Оппонент, академик Людвиг Фаддеев, ученик все той же Ладыженской, директор Ленинградского отделения математического института имени Стеклова, вышедший к кафедре после того, как Ника ответила на пять или шесть вопросов из зала и со стороны комиссии ВАК, сказал, что рад отметить блестящий результат проведенного исследования, что соединение теоретической части с гомологией и топологией, дающих истинное отображение пятой координаты, достойно гораздо более высокой оценки диссертанта, нежели кандидатская степень.

– Я считаю, что Вероника Федоровна способна руководить исследованиями в этой области, я, извините, наглядно ощутил спирально-волнистую поверхность мировой материи. Мне кажется, что ей по плечу подобраться к темной материи, найти ключ, как ее регистрировать.

Тем приятнее было самому Сергею, когда по завершению всех процедур Ника подбежала к нему и обняла при всех, заливая его гюйс слезами. Назад в Питер их вез академик Фаддеев, который уговаривал Нику перейти к нему.

– Но физическая математика – это не ваш профиль?

– Он, конечно, не наш, но необходимо чувствовать перспективу. По большому счету, мы сегодня слушали работу мирового уровня, и я не удивлюсь, если ее выдвинут на Нобелевку. Ольга Александровна, как считаете?

– У меня есть замечание, Вероника, я сегодня решила чуть ближе познакомиться с твоим молодым человеком, про которого ты мне говорила, что это он тебе подсказал: как отобразить правильно Омега-ось. Я, извините, Сергей, немного посмотрела на то, что вы считали, и на те графики, которые вами были построены в ходе доклада. А что если вам это быстренько опубликовать, а мы это внесем в список литературы?

– Вы хотите, чтобы меня выгнали из училища, Ольга Александровна? Я давал подписку о неразглашении этих сведений.

– Упп-с, понятненько! Но на тетрадях я не увидела грифов.

– Это моя личная тетрадь-черновик, расчетов много, а вычислительной техники в училище почти нет, приходится пользоваться «Электроникой».

– Тогда я знаю, как Вас отблагодарить за помощь моей диссертантке. – и она достала из своего портфеля ту самую программируемую «SONY».

– Ольга Александровна, это нечестно! – заявил вдруг академик, – Я хотел отблагодарить их обоих первым, я же оппонент! Я понимаю, Сергей, что пронести в училище такую вещь вам не позволят, но так как вы вместе, то я передам Веронике Федоровне новейшую разработку американской компании «Apple», так называемый «Apple II» и графопостроитель к нему. И отнеситесь к этому серьезно, оба. Нужны заполненные категории спектров. Вероника Федоровна, это – главная задача. Я потом объясню для чего это требуется.

«Фиг тебе!» – подумал Сергей, – «Ишь чего захотел!», но виду не подал. Они заехали на Петровский остров, там им передали три коробки с надписями на английском и японском, графопостроитель был японским или корейским, с иероглифами. Шофер академика отвез их на Большой проспект, где Сергею пришлось подниматься на пятый этаж, таща довольно тяжелые ящики с аппаратурой. Впервые посетил то место, куда уже почти месяц по субботам и воскресеньям провожает Нику. К своему удивлению, он не обнаружил там ее матери. Ни одного «следа» присутствия.

– Нет, ее здесь нет уже более пяти лет, она живет и преподает в Тбилиси хореографию в местном балетном училище. Отчима выставила я, тем более, что он с матерью развелся.

– Ну и, куда будешь ставить подарок?

– В кабинет, я его себе оборудовала.

