До этого момента он не понимал, почему убивали Йоннет или Масрур, если до этого доходило, почему просто не позволяли ему закончить все быстро и без потерь с их стороны. Только сейчас пришло осознание. Йоннет чувствовала себя в ответе за всех остальных, потому что была самым первым сальватором в истории. А Масрур, хоть и был выбран вторым, все равно пытался облегчить ношу Йоннет.

– Он пытался убить меня, – начала Пайпер, рассматривая имя из трех букв. Третий больше не силился прочитать написанное. – Вернее, не он, а демон, которого вселили в его тело. Мне сказали, что к тому моменту самого Рика больше не существовало.

Третий прекрасно понимал, о чем она говорила, и даже испытал некоторое облегчение. Рик, пытавшийся убить Первую, растворился в тот самый момент, когда в его теле оказалось темное создание. От него осталась лишь оболочка – бездушная, безмозглая, имеющая лишь внешнее сходство с настоящим Риком.

– Но мне не дает покоя мысль, что я убила именно Рика, а не демона в его теле.

Третий погубил тысячи сигридцев с демонами в их телах, понимая, что так было нужно. Но сейчас он не представлял, что чувствует Пайпер, потому что разгадывать человеческие эмоции для Третьего было до сих пор сложно. Он старался смотреть не слишком пристально, оставляя ей как можно больше личного пространства и ощущения свободы, но чересчур часто ловил себя на мысли, что изучает каждую черту лица девушки, ища хоть какую-то подсказку. Сведенные к переносице брови, поджатые губы, синяк на левой скуле, желто-фиолетовые гематомы, царапины на носу и лбу. И сверлящие пространство золотые глаза. Третий приподнял руку, наплевав на собственные правила, приготовившись поделиться магией.

«Она не Йоннет».

Он не понял, кому принадлежала эта мысль, но тут же одернул себя. Словно ничего не заметив, Пайпер быстро проговорила:

– Я убивала демонов и до этого. Ну, не я, вообще-то… – вдруг стушевалась она. – Лерайе брала мое тело под контроль и сама всех раскидывала. Я же в это время вопила от ужаса где-то глубоко внутри. Но с Риком было иначе.

– Тебе не обязательно рассказывать, если это тяжело, – торопливо напомнил Третий.

Она посмотрела на него как на умалишенного, и великан совсем растерялся. Разве Йоннет не говорила, что, когда человеку тяжело, вовсе не обязательно настойчиво лезть с разговорами?..

– Ты когда-нибудь убивал?

– Людей или… демонов? – слово все еще казалось немного чужеродным, но напоминало о временах, когда он общался с земными магами. Напоминало о Елене и Стефане, о дальнейшей судьбе которых Третий ничего не знал.

– И тех, и других.

– Да, – коротко ответил Третий, не видя смысла лгать. – Убивал.

Он никогда не скрывал этого, но от внимательного взгляда Пайпер становилось так неуютно, словно она мучительно медленно вытягивала из него все тайны, которые Третий старательно хоронил с каждым днем все глубже и глубже. Будто она знала, кого он убивал на самом деле, какими способами и сколько это длилось. В этом самом зале.

– И как?

– В каком смысле?

– Что ты чувствовал? Тебе понравилось или было противно?

Он растерялся. Третий настолько старательно прятал свои секреты, что забывал, какие чувства испытывал.

Впервые Третий совершил намеренное убийство во время Вторжения – здесь, в этом зале. И он не был доволен этим. Как раз наоборот: его тошнило, но не от хаоса, пропитавшего каждый клочок пространства, или крови, льющейся рекой, а от того, насколько быстро Третий совладал с собой и нашел причину, по которой должен убить. Секундой позже, когда тело первой жертвы рассыпалось под напором магии, он едва сумел перебороть отвращение и ненависть к самому себе и забрал Нотунг, которым убил уже вторую жертву. А потом еще раз. И еще. Еще, еще, еще. До тех пор, пока его кровь от ран, полученных во время сражения, не смешалась с кровью жертв, а голубое пламя не охватило всех тварей, посмевших встать у него на пути.

