Воздух в комнате стал густым и тяжелым, и Донне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть для того, чтобы он попал в легкие. То, что она испытала, услышав последнее предложение, можно было назвать пробуждением. Все произошедшее – не сон, не сюжет фильма или книги, а реальность. Софи на самом деле выбросилась из окна, и теперь она мертва. Они больше не будут сидеть на кухне за чашкой горячего шоколада, не пойдут в театр, не обсудят полотна молодых художников на последней выставке. Это случилось не с незнакомой женщиной, не с приятельницей, не с бывшей коллегой, а с Софией Крейн. С красивой, умной, веселой Софией Крейн, которая часто журила подругу за пакеты с мусором, оставленные за дверью, за грязную посуду в раковине и за то, что она забыла дома список покупок и набрала целую корзину дряни.

– Извините, – бесцветным голосом произнесла Донна. – Дайте мне минутку, пожалуйста.

– Вот что я хочу вам сказать, леди, – проигнорировал ее просьбу полицейский. – Я полагаю – и часть моих коллег со мной согласна – что речь идет о серийном убийце. Первой его жертвой стал Майкл Шоу, о котором не так давно писали в «Треверберг Таймс». Второй – ваша подруга. Конечно, здесь есть много «но». Смерти не насильственные, по крайней мере, не выглядят таковыми. Жертвы не являются представителями одного пола. Но это лишь подтверждает теорию о том, что мы имеем дело с серийным убийцей.

– Почему? – механически отозвалась девушка.

Полицейский поднес к глазам диктофон и принялся внимательно его рассматривать.

– Потому что здесь есть идеологический мотив. Автопортрет с изображением сцены, которая ассоциируется с самоубийством. Самоубийство. В случае вашей подруги – трофей.

Донна всхлипнула, но усилием воли взяла себя в руки и посмотрела Рэю в лицо.

– София никогда бы не убила себя, – сказала она твердо. – Она была влюблена в жизнь, понимаете? Наслаждалась каждой минутой, будь то мгновение горя или радости. А я вот… пыталась.

– И я пытался, – огорошил ее собеседник. – Приятное ощущение – думать о том, что через мгновение все закончится. Не будет ни тоски, ни боли, ни отчаяния. Чувствуешь себя богом. Думаешь, что держишь свою жизнь в руках. Но все меняется, когда ты переходишь от мыслей к делу. Мир переворачивается, и в голове у тебя только одна мысль: я хочу жить. Я принимаю свою жизнь такой, какая она есть, и я поднимусь с этого дна, чего бы мне это ни стоило. Да, сейчас мне плохо, но я открываю глаза с утра и могу сделать вдох. А остальное поправимо. Верно?

– Верно, – тихо ответила девушка. – Вы… это из-за вашей невесты, да?

Рэй поднялся, достал бумажник и положил на стол свою визитку.

– Пожалуйста, напишите список всех людей, с которыми ваша подруга часто общалась за последние полгода. Когда закончите, позвоните мне. В любое время. Также вы можете прийти в центральное управление полиции Треверберга и встретиться со мной лично. Или же мы пообедаем. Разумеется, за мой счет.

Донна слабо улыбнулась и повертела в пальцах визитку, заметив аббревиатуру «M.D.» после имени и фамилии.

– Полагаю, нужно сделать это побыстрее. Я читала, что в расследовании преступлений первые сорок восемь часов являются критическими.

– Вы отлично подкованы в вопросах криминалистики, Донна, – похвалил Рэй.

Девушка отметила, что он впервые за время разговора назвал ее по имени.

– Надеюсь, вы его поймаете, – сказала она, наблюдая за тем, как полицейский снимает со спинки стула куртку. – Я имею в виду… до того, как он сделает это снова.

– Мы все на это надеемся, – подтвердил собеседник. – Сейчас вам нужно поспать. Поправляйтесь. Я жду вашего звонка.

Глава четвертая. Гайла

11 ноября 2002 года, вечер

Треверберг

– Да, случай любопытный. Держи меня в курсе по мере продвижения дела.

– Ты имеешь в виду следующих жертв?

– Я имею в виду детали расследования. Черные шутки женщинам не идут, Гайла.

– Какая работа – такие и шутки.

