– Попробуй только тронь, это не твоё, где хотим, там и ставим – толпа одобрительно загудела, поддерживая выкрик одного из наблюдателей-дирижёров.

– Уважаемые, вы препятствуете действиям федеральных сил и правоохранительных органов! Своим поведением вы грубо нарушаете общественный порядок! Не люблю неповиновение – Зарубин перебросил автомат из одной руки в другую, удовлетворённо хмыкнул и скомандовал в рацию:

– Водитель БТР – запасную канистру бензина и спички! Ко мне бегом! Бортстрелок – внимание! Крути башкой и башней на 360 градусов!

Комбат вместе с водилой подошёл к деревянным телегам, гружёным сеном.

– Плещи бензин на сено, не боись… Добавь ещё… Хорош! Давай полей вторую по той же схеме. А я пока с «Жигулями» разберусь!

– Чья машина, уважаемые?!

Народ заволновался, недоумевая, но какие-либо движения предпринимать не желал.

– Получается что ничья. Бесхозная значит. Ну – ну…

Белая ВАЗовская «шестёрка» содрогнулась от мощного удара ногой в дверцу водителя. Вмятина размером с футбольный мяч проиллюстрировала серьёзность намерений и явно испорченное настроение командира.

«ХРЯСЬ!!!» – от второго удара ногой лопнуло и разлетелось стекло злополучной дверцы.

Толпа ахнула и заволновалась.

Зарубин рукой в кожаной велосипедной перчатке очистил дверцу от остатков битого стекла, отжал кнопку блокировки и, заглянув в салон, снял авто с ручного тормоза.

–Ты что творишь?! – от толпы к Зарубину быстрым шагом приближался старик в папахе.

– Это Вы творите, уважаемый, а я разгребаю – комбат с интересом разглядывал пожилого человека с посохом и очень прямой для такого почтенного возраста спиной.

– Как ты смеешь мешать освобождению наших сынов, да к тому же на нашей священной земле?

– Земля, уважаемый, действительно священная, но не исключительно ваша, а наша общая, российская. И сыны ваши задержаны по подозрению в совершении тяжких преступлений, поэтому освобождены они могут быть только по решению суда. Вы, уважаемый, часом не судья, а если судья, то какой – мировой или федеральный?

– Не судья я…

– А кто тогда?

– Я старейшина!

– Старейшина значит… А вот скажите, мне, старейшина, на каком основании Вы препятствуете исполнению Указа Президента Российской Федерации?

– Какого ещё Указа?

– Указа Президента России о восстановлении конституционного строя и борьбе с незаконными вооружёнными формированиями на территории Чеченской республики. Этим Указом и приказом министра внутренних дел Российской Федерации я и направлен сюда. А Вы мне сейчас очень мешаете исполнять этот Указ!

– Но вы незаконно схватили двух наших сыновей!

– Отец, это милиционеры, которых вы заблокировали, и есть представители закона. Кстати, я и мои бойцы находимся сейчас при исполнении служебных обязанностей и также являемся представителями закона, а Вы лично и Ваши земляки препятствуете нашей деятельности – значит, нарушаете закон! Кроме того, ваши действия можно квалифицировать как воспрепятствование деятельности органов государственной власти – раз, сокрытие участников незаконных вооружённых формирований – два и пособничество терроризму – три! Отец, а это признаки преступлений против государства, и на их основании я имею право задержать любого, в том числе и Вас, уважаемый! Не только имею право, но и обязан задержать! Так как мы с Вами поступим?

В начале первой чеченской кампании Павел Зарубин был переговорщиком. Постепенно в ходе войны его ратные способности были замечены и оценены – из переговорщиков он был выдвинут в заместители командира сводного отряда милиции, далее в командиры батальона специального назначения и плавно – в командира полка милиции в зоне ведения боевых действий.

– Как тебя зовут, сынок?

– Отец, меня зовут Павел, я подполковник.

– Павел, приятно общаться с умным человеком. Отдай мне наших сыновей!