Третий хотел убить себя в то же мгновение, когда оборвал жизнь короля Роланда из рода Лайне, но не имел права сделать этого. Мир нуждался в сальваторах, а Третий был одним из них. Ему пришлось продолжить сражение, пообещав, что он придумает достойное наказание за собственные грехи. Но вот Третий остался один. Без Йоннет и Масрура, без их сакри, которых сальватор не смог отыскать. В тот момент ему очень хотелось сдаться, но пришлось подняться и продолжить сражаться за Сигрид.

Третий вовсе не хотел, чтобы Пайпер видела его слабость или считала чудовищем, даже если на самом деле он был им. Аккуратно подбирая каждое слово, Третий тихо ответил:

– Я хотел убить себя. Хотел, чтобы твари разорвали мое тело на части. Но я не мог сдаться, потому что меня ждали Йоннет и Масрур.

– И что ты тогда сделал?

– Убил всех, кто мешал мне, и сразился за север.

– Я слышала, что великанов истребили первыми.

Пайпер уже говорила об этом, и Третьему было интересно, откуда она знает историю Вторжения. Кто сумел спастись и рассказать обо всем произошедшем в Сигриде и кто обвинил его в предательстве миров – хотя, конечно, последнее он вовсе не хотел знать. «Эгоист», – произнес в голове голос то ли Арне, то ли его собственный, но мысль была бесконечно правильной.

– Первые бреши открылись на севере и юге. Я отправился на север и сумел защитить его от первых легионов, убив столько тварей, сколько смог, но потом почувствовал, что нужен Йоннет и Масруру. Я оставил север другим великанам и магам, но вторая волна легионов оказалась сильнее. Я надеялся, что успею привести хоть сколько-нибудь магов на защиту, но твари не отступали. Я сумел вернуться лишь после… – он остановился, внезапно почувствовав, как отяжелел язык. Третий больше не мог говорить об этом, не хотел вспоминать те ужасные мгновения, когда последняя нить, связывающая двух оставшихся сальваторов, оборвалась.

Третий смог вернуться на север лишь после того, как умерла Йоннет. Но даже той частицы Силы, что он забрал у нее, не хватило для защиты. Великаны умирали один за другим, а легионов хаоса становилось все больше. Маги, пришедшие на помощь, не справлялись. И тогда Третий сделал то, что едва не убило его – отделил части Сигрида и поместил их в пространство Диких Земель, стараясь спасти как можно больше людей.

– Неужели демоны оказались настолько сильными, что сумели убедить всех в том, что ты предал миры? – задумчиво пробормотала Пайпер, обхватив себя за плечи.

Через несколько мгновений Третий понял, что Пайпер замерзла.

– Прошу прощения, – спохватившись, произнес он. – Я могу предложить тебе свой камзол, чтобы ты согрелась?

– Вау, а ты такой галантный!!

Третий не знал, как отреагировать на эти слова, но испытал облегчение, когда Первая пробормотала:

– Спасибо, я правда что-то замерзла.

Третий снял камзол и протянул его девушке. Она быстро и как-то неловко надела его. Камзол висел на Пайпер, потому что Третий был выше и шире в плечах, но зато ткань приятно согревала кожу.

Сам Третий иногда забывал, что не все прошли те же изменения, что и он. Что кто-то все еще чувствует холод и голод, что кому-то нужен сон. Великан помнил об этом на пути в Омагу, а сейчас все просто вылетело из головы, заменившись тревожными мыслями, сосредоточенными на прошлом. Это в очередной доказывало, как сильно Третий отличается от всех. Он был великаном, выросшим на севере, среди снегов и льдов, но холода не чувствовал не из-за этого.

– И все-таки, – проговорила Пайпер, и ее голос прозвучал глухо из-за бархатного ворота, который она подняла повыше, – неужели демоны были настолько сильны?

– Я помню, что среди нападавших была одна достаточно сильная. Ее звали Ситри, и она умела проникать в сознание, – ответил Третий и повел плечами, пытаясь избавиться от напряжения. Плотная черная ткань рубашки неприятно скользнула по совершенно ненужной повязке, которую наложила Клаудия, и сальватор подавил очередной рвущийся наружу раздраженный выдох.

– Она одна смогла повлиять на такое огромное количество людей?