Выглядела она несколько настороженной, все понятно, они ведь всего ничего знакомы, и она напряженно следит за тем, как он будет вести себя один на один. Но, совместный труд сближает! Сергей достал инструкцию по сборке, а там сплошной английский. Он изучал его с пятого класса, имел пятерку в школе и в училище, но кажется, что преподаватели здорово завышали ему оценки, так как сам он убедился в том, что говорить по-английски и читать текст, не связанный с морем, он не может. Когда пара молодых шотландцев спросила у него дорогу к отелю «Ленинград», а это напротив Нахимовского училища и дорогу туда он знал, как свою квартиру, он не смог объяснить им путь от Балтийского вокзала до Финбана. Затем принял решение о том, что он успеет вернуться до конца увольнения, буркнул: «Follow me» и отвез парочку на Финбан. Там они сориентировались сами, и спросили у него: «Говорит ли он по-английски?» – чем подчеркнули, что он этого языка просто не знает. Но в чтении инструкций настоящий мушкетер не нуждается! Они с детства академики!

Пока Ника пыталась перевести первую страницу, Сергей, вглядываясь в перевернутую вверх ногами схему сборки на оборотной стороне инструкции, соединил монитор и системный блок, нашел место для подключения графопостроителя, сбегал в соседний магазин, где у «барышника» выяснил: где можно купить переходники с американских розеток на русские, съездил на такси к Апрашке, где и приобрел всё необходимое. Открыла ему несколько встревоженная его долгим отсутствием Вероника.

– Вот, это – переходники, а это – стабилизатор, который даст 230 вольт на 60 герц. Без этого работать не будет, как мне сказали.

Все воткнули, нашли загрузочную дискету, и запустили «Яблоко». Монитор мог отобразить целых шесть цветов!

– Сережа, можно мне Вас так называть?

– Мы же перешли на «ты»? Нет?

– Перешли, но я еще часто буду сбиваться. Вы с ним умеете обращаться?

– Не совсем, хотя попытаться стоит.

Ему удалось выполнить команду «catalog», через которую стал доступен 5-тидюймовый диск.

– Похоже, что это Ассемблер, но тут упомянут и Бейсик. Все, что могу сказать. Как минимум стало понятно в каком направлении рыть. Завтра кое-кому задам вопрос об этом. Есть у меня приятель, который с этим сталкивался. Ну, что выключаем? Ой, секунду!

Сергей открыл каталог «текст», навел стрелками светящуюся полосу на файл, вызвал его, затем через PR# отправил его на графопостроитель. Тот зажужжал и выдал набранный текст.

– Работает! По меньшей мере, как умная пишущая машинка. Осталось научить его считать. Ладно, я пойду, если хочешь, можем пойти вдвоем, но, чтобы погулять и отметить сегодняшнюю твою защиту, мне требуется зайти на Бармалеева и переодеться.

– Я хотела пригласить тебя к папе.

– А я хотел пригласить тебя в кафе или ресторан, ведь сегодня твой день, день твоего успеха.

– Небывалое бывает! Ты проявил инициативу.

– Ты знаешь, я тебя с удовольствием сегодня слушал, сначала ты немного нечетко говорила, приходилось прислушиваться, затем вошла во вкус и перешла к формулам, которые были мне более понятны, чем те определения, которые больше запутывают картину, чем раскрывают суть ее. Ты понимаешь, почему тебя торопят с категориями?

– Не совсем, ведь я их только-только подключила, и до самого конца еще не разобралась.

– Тогда посмотри сюда! – он достал свою тетрадь, – Видишь? Обрати внимание, что при исполнении этой команды вначале растет t, точка движется вперед по времени, затем движение по этой координате замедляется, и потом точка пересекает ось T за точкой ее отправки. Судя по тому, что сказал Фаддеев, он либо уже просчитал, либо не исключает такую возможность.

– Точка «путешествует во времени»?

– Ну, вот, теперь и ты догадалась. Именно поэтому я и хочу, чтобы мы побыли сегодня одни. Папе можешь позвонить, тем более, что скоро он вернется со службы. Только не надо никому об этом говорить. Скажи, что получили ценный подарок, мучаемся и осваиваем новую технику. На самом деле, я уже устал с ним возиться и чертовски хочется есть. Предлагаю пойти на «Кронверк».