Детектив Хилборнер не стала бы использовать эпитет «кошмарный» для описания сегодняшнего дня по одной простой причине: он был слишком бесцветным и мягким. Криминалисты закончили работу к пяти утра, и поспать ей не удалось. Утро Гайла провела на первом совещании следственной группы за составлением психологического портрета преступника и изучением вещественных доказательств. Терри Нур предположила, что маньяк может оказаться светлокожим, потому что и София Крейн, и Майкл Шоу принадлежали к белой расе, а еще он, скорее всего, мужчина, потому что женщин-серийных убийц мало. Кит Вагнер вежливо напомнил, что признаков насильственной смерти нет. Йонатан подлил масла в огонь, заведя свою любимую песню о творческих людях с тонкой душевной организацией. Виттория отмалчивалась, поглядывая на часы. Для полного счастья в картине не хватало только Рэя, который со свойственным ему изяществом забил бы последний гвоздь в крышку гроба с версией маньяка.

Когда шеф заглянул в кабинет детектива Хилборнер, она как раз говорила по телефону со своим подчиненным и внимала деталям допроса Донны Паркс, но, заметив выражение лица начальника, тут же положила трубку. На письменный стол шлепнулся свежий номер «Треверберг Таймс» – срочный выпуск, отпечатали в обеденные часы – с кричащим заголовком на передовице: «Изобразить себя и умереть: кто последует за Софией Крейн и Майклом Шоу?». Оставшуюся часть дня Гайла отбивалась от звонков газетчиков, пытаясь сконцентрироваться на работе. В шесть вечера она выступила на пресс-конференции, повторив фразу «мы не можем это прокомментировать» рекордное количество раз. И решила, что с нее хватит. Работа продолжится завтра. В противном случае она кого-нибудь убьет.

Альберту пришлось звонить дважды. Воспользовавшись моментом, волчица высказала все, что думает о нем и об его вежливости: совещание – не повод сбрасывать звонок, мог бы ответить сообщением. Доктор Родман вздохнул, признавая свою вину. Гайла сказала, что ждет его у себя через сорок минут, взяла сумочку и спустилась на первый этаж по лестнице, потому что не хотела сталкиваться с коллегами в лифте. Свобода была так близко. И кого она встретила возле стойки дежурного? Марка Карлина, руководителя отдела психологической экспертизы. Доктор Карлин, в отличие от подавляющего большинства мужчин центрального управления полиции Треверберга, не робел при виде детектива Хилборнер и глаз не прятал. Он любил пофлиртовать и в тот период, когда носил на пальце обручальное кольцо, а после недавней истории с маньяком и вовсе одичал. С другой стороны, чем не способ борьбы со стрессом.

– Не пойми меня неправильно, я не говорю о том, что черные шутки делают тебя менее привлекательной. Скорее, наоборот.

Гайла рылась в сумочке в поисках ключей от машины. Марк стоял рядом, спрятав руки в карманы светлого пальто из тонкой шерсти. Как всегда, идеально выбрит и аккуратно причесан, рубашка отглажена, а булавка галстука подобрана к запонкам. Мужчины, чересчур озабоченные своей внешностью, вызывали у волчицы недоумение пополам со скукой. Они наводили на мысли о примерных семьянинах. О тех, кто по вечерам сидит у камина, читая газету, и между посиделками в баре и работой в саду выберет последнее. И никаких шашней с незнакомками. В этом плане доктор Родман импонировал ей намного больше. Он хотя бы не врал себе, притворяясь, что секс на стороне его не интересует.

– Спасибо, Марк. Я скучаю по твоим черным шуткам на лекциях по психологической экспертизе.

– А я скучаю по твоим вопросам. Они часто ставили меня в тупик. Я был уверен, что в итоге ты выберешь мой отдел.

– Благодарю покорно, но психология – это не мое.

Доктор Карлин наблюдал за тем, как Гайла садится в машину и вставляет ключ в замок зажигания.

– У тебя есть планы на вечер? – поинтересовался он.

Волчица окинула его изучающим взглядом.

– Есть интересные предложения? – ответила она вопросом на вопрос.

– Мы могли бы выпить по стаканчику… помнится, ты любишь текилу. Я угощаю. Заодно обсудим вашего маньяка. У меня появилась пара мыслей на этот счет.

– Приглашаю тебя завтра на кофе, Марк. А еще лучше – на совещание следственной группы. Заодно послушаешь, как складно излагает свои теории Терри Нур. Она ведь была твоей любимой ученицей?