– Нет, даже для нее это чересчур. Она внушала простую мысль, что я поступил не так, как должен был, а ее подчиненные укрепляли эту мысль, принимая мой облик там, где требовалось. Те, кто был сильнее, вместе с Ситри проникали в сознание и закрепляли мысль о моем предательстве. Маракс был одним из них.

– Маракс? – одними губами переспросила Пайпер.

– Ты знаешь его?

– Он… Я видела его. Он прошел через брешь, которая открылась в доме моего дяди. Он напал на особняк… проклял его и ранил меня, – быстро закончила девушка, оборвав другую мысль.

– Что он сделал?

– Ранил меня, – повторила Пайпер, хмыкнув. – Я же только что сказала.

– Как он сделал это? Как смог подобраться к тебе? Почему он…

– Эй, полегче, – усмехнувшись, девушка игриво толкнула его в плечо, и Третий замер, пораженно глядя на ее кулак. Она тут же убрала руку и отступила на шаг, будто решила, что сделала что-то противозаконное.

– Что это было? – непонимающе спросил Третий.

– Прости.

– Зачем ты ударила меня?

– Эта шутка. Земная фишка.

– Фишка? – задумчиво повторил Третий. – Я слышал об этом. Это для какой-то земной игры, верно? Вроде наших шахмат. Но при чем здесь эта игра?

Пайпер таращилась на него во все глаза и зажимала рот руками, будто боялась рассмеяться.

– Я сказал что-то не то? – осторожно уточнил Третий.

– У меня просто нервы сдают, – напряженно рассмеялась девушка. – Что ты там говорил про Маракса?

– Это ты про него говорила. Он ранил тебя и кого-то проклял. Твоего дядю, если я правильно понял то, что услышал.

– Нет, не его, – покачала головой Пайпер, сохраняя на лице кривую улыбку. – Кое-кого другого.

– Проклятие удалось снять?

– В каком-то смысле. Или нет. Я не знаю. – Она пожала плечами, будто они разговаривали о чем-то совершенно бессмысленном, простом и легком. Девушка развернулась и медленно прошлась по залу. – А ты когда-нибудь бывал во Втором мире?

Вопрос оказался таким неожиданным, что Третий не сразу нашел в себе силы, чтобы кивнуть. Дела никогда не заводили его слишком далеко, но один раз пришлось совершить Переход на Землю и помочь давнему другу.

– Много видел?

– Почему ты так интересуешься этим?

Пайпер остановилась, выглянула из-за полуразрушенной колонны и бодро ответила:

– Анкеты для лучших друзей у меня нет, но я стараюсь, правда!

Третий не понял, что означали ее слова, и из-за легкого акцента они показались еще более чудными. Он почувствовал магию, замершую внутри нее хищником, готовым атаковать при первых признаках слабости. И страх, подталкивавший к бегству.

– Тебе страшно?

Пайпер обогнула колонну, с деланым вниманием осматривая стену с именами, и ответила спустя несколько секунд:

– Я не боюсь тебя.

– Я не про себя говорю. Тебе страшно из-за Диких Земель, верно?

Девушка плотнее запахнула камзол и сложила руки на груди. Третий подождал еще немного, надеясь получить ответ, но Пайпер не обращала на него внимания. Она не возвращалась к предыдущим темам и не задавала новых, еще более странных вопросов – словно вообще забыла, с чего начался их разговор. Девушка отрешенно осматривала зал. Третий, сделав вывод, что ничего не изменится, если он так и будет просто стоять и молчать, прикрыл глаза и произнес:

– Арне.

Открыв глаза, он посмотрел на появившегося перед ним сакри. Тот, как и всегда, выглядел бодрым и свежим, чего нельзя было сказать о его магии, потерявшей равновесие из-за недавнего всплеска Силы.

– Твои мысли и чувства столь сумбурны, что я не узнаю тебя, – с широкой уверенной улыбкой произнес Арне, приосанившись. – Совсем растерялся?

Третий скрестил руки на груди и выгнул бровь.

– Хочешь, чтобы я явил Лерайе? – фыркнув, спросил Арне.

– Я обещал, что они поговорят.

– А местечка получше найти не мог?

– Арне.