– Не могу, отец. Я обязан доставить их в Гудермес для проведения следственных действий. В Гудермесе сейчас создан отдел из самых опытных следователей Москвы и Ленинграда. Они во всём разберутся и если ваши сыновья невиновны, их обязательно отпустят. А моя задача – доставить задержаных следователям живыми и невредимыми.

Ожила рация – Командир, это водитель БТР. Подойди, есть информация.

– Извините, уважаемый, я сейчас – Зарубин быстро подошёл к бронетранспортёру.

– Что случилось?

– ГАЗон вышел на связь по стационарной рации. Он попал в аварию – на него в лоб пошла ГАЗель со школьниками, на борту была надпись «ДЕТИ». Говорят, спецом в лобовую шёл – либо смертник либо провокатор. Чтобы избежать столкновения, наш водитель резко ушёл влево и слетел в кювет. Там высота дорожной насыпи не менее 4-5 метров, машина перевернулась…

– Живы?

– Живы, командир, бошки только свои порасшибали, не смертельно. Но машина не на ходу, «спарку» КПВТ сорвало и из кузова выбросило. Сами не выкарабкаются. Говорят, народ нехороший рядом крутится…

– Принято. Короче, вместе со стрелком пулей лети к ним, цепляй, вытаскивай, грузи КПВТ и буксируй «домой». Да, как от нас отъедешь, передай по своей бортовой рации в дежурную часть временного отдела, чтобы срочно выслали нам на подмогу бронированную «буханку» с бойцами поопытней, без вас и без них нам кранты. Скажешь старшему бронемашины, чтобы при подъезде связался со мной по пятому каналу! Всё запомнил?

– Да, комбат. Сделаем!

– Пошёл!

– Командир, подойди! – вновь ожила радиостанция.

– Кто запрашивает?

– РПК первый – это был пулемётчик Вадим, находящийся чуть в стороне от других бойцов.

– Что у тебя, Вадим?

– Командир, наблюдаю две группы вооружённых людей числом до полутора десятка, кучкуются в конце переулка и за огородами.

– Принято. Оставайся на месте. РПК второй, ко мне бегом!

Подбежал второй пулемётчик, Сергей. Зарубин включил рацию и продолжил:

– Сергей, твой фланг левый, ближе к трассе. Вадим, твой фланг правый, проулки и огороды. Позицию выбираете самостоятельно. Изготовка лёжа. Наблюдаете за перемещениями вооружённых лиц и новыми целями. Обо всём доклад мне. Огонь открывать только по моей команде. Патроны беречь, огонь короткими очередями. Вперёд!

– Подполковник, Павел!

К комбату подошёл нестарый ещё мужчина в рубашке с короткими рукавами, брюках защитного цвета и кобурой с АПС (автоматический пистолет Стечкина) на поясе. Спокойный взгляд, крепкие загорелые руки и загорелое лицо, немногим старше Павла.

– Павел, я глава местной администрации. Меня зовут Лече.

– Здравствуйте, Лече. А где старейшина?

– Он попросил меня переговорить с тобой.

– А почему он не стал разговаривать дальше? Я старался быть вежливым и сохранять взаимное уважение в разговоре. Что не так?

– Ну как бы объяснить. Тяжело ему с тобой спорить. Старый он уже. А ты, говорит, умный. Ровесники быстрее договорятся.

– Лече, извините, но мне с Вами договариваться не о чем. Поставленная мне задача будет выполнена. А Вы можете помочь избежать ненужных осложнений.

– Каким образом?

– Лече, дайте команду жителям разойтись по домам. И отведите вооружённых бойцов, прячущихся за их спинами, чтобы избежать кровопролития.

– Каких бойцов?

– Лече, не прикидывайтесь, Вы прекрасно знаете, о чём я говорю. Мои подчинённые уже заняли позиции и держат их на мушке. Опасаюсь, что пострадают мирные жители Ойсхары. Уводите народ, Лече!

– Я не буду это делать, меня не поймут…

– Лече, я вынужден буду доложить о Вас главе республики!

– Кому? Главе?! Да ладно!