Мужчина спрятал руки в карманы.

– Терри Нур, – протянул он. – Интересный экземпляр. Жаль, что она выбрала убойный отдел. Ей там не место.

– Вагнер считает иначе. И Боннар с ним согласен.

– Боннару нравятся красивые женщины. – Марк выдержал паузу и улыбнулся. – А кому они не нравятся?

– И то верно. – Гайла подняла руку, прощаясь. – Извини, но сегодня у меня свидание с другим доктором. Как-нибудь выпьем.

– Хорошо, дорогая, – согласился доктор Карлин. – Желаю приятно провести время.

– Оторвусь на славу, не сомневайся.

Детектив Хилборнер вырулила со стоянки и успела доехать до первого светофора, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, офицер Каден.

Этот мерзавец нарочно не набрал ее номер раньше? На часах было без пяти восемь вечера.

– Извини, что отвлекаю. Скажи Марку, чтобы не ревновал, это рабочие вопросы.

– Марк поехал по своим делам, а я – по своим, черт подери.

– Правда? Вы так мило ворковали на стоянке, что я уж было решил…

– Что ты хотел, Даниэль?

– Сущий пустячок. С полчаса назад я закончил работу с компьютерами Софии Крейн. И обнаружил кое-что любопытное. А именно – электронную переписку.

– С кем?

– Удивишься, но она переписывалась сама с собой. И добавлю еще кое-что, в противном случае твой вечер не будет таким приятным. В электронной почте Майкла Шоу я видел то же самое.

Гайла ударила по тормозам, и ехавшая позади машина оглушительно засигналила.

– Как можно переписываться по электронной почте с самим собой?

– Очень просто. Пишешь письмо, отсылаешь. Читаешь, отвечаешь. И снова отсылаешь.

– Это что, какая-то ваша хакерская штучка?

– Я сперва тоже так решил, но ничего подозрительного не накопал, хотя старался. Зайди завтра с утра, покажу.

Волчица развернулась под запрещающим знаком и поехала к полицейскому участку.

– Нет, дружок. Я взгляну на это прямо сейчас. И если тебя не будет на месте через десять минут, пеняй на себя.

***

Профессиональный мир, в котором обитал Даниэль Каден, имел лишь две точки соприкосновения с профессиональным миром Гайлы Хилборнер. Они работали в полиции Треверберга и ловили преступников. Хотя в том, что фраза «ловить преступников» актуальна для подчиненных детектива первого класса Камиллы Тейт, волчица уверена не была. В ее, Гайлы, реальности присутствовали четкие границы между «законно» и «незаконно». В ее реальности существовали плохие парни, которые убивали, насиловали и калечили. Реальность Даниэля представлялась детективу Хилборнер океаном с мутной водой. В этой воде обитало множество личностей без имен и лиц и одновременно с сотней имен и лиц, которые чуть ли не каждый день обзаводились новыми именами и лицами. Гайла могла защелкнуть наручники на вполне материальных лапищах вполне материального мудака-убийцы и посадить его во вполне материальную тюрьму. Враги детектива Кадена скрывались за рядами букв и цифр на мерцающем экране и говорили на понятном лишь избранным языке.

С компьютерами волчица не ладила и с трудом представляла, как нормальному человеку или темному существу может нравиться такая охота: чем дальше в лес, тем больше загадок. Но сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями Гайла нормальными бы не назвала. Взять ту же Камиллу. Молодая красивая женщина по двенадцать, а то и по пятнадцать часов в сутки гоняется за химерами в Интернете вместо того, чтобы обзавестись мужиком и стайкой детишек. На ее фоне Каден с идеей о борьбе с мировым злом смотрится очень хорошо. Да и без этой идеи он, по мнению волчицы, смотрелся неплохо, несмотря на гадкий характер и проявляемое в самые неподходящие моменты бунтарство. Но Даниэль относился к тому типу мужчин, у которых желание заглядываться на представительниц противоположного пола пропадает после свадьбы. Гайла находила это неправильным и асексуальным.

– Добро пожаловать в царство цифровых тайн, детектив Хилборнер. Кофе? Я не пью бурду из автомата, у нас тут своя кофемашина. Мисс Ти купила лично. Подозреваю, для того, чтобы мы работали вдвое больше и активнее. Вот чем в наши дни соблазняют сотрудников. Кофемашина.