимость спокойствия.

– Я должен был тебе давно все рассказать, – шепнул Дима, проходя на кухню и опускаясь на стул, как будто его ноги перестали держать.

Про свои же нижние конечности я могла сказать точно – они стали ватными. Оставалось лишь гадать, как я еще умудряюсь на них стоять и не валюсь кулем на пол.

Сделав пару шагов, показавшихся мне сейчас просто героическим поступком, я опустилась напротив мужа и, вцепившись пальцами в столешницу, посмотрела на Диму прямо. Именно здесь и сейчас решалась судьба всей моей будущей (да и прошлой, чего греха таить) жизни. Ведь если сейчас окажется, что супруг меня обманывал и у него все это время на стороне была вторая семья, то это будет крах всего. И смогу ли я сохранить такого долгожданного ребенка – огромный вопрос. Ведь минимум, что мне понадобится в этом случае, – десятилитровая капельница с успокоительным.

– Я слушаю.

Эти два слова удалось произнести ровно, но по звенящим ноткам, засквозившим в голосе, любому, кто услышал бы меня со стороны, стало ясно, в каком напряжении я нахожусь. Дима взглянул на меня прямо, а потом вдруг произнес то, от чего рот мой сам по себе приоткрылся в немом изумлении.

– Эти имена мне говорят многое, потому что Яна, Ариша и Стасик – вторая семья моего отца.

Чтооооо? Мои глаза полезли на лоб, где им сейчас было самое место.

– Что? – выдохнула я, а изо рта вырвался неуместный и совершенно глупый смешок.

– Только не делай, пожалуйста, преждевременных выводов, – вскинув ладонь, попросил муж.

Куда уж мне, когда в голове царит настоящий хаос? Алексей Денисович был женат на Лидии Андреевне, матери Димы, сорок с лишним лет. Это был самый настоящий оплот семейной жизни, в которой царили любовь и гармония. Как они смотрели друг на друга, с какой нежностью касались… Да для меня моменты их заботы друг о друге, когда Алексей Денисович мог сорваться с работы и проехать двести километров, чтобы привезти своей Лидушке клубники, стали совершенной обыденностью! И тут – вторая семья… Да еще и ребенок, которому три годика!

– Седина в бороду, бес в ребро, как говорится, – развел руками Дима.

Я помотала головой. Не верю!

– Этого не может быть, – ответила четко. – Дети называют своим отцом тебя.

– Так и есть, – кивнул Чернов. – Они считают меня папой. Все для того, чтобы ни одна живая душа не узнала о том, кто их настоящий родитель. Иначе это маму просто убьет.

Такого шока, как сейчас, я, пожалуй, не испытывала никогда в жизни. Мысли в голове метались с одной на другую, как стайка перепуганных птичек.

– Откуда ты вообще про них знаешь? – спросил Дима.

Я поджала губы. Вся эта история, шитая белыми нитками, не внушала мне и капли доверия.

– Дети сегодня пришли в наш магазин, пока ты был у их матери. Расплатились за покупку твоей карточкой. Я ее узнала, на что Арина заявила, что кредитка принадлежит ее отцу.

Муж сидел, слушая, только кивал. Достал телефон из кармана брюк, начал что-то просматривать на экране.

– М… да, вот смска из банка. Я бы в любом случае ее увидел.

– И что бы сделал, если бы я не обратила внимание на карточку? – с проступающей в голосе истерикой спросила у Димы.

– Продолжил бы все скрывать, – как ни в чем не бывало, ответил муж. – Это не мой секрет, Танюш, прости.

– Но дети говорят о тебе, как о своем родном отце! Это просто… немыслимо!

Я не удержалась и даже хлопнула ладонью по столу. Все это не укладывалось у меня в голове.

– Арина вообще уверена в том, что ее мама любит тебя и страдает из-за того, что у вас не может быть отношений!

– Не меня, а отца Арины и Стаса, – с нажимом ответил муж.

– Но для детей-то отец – ты! – воскликнула, доходя до высшей точки напряжения.

Нужно успокоиться и взять себя в руки. Если из-за этого потеряю ребенка – не прощу ни себе, ни всем причастным.

– Танюш, я понимаю, что все это дикость. Но не знаю, что тебе еще сказать. У папы сначала родилась Арина, когда это произошло от совершенно случайной связи, он испугался. Яне в тот момент достаточно было денег, которые он давал на содержание дочери. Потом что-то у папы перемкнуло в голове и у них появился Стасик. Отец иногда к ним ездит, он видит, как растут его дети. Забирает их гулять, они зовут его дедом. Ну а я помогаю, чем могу. Продуктами, игрушками… вожу их в кафешки иногда. Конечно, они тянутся ко мне, называют папой…

Он протянул руку и сжал мои ледяные пальцы в горячей сухой ладони. На это я обратила внимание подспудно. Обычно же у врунов ладошки потеют, не правда ли?

– Ты сегодня ведь там был? Да? – потребовала я ответа. – Ну конечно, был! В холодильнике еда, а у детей карточка…

Я отдернула руку и побарабанила пальцами по столу. Муж смотрел на меня удивленно.

– Откуда знаешь про холодильник? – спросил он.

– Оттуда, что я там была! В той самой квартире, где живут эти несчастные дети!

А вот эти слова достигли цели. Дима побледнел и впился в мое лицо взглядом.

