– Это мой дом, – напомнила Виви. – Я плачу ипотеку, налоги, а также за страховку, электричество, отопление, кабельное. Покупаю продукты и готовлю еду. Пока живешь под моей крышей, я запрещаю тебе пить всю ночь, курить, заниматься сексом с совершенно незнакомыми людьми. Ты хоть понимаешь, как это выглядит?

Виви вовремя остановила себя, чтобы не напомнить Карсон, как та уже лечила хламидиоз прошлым летом.

– Ты подаешь дурной пример своему брату.

– Ему не нужен пример, у него уже есть Уилла, – возразила Карсон. – А я – неудачница. В мои обязанности входит всех разочаровывать.

– Дорогая, никто не говорит, что ты кого-то разочаровываешь.

– Мне двадцать один, – напомнила Карсон. – По закону я имею право пить. И курить траву – тоже.

– Ну, раз ты такая взрослая, можешь жить отдельно.

– Так и собираюсь, – подхватила Карсон. – Коплю деньги.

«Ничего ты не копишь», – хотела сказать Виви. Карсон получала хорошие чаевые в «Ойстеркэтчере», но сразу их тратила – на выпивку, траву, одежду: «Эрика Уилсон», «Милли энд Грейс», «Лавли». Карсон наконец-то бросила Университет Вермонта, промучившись пять семестров, – средний балл у нее был 1,6 из 6, – и, хотя поначалу Виви пришла в ужас (ведь образование в первую очередь делает тебя интересным человеком!), пришлось смириться с мыслью, что оканчивать университет необязательно всем.

– Я не стану устанавливать тебе комендантский час, – сказала Виви, – но не потерплю подобного поведения.

– Не потерплю подобного поведения, – передразнила Карсон. Так мог бы ответить семилетний ребенок, но дочь добилась реакции, которой ждала. Виви сделала шаг вперед, сжав руку в кулак.

– Отшлепаешь меня? – спросила Карсон.

– Нет, конечно, – ответила Виви, хотя ей очень этого хотелось. – Но тебе придется взяться за ум, детка, – иначе я попрошу тебя съехать.

– Ладно, поеду к папе.

– Уверена, что Эми ждет не дождется, когда ты вернешься домой.

– Она не такая уж и плохая. Когда ты пытаешься делать из нее монстра, только показываешь, насколько не уверена в себе.

Виви не успела придумать ответ, как почувствовала какой-то запах.

– Ты что… что-то готовишь?

Карсон прошла в свою спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Виви полетела по ступенькам вниз. Кухня была полна черного дыма. На включенной конфорке в ее новенькой сковороде на три литра от «Олл Клэд» разогревалась паста с сосисками и базиликом, которая осталась со вчерашнего ужина. Паста превратилась в черную гарь. Виви выключила плиту, схватила полотенце, вынесла дымящуюся сковородку во двор и поставила на выложенную плиткой дорожку. Посуда была такой горячей, что, наверное, оставила бы пятно на веранде или газоне.

Новая сковорода – на помойку.

Паста с сосисками и базиликом под ароматным горчично-сливочным соусом, которую Виви собиралась отнести Уилле, чтобы помириться, – на помойку.

А вдруг Виви не проснулась бы? Вдруг на кухне начался бы пожар и «Мани Пит» охватили языки пламени, пока она и Лео спали? Они все погибли бы!

Вернувшись на кухню, Виви увидела на столешнице бутылку своей текилы «Каса Драгонес» и рюмку. Она почувствовала, как внутри закипает чудовищная ярость. Это была ее текила, она даже своему (почти экс-) бойфренду Деннису не разрешала делать из нее «Маргариту». Карсон пришла домой, поставила на плиту пасту, выпила пару – или тройку? – рюмок ее, Виви, текилы, хотя прекрасно знала, что та не предназначается для широкой публики, а потом бросила еду гореть в сковородке.

Виви взлетела вверх по лестнице и забарабанила в запертую дверь спальни дочери.

– Ты оставила сковородку на включенной плите!

Лео наверняка уже проснулся, и матери было его жаль, ведь сегодня суббота, но что поделать.

– Да что с тобой такое, Карсон? – говорила Виви. – Ты что, правда не думаешь ни о ком, кроме себя? Ты что, не думаешь совсем?