– Почему именно туда?

– Тематика морская, и идти туда будем более сорока минут, успеем все обсудить.

– Я немного волновалась, когда ты вошел. Я же не говорила тебе, что живу одна.

– Пока это не имеет никакого значения. Ни я, ни ты еще не готовы что-то менять в наших отношениях. Но «вылез» вот этот «спектр», который может все изменить. Мне придется защищать тебя до последней капли крови.

– Зачем и почему?

– Этот эффект слишком интересен для очень многих. Это ступенька к машине времени. Ею захотят воспользоваться не только ради науки, но и в иных целях, и те люди, для которых жизнь человеческая ничего не стоит. Это я тебе как командир группы войск специального назначения Главного Разведывательного Управления Генерального штаба ВС СССР говорю. Методику этих расчетов пока знаю только я. И тебе я ее пока не покажу.

– Но ты же показал их Ладыженской, у нее фотографическая память на формулы.

– Так ведь формулу я ей не показал, а «Соня» не запоминает знаки, введенные в оперативную память, она их стирает начисто, да и сам калькулятор у меня. Листочки из моей тетради мы сейчас торжественно предадим огню. Мы знаем, что надо делать, вот и будем экспериментировать в этом направлении. Будут спектры, потом понадобится энергия. Вначале небольшая, затем, видимо, гигантская, но этот вопрос можно утрясти через ВМФ. Главное, чтобы это не просочилось туда, куда не нужно.

– Ты думаешь, что это возможно?

– Пока не знаю. Прямого математического запрета нет, но может быть биологический запрет на следование этим курсом. «Ваш курс ведет к опасности!». Есть такой сигнал в военно-морском коде. Мне скоро уезжать на практику, на тебя будут давить, тот же Фаддеев, не поддавайся. Кстати, если ты не возражаешь, то я могу сделать тебе официальное предложение руки и сердца, так будет проще уворачиваться от предложений занять должность начлаба в Стеклова. Сейчас говори о том, что до защиты ты никуда переходить не будешь, чтобы не обижать Ладыженскую.

– Ты серьезно?

– Конечно, другим образом я не смогу предоставить тебе защиту. Они же не знают, что ты не в курсе: как считать спектр. Если я тебе неприятен, то это может быть фиктивный брак. Твою безопасность в этом плане я тебе могу гарантировать.

– Более дурацкого предложения я никогда не слышала. Я принимаю твое предложение, просто я не думала, что это произойдет так быстро, мне казалось, что мы недостаточно хорошо друг друга знаем, чтобы пойти на такой шаг, но я совершенно не исключала такой возможности, более того, надеялась, что нам удастся понравиться друг другу и из этого у тебя возникнет нечто большее. Что касается меня, то я тебе уже говорила, что давно хотела, чтобы ты всегда был рядом со мной. Я, почему-то, была уверена, что рано или поздно мы с тобой встретимся. Как там Татьяна Ларина писала?

Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.

Но это – факт, и я его не скрывала. Сколько у нас времени?

– До чего? До свадьбы? Не ранее, чем я вернусь с практики, но заявление надо будет подать раньше. Я точно не знаю этого закона, но, по-моему, там дают два месяца на подумать.

– Я не про это… – сказала Ника, но лицо ее зарделось. Она сняла трубку, и набрала номер отца. – Пап, это я… Нет, папа, мы сегодня не приедем, мы собираемся в ресторан, встретимся 14-го, часа в три, сразу, как объявят увольнение. Подождем тебя у КПП. У нас есть новости, приятные… Пап, потом, еще ничего не решено, успокойся… Пока не знаю, не спрашивала… Да, ему предложили быстренько опубликоваться, но он отказался. Но нас уже считают соавторами… Да, он здесь, рядом. – она протянула трубку. Суховатый голос начальника кафедры:

– Сергей? Как прошло?