– Лече, я знаком с Главой Администрации Чеченской республики с лета 2000 года, когда охранял его администрацию в Гудермесе, на тот момент временной столице республики. Мне не составит труда доложить ему о Вашей нерешительности, возможно, отсутствии авторитета у местного населения, на которое Вы, кажется, не имеете влияния. Как думаете, сколько Ваших завистников, а они наверняка имеются, поспешат помочь Вам покинуть Вашу должность? Да и насколько я знаю, Вы с главой республики из разных тейпов и тейпы ваши не дружны…

Лече молчал, внимательно изучая собеседника. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Также молча он вернулся к толпе. Жители окружили его, внимая словам и прерывая их протестующими выкриками.

– Командир, смотри! – один из бойцов взглядом указал мне на забор, окружавший ПОМ.

За забором кто-то, высунувшись, знаками семафорил нашим бойцам. Павел Николаевич аккуратно указал на свою носимую рацию и растопырил пятерню, определяя канал связи. Голова над забором согласно кивнула и тут же скрылась.

– Командир, это ПОМ, приём!

– Назовите свой позывной по схеме радиосвязи!

– 901-й – по принятой схеме радиосвязи в эфир вышел начальник поселкового отделения милиции.

– Валерий Иванович, ты что ли?

– Я, Павел Николаевич, я…

– Валера, легковой авто у тебя на базе найдётся?

– Обижаешь, есть «жигуль» 5-й модели.

– Иваныч, грузи в него задержаных, пару человек сопровождения, ставь за воротами под парами и по моей команде тихо и быстро открываешь ворота и на максимальной скорости гонишь их в гудермесский отдел. Да, вот ещё что – смажь петли ворот чем-нибудь – маслом, солидолом, да хоть вазелином, чтобы не скрипели. Как понял?

– Сделаем, Павел Николаевич! Отбой.

Эфир рации снова ожил:

– 500-й, ответь 301-му! – это первый заместитель начальника временного отдела Пётр Владимирович запрашивал Павла Николаевича.

– 500-й на связи!

– Мы в 2-х минутах пути. На коробочке с пятью «карандашами» (карандаши – это автоматчики). Наши действия?

– 301-й, на скорости пролетаешь мимо нас, не тормозишь, в конфликт не вступаешь, просто летишь с экипажем дальше. Гони вперёд в горку метров 300, тормози и жди моей команды. Проезжая мимо нас, производи максимальный шум, но без стрельбы. Идите на форсаже. И обязательно открой люк в крыше и высунься из люка с автоматом в руках и со зверским лицом. Не бойся и не прячься назад в люк. Лицо зверское, не забудь!

– 500-й, ты в своём уме?!

– 301-й, более чем. Потом объясню. Всё, не засоряй эфир. Как понял?

– Понял тебя, сделаю. Ну ты затейник!

Со стороны шоссе послышался шум, митинговавший народ разом приутих и вытягивая шеи, вглядывался в сторону перекрёстка. Подпрыгивая на ухабах, с шоссе на местную грунтовую дорогу с воем повернула угловатая стальная, похожая на серо-зелёную шкатулку, бронемашина с круглыми зрачками бойниц вместо окон. Не снижая скорости, коробочка, оставляя позади себя клубы пыли, неслась, не обращая внимания на запрудившее дорогу гражданское население. Из лючков и бойниц машины в сторону местных торчали стволы автоматов, а сверху, как кукла на чайнике, из люка бронемашины высовывался Пётр Владимирович, первый заместитель начальника ВОВД. Лицо мужественное, даже местами умное и решительное, форменное кепи лихо заломлено козырьком назад. Гримасничая и вращая глазами, 301-й угрожающе поводил стволом автомата, выбирая цели.

– Шухер! Освободить дорогу! Всем с дороги!! Лече, уводи своих баранов в сторону, в сторону, я сказал!!! – Зарубин орал на местных во весь голос, будто на нашкодивших учеников, повышая в рядах жителей градус суматохи и растерянности.

– Павел, кто это? Зачем это? – глава администрации с удивлением и непониманием обратился к Зарубину.

– Ну всё, Лече, конец вам и всей вашей демонстрации! Доигрались, блин!

– Да что такое, скажи, а? Что будет, кому будет!