– Да сколько можно с ним возиться?! – возмутился один из техников и решительно дернул веревку на себя.

Он не рассчитал силы. Натянутый трос лопнул и, с громким свистом рассекая воздух, пролетел над головами, точно хлыст. Техники бросились врассыпную, кто-то пригнулся и спрятался за деревьями, кто-то, споткнувшись, упал. За пару секунд их слаженная работа превратилась в полнейшую неразбериху. Уследить за всеми было невозможно, и Флори не заметила, куда подевалась черноволосая девушка: скрылась ли она внутри дома, или стала частью живого клубка из веревок, комбинезонов и грязной брани.

Спустя минуту шум резко стих, будто жужжание пришлепнутой мухи. Окружение замерло, даже безлюдь угомонился и перестал рваться из пут. Немую сцену прервал строгий голос:

– Ты слышал, что сказала домтер?

Зачинщик беспорядка, к кому и был обращен вопрос, задиристо вскинул подбородок.

– Она впустую тратит наше время. – Он швырнул на землю перчатки, ясно давая понять, что больше не собирается подчиняться.

– Тогда ты свободен. В смысле уволен.

После этих слов у Флори не осталось сомнений, что перед ней сам Ризердайн Уолтон, о котором она столько раз слышала. Рин отзывался о нем столь почтительно, что она представляла его мужчиной в летах; усмешки и едкие комментарии Деса, называвшего столичного дельца «франтом», укрепили в ее воображении почти комичный образ, но этот серьезный, сдержанный почти до холодной отрешенности молодой человек выглядел совсем иначе.

– Сдай ключи. – Рука в перчатке властно вытянулась ладонью вверх и сцапала звякающую связку.

Разделавшись с одним подчиненным, Ризердайн обвел остальных суровым взглядом, словно вычисляя несогласных. Техники молчали, опустив головы или нервно перетаптываясь с ноги на ногу. Напрягся даже тот, что стоял рядом с Флори, хотя в его сторону даже не посмотрели.

– Кретины, – прорычал уволенный техник, сплюнув под ноги, но желчи в его словах меньше не стало: – Готовы плясать под дудку стервозной бабы!

Едва он сказал это, одна из веревок взвилась вверх и хлестким ударом обрушилась на него, на сей раз не промахнувшись. Техник гикнул от боли и упал на колени, уронив лицо в ладони. Рабочие опасливо отшатнулись, Ризердайн метнул сердитый взгляд на дом, вернее, на окно, в котором нарисовалась черноволосая дева. Глаза ее пылали гневом, щеки – пунцовым огнем.

– Вот что я тебе скажу, Батт. Когда не получается мериться содержимым головы, остается надеяться на содержимое штанов. Но у тебя, кажись, везде пусто, – презрительно бросила она и отпружинила обратно, скрывшись в доме, точно птичка в часах.

Кто-то из толпы сдавленно засмеялся, кто-то загоготал во все горло. Ризердайну пришлось повысить голос, чтобы перекричать их всех и отправить прочь. Техники вмиг разбежались, точно муравьи из потревоженного муравейника. Последним ушел Батт, чье лицо перечеркнула красная полоса – след от хлесткого, точно пощечина, удара. Он собирался что-то сказать, но вовремя вспомнил, что уже поплатился за свой грязный язык, и ограничился презрительным плевком под ноги.

– Твердой земли под безлюдями! – крикнул Эверрайн, привлекая внимание к их скромной компании, стоящей поодаль от основного места действа. Флори решила, что это какое-то особое приветствие среди домографов. В ответ Ризердайн натянуто улыбнулся и двинулся к ним, на ходу снимая рабочие перчатки.

Домографы тепло встретились, обменялись рукопожатиями и перекинулись парой только им понятных фраз.

Флори скромно отошла в сторону, пользуясь моментом, чтобы рассмотреть Ризердайна получше. Его лицо словно было собрано из осколков сахарного стекла – угловатое, с острыми скулами и матовой бледной кожей, подчеркивающей синеву под глазами. Когда Ризердайн повернулся, чтобы поздороваться с ней, Флори заметила свежие ушибы: на переносице – синяк от удара, на губе – кровоточащая рана. Это придавало ему отрешенный, суровый вид, доказывая, что работа с безлюдями бывает опасной.

– Домограф Делмара. Лучший специалист по безлюдям. – Так его представил Рин.

Тень смущения скользнула по лицу Ризердайна, однако он тут же замаскировал это легкой ухмылкой.

– И как у тебя язык поворачивается говорить так не о себе? – пробормотал он.

– В душе я рыдаю, – тут же отразил Рин.

Редкое явление, чтобы господин Зануда соизволил острить, осталось незамеченным. Ризердайн уже переметнулся к Флори и деловито протянул ей руку. Его ладонь была теплой и влажной после перчатки, а само рукопожатие – крепким, решительным.