Ответа не последовало. Виви пнула дверь.

– Пожалуйста, уйди, – раздалось из комнаты. – Я пытаюсь поспать.

– Ты пила мою текилу! – обвинила Виви. – А ведь знаешь, что ее нельзя трогать.

– Не пила я твою текилу, – ответила Карсон. – В последний раз я пила в «Чикен Бокс», несколько часов назад.

Виви заморгала. Непохоже, чтобы Карсон врала, дочь казалась трезвой.

– А кто тогда?

Воцарилось молчание, а потом Карсон спросила:

– Ну а кто еще живет в этом доме?

«Лео?» – подумала Виви. Она посмотрела на закрытую дверь его спальни. Лео ходил на вечеринки с первого года старшей школы, но после неудачного опыта с «Егермейстером» держался подальше от крепких напитков. Он пил пиво и иногда слабоалкогольную газировку.

Виви снова повернулась к двери Карсон:

– Сама будешь оттирать эту сковородку, юная леди. Или купишь мне новую.

Она налила себе кофе, открыла все окна, включила оба вентилятора на потолке на полную мощность, вымыла рюмку, спрятала остатки «Каса Драгонес» в прачечной (дети там ее никогда не найдут) и наконец немного успокоилась. Виви была матерью троих очень молодых людей, а очень молодые люди требуют такого же терпения, как и очень маленькие дети. Никто об этом не говорит, как будто это такой страшный секретик. Виви всегда представляла себе, что, когда ее детям исполнится двадцать четыре, двадцать один и восемнадцать, они станут все вместе пить вино у бассейна; дети будут готовить, убирать и давать ей глубокомысленные советы насчет того, куда вложить деньги. Ха-ха.

Виви зашнуровывает кроссовки и растягивается, ставя поочередно ноги на бампер своего джипа. Потом включает на телефоне «Айтюнс» и выбегает на дорогу.

Беговые плейлисты для Виви составила Карсон. Дочь назвала их «Девятифунтовый молот», «Клубничный пар» и «Белый огонь» (Виви не сразу догадалась, что все это – названия сортов травки, возможно, тех самых, которые Карсон курила, пока подбирала соответствующие треки).

Сегодня Виви включает «Девятифунтовый молот». В случайном порядке.

Первая песня называется All That and More, исполнитель – Rainbow Kitten Surprise. Карсон в роли диджея хороша тем, что Виви знакомится с музыкой, которую иначе никогда в жизни не услышала бы. За последние месяцы эта песня стала у нее любимой – она фолковая и одновременно бодрая. All I ever wanted was to make you happy…^[2]

Как только Виви прибавляет звук, телефон свистом сообщает о том, что пришло новое сообщение от ее (почти экс-) бойфренда Денниса, который уплыл в открытое море на рыбалку. Сообщение – это снимок. Деннис – в спортивных солнцезащитных очках, улыбается, показывая щель между передними зубами, и держит в руках полосатого окуня. Подпись к фотографии гласит: «Ужин!»

Виви не отвечает. Неделю назад или чуть раньше она сказала Деннису, что ей нужна дистанция, и попросила больше не оставаться у нее дома на ночь. Как Виви и предполагала, после этого Деннис еще больше сократил дистанцию между ними. Он пишет, звонит, «просто спрашивает», как дела, и рассчитывает, что Виви захочет жарить на гриле полосатого окуня, которого он поймал. Бедный Деннис. Они познакомились три года назад, когда он приехал в «Мани Пит» определить, сколько будет стоить центральная система кондиционирования (Деннис – владелец небольшой компании по продаже оборудования для ОВК^[3]). Кондиционер оказался Виви не по карману, но между ними пробежала искра, и они начали встречаться. Деннис ничего не делает наполовину, живет настоящим моментом: летом, как только появляется возможность, отправляется на рыбалку, осенью – на охоту и каждый год первым получает лицензию на вылов гребешков. Он любит ездить на своем пикапе по пляжу и заглядывать на болота; показал Виви секретные пруды и скрытые пещеры острова, которые она никогда до этого не видела, хотя живет на Нантакете в три раза дольше него. Джей Пи однажды назвал Денниса «простаком», но Виви кажется, что он просто свободный человек. Ее бодрило, что бойфренду для счастья достаточно чашки крепкого кофе, дня, проведенного за честным трудом, заплыва в океане, стакана крафтового пива и заката. Он умел рассмешить Виви, был ее бесстрашным победителем, великолепным любовником – и долгое время ей этого всего хватало.