– И что тебе сказала Яна? – уточнил он ровным тоном.

– Она спала… Напившись. Дети поведали мне, что с ней такое частенько происходит, потому что она любит их папу и хочет, чтобы тот жил с ними! А он женат.

Дима кивнул и развел руками, как бы говоря тем самым: ну, и что тут странного? А странным было то, что под описания отца детей подходили и его папа, и сам Чернов. Арина ведь сказала, что их со Стасиком отец часто ссорится с мамой.

– Вы поругались с Яной сегодня? Почему? – спросила я, мысленно пытаясь отмахнуться от неприятного царапающего чувства.

Мой муж в любом случае вел двойную жизнь, ездил к другой женщине, возил продукты детям, покупал им игрушки. И все это – втайне от меня.

– Она снова стала выпивать. Мне не нравится, что мои… брат с сестрой постоянно без присмотра, – процедил Дима.

– Так с этим нужно что-то делать! – воскликнула я, не сдержавшись. – Пока вы думаете о собственном комфорте, дети стали заложниками той ситуации, которую не выбирали! Им не дают права голоса, не спрашивают, хотят ли они так жить и дальше. У них не уточняют, нравится ли им быть на задворках и молчать, чтобы не рухнул брак, которому сорок лет! Да он уже рухнул, когда твой папа решил сходить налево аж дважды!

Я вскочила из-за стола и сделала пару рваных вдохов. Дима смотрел на меня встревоженно, и было из-за чего. Я уже довела себя всем этим до белого каления, поэтому теперь мне нужны были только факты и ничего кроме. И пока их не получу, все так и останется запутанным настолько, что здесь сам черт ногу сломит.

– Хочу, чтобы ты провел тест днк, – сказала я мужу. – И пока не буду убеждена в том, что сейчас ты мне не соврал, оставляю место для любой вероятности. Вплоть до того, что стану думать, будто ты можешь быть отцом этих детей.

Муж тоже поднялся из-за стола и вдруг снова меня ошарашил, сказав:

– Тест не понадобится. Он уже сделан. Я сам потребовал его у отца, он согласился. Сейчас принесу.

Тяжело опустившись на стул, я почувствовала себя прибитой. Даже если Дима не солгал, все уже никогда не будет прежним. Эти дети, чьи несчастные личики стояли у меня перед глазами до сих пор, не должны были отвечать за ошибки взрослых. И если промолчу об этом и ничего не сделаю – стану соучастником равнодушия и жестокости, ведь иначе отношение к Арине и Стасику я обозвать не могла.

– Вот, – вернувшись, сказал мне муж, протягивая два листа бумаги, скрепленные между собою.

Он ткнул пальцем в нижние строки и сказал:

– Вероятность отцовства со стороны Алексея Денисовича Чернова – почти сто процентов.

Я жадно вчиталась в написанное. Все было ровно таким, как и озвучил муж. Девяносто девять и девять десятых процента. Алексей Денисович Чернов. О, Боже мой…

– Я в шоке, я просто в ужасе, – сказала, прикрыв глаза. – Ладно твой отец! Он, как ты говоришь, опасается разрушить свой многолетний брак. Но ты! Ты-то почему молчал и ничем со мной не делился?

Я все эти годы была уверена в том, что у нас нет секретов друг от друга, а вышло, что их целых два и они уж посерьезнее всего остального, что могло еще обрушиться на мою голову.

– Танюш… Это не моя тайна, я же сказал, – отложив документы, едва ли не простонал Дима. – И я очень стараюсь сделать все для того, чтобы Арине и Стасу жилось не так плохо…

– Но этого недостаточно! Дети одни таскаются по городу! Есть им без твоих подношений, как я понимаю, нечего! А когда они дома – то рядом с ними лежит полумертвая от водки мать!

Меня аж захлестнуло такой волной праведного гнева, что показалось, будто он вот-вот перельется через край и затопит все кругом.

– И если ты считаешь, что я, познакомившись и с детьми, и с этой ситуацией оставлю все так, как есть, то ты очень сильно ошибаешься, Чернов!

А вот мои последние слова мужу явно не понравились. Он недобро сверкнул глазами и ответил:

– Нет, Тань… Все останется именно так, как есть. Я не хочу, чтобы мой отец, который так тщательно скрывает эту тайну, в итоге не смог удержать все в секрете.

Я посмотрела на мужа так, словно видела впервые в жизни. Он всегда отличался разумностью и мудростью. Даже когда я, охваченная гормональными и прочими состояниями сходила с ума, зная, что могу никогда не стать матерью, Чернов проявлял просто чудеса сдержанности и благоразумия. И слушать сейчас то, что он говорил, было просто немыслимо!

– Танюш, послушай… Ты вообще никакого отношения к этому не имеешь, – сказал он, добавив в тон мягкости. – И не забивай себе этим голову. Все под контролем, я навещаю своих брата и сестру, – он кривовато улыбнулся, – они получают деньги, подарки, продукты. Я их беру иногда погулять, то же самое делает для них отец. Все под контролем! – повторил он.

А я вдруг поймала себя на странной мысли. Заведи себе Дима любовницу, я бы об этом попросту не узнала, настолько успешно он встроил присмотр за двумя детьми в свой обычный график жизни. Что уж говорить о женщине, с которой можно было встречаться раз в пару недель…