Она даже не знала, что случилось; правда, как будто Бог щелкнул пальцами – и Виви начала видеть в Деннисе только недостатки, а все, что он говорил и делал, стало ее раздражать. Магия ушла и, Виви подозревает, уже вряд ли вернется. Она готова снова стать свободной женщиной.

Сирень, растущая вдоль Кингсли-роуд, благоухает; она начнет отцветать уже завтра, и Виви напоминает себе, что надо бы вернуться сюда, срезать несколько веток и поставить на прикроватную тумбочку. Следующий месяц, июль, будет посвящен гортензии. На Нантакете вообще делают фотографии какого-то другого цветка в июле? «Инстаграм» с уверенностью скажет, что нет, не делают. Виви вдыхает аромат сирени, и это поднимает ей настроение. Когда придет домой с пробежки, сделает Карсон тост из восхитительного хлеба на закваске из «Борн энд Брэд» с авокадо, спелым тепличным помидором, идеальным яйцом-пашот и крупной морской солью. Еда для Виви – это «язык любви». Дочь будет знать, что прощена.

Этим летом Карсон работает главным барменом в «Ойстеркэтчер» – большом, старом, живописно потрепанном сарае, который расположился прямо на пляже Джеттис. На песке стоят шезлонги, в которых гости пьют коктейли, дожидаясь своей очереди, чтобы сесть за один из выкрашенных яркой краской столов для пикника под открытым небом. Несколькими ступеньками выше находятся стойка хостес и маленькая сцена, на которой умещаются ровно один гитарист, один усилитель и один микрофон. Еще несколькими ступеньками выше – бар, прилавок с устрицами, кухня и магазин, где продаются надувные лодки, игрушки для пляжа, футболки, солнцезащитный крем и сладости.

Виви в первый раз пришла в «Ойстеркэтчер», чтобы проведать Карсон, в середине мая, когда он только-только открылся с началом сезона. В ресторане было много знакомых, Виви и Деннис то и дело останавливались поболтать с кем-нибудь, прежде чем сесть за барную стойку. К ним подошла непривычно смущенная Карсон.

– Могу я предложить вам что-то из напитков?

Она уже такая обходительная и выглядит как профессионал! Карсон вдохновенно пересказала список блюд от шефа, как будто читала стихи. «У нас сегодня пицца с морепродуктами, в главных ролях…» Да, да, конечно, они хотят пиццу с лобстером и моллюсками, а начнут с дюжины устриц, овощного салата и паштета из копченого луфаря.

Карсон приняла заказ, не записывая. Она была очаровательна: шорты, футболка, короткий черный фартук на талии, из которого торчали штопор и открывашка.

Дочь отправилась протирать стаканы, оставив Виви с бокалом совиньон-блан, а Денниса – со стаканом «ИПА». Гитарист играл песню «Оазиса» Wonderwall. Солнце садилось, становилось прохладно. Виви подумала, не попросить ли Карсон сходить к машине за ее кардиганом, но знала, что дочь откажется и, наверное, велит, чтобы мать перестала ее позорить и относиться как к ребенку.

В этот момент к барной стойке подсели Зак и Памела Бриджман. Виви помахала им, Деннис отсалютовал стаканом с пивом, но разговора никто не завязал. Памела была сестрой Рипа Бонэма (намного старше его), мужа Уиллы, поэтому они вроде как считались родственниками. Памела работала с Рипом в семейной страховой фирме, а ее муж Зак трудился диспетчером в аэропорту «Нантакет Мемориал». У Зака и Памелы имелся сын, Питер, он учился в одном классе с Лео, но ребята не дружили. В начале последнего школьного года они подрались на футбольном матче, где играли «Уэйлеры». Питер сказал какую-то глупость и толкнул Лео, тот пихнул обидчика в ответ, Питер замахнулся, и разразилась драка. Виви во всем винила сына Памелы: он всегда казался странным агрессивным ребенком, а вот Лео – такой милый, мирный мальчик, со всеми умеет подружиться. Что такого мог сказать Питер, что началась драка?