– Флориана? – уточнил он. – Помощница Эверрайна, не так ли?

– Младший архивариус, – поправила она, сочтя эту должность более солидной.

Помощниками называли тех, кто приносил письма, складывал бумаги и протирал стол от пыли. Она же разбирала документы, чертежи, составляла картотеку, а пыль протирала исключительно по собственной инициативе. Пусть бумажная волокита была далека от работы домографа, но хотя бы воспринималась как самостоятельная должность, а не как приложение к начальнику.

– Архивариус, которого готовят в домографы. – Ризердайн улыбнулся краешками губ. – Взглянете на безлюдя?

Втроем они направились к привязанному дому. Цилиндрическое сооружение с окнами напоминало дырявую бочку, накрытую выпуклой, словно вздувшейся, крышкой. Ризердайн рассказал короткую историю: давным-давно это был охотничий домик, где разводили ловчих птиц. После место опустело, тропа к нему заросла. Брошенного безлюдя обнаружили лесорубы и продали Ризердайну.

– Я смотрю, у тебя на него большие планы. – Рин цокнул языком. Как бы он ни пытался сдержать заинтересованность, в глазах его читался азартный блеск.

Присмотревшись к дому, Флори поняла, что так поразило Рина. Вместо черепицы крышу покрывали перья, уложенные каким-то особым образом; наверняка тесная раскладка и образуемый ими узор имели смысл и техническое обоснование.

– Летающий безлюдь? – присвистнул Рин. – Смело…

Ризердайн подтвердил его предположения, не скрывая радости, что ему удалось произвести должное впечатление. Тогда у Флори закралась мысль, что обстоятельства их встречи были не случайностью, а заранее спланированным ходом. Все, что ей следовало знать о будущем наставнике, рассказывал сам безлюдь – дерзкий, поражающий воображение проект.

– Летать пробовали? – увлеченно продолжал Рин.

– Нет. Он еще капризный и дурной, пока учится ориентироваться в пространстве.

– Интересно, что внутри…

Не спрашивая разрешения войти, Рин потянул дверь на себя и шагнул вперед, но путь ему преградила высокая девушка, чье лицо в обрамлении черных волос уже примелькалось, а вот зеленый комбинезон смог удивить количеством карманов и металлических пуговиц. Она стояла, уперев руки в бока, как хозяйка, не желающая пускать незваных гостей на порог.

– Мой безлюдь не дрессированный песик для забавы.

– А вот и наша домтер, – протянул Ризердайн. – Илайн обучает безлюдей…

– …И оберегает их от чужаков, – продолжила она с хмурым, едва ли не враждебным видом.

– Брось, Ила. Это друзья.

– И с кем из них твоя дружба крепче?

В отличие от остальных работников домтер совсем не боялась перечить Ризердайну и делала это с особым энтузиазмом. Возможно, потому что имела особое расположение, или в силу своего скверного характера.

– Им можно доверять. – Он многозначительно посмотрел на Илайн и прошел в дом, бесцеремонно отодвинув ее в сторону. Она не посмела остановить его и только поджала губы, накрашенные темно-вишневой, почти черной помадой.

Флори примирительно улыбнулась ей, но Илайн ответила угрюмым взглядом, чтобы раз и навсегда прояснить: никакой дружбы между ними не получится. Это устраивало обеих. Флори не стремилась заводить здесь друзей и ближайшие две недели планировала посвятить работе и обучению.

Она вошла в дом последней и едва не налетела на Рина, застывшего посреди комнаты. Внутри безлюдь представлял собой круглое помещение, лишенное всякой мебели, если не считать парочки скамеек, привинченных к стенам по обеим сторонам для баланса во время полета, как пояснил Ризердайн. Из центра дощатого пола торчал металлический штырь, к которому крепились веревки. Благодаря им безлюдя удавалось удержать на месте. Потолок с балками напоминал замысловатый чертеж, где пересекалось и соединялось множество линий. Из деревянных перекладин торчали ржавые крюки. Возможно, когда-то на них висели клетки с хищными птицами или тушки животных, убитых охотником… Флори невольно поежилась и отвернулась.

Эверрайн до сих пор не сдвинулся с места и сам выглядел растерянным.

– Безлюдь не злится на меня, – озадаченно сказал он. – Странно.

– Учитывая, что мы находимся в его хартруме, – подхватила Флори, поздно осознав, что говорит очевидный факт. Илайн пренебрежительно хмыкнула, наверно, думая о том же.

– Мои безлюди ручные, – пояснил Ризердайн не без гордости.

– Ты отучил их от одиночества?

– Вернул им веру в людей. – Ему явно льстило, с каким удивлением приятель реагирует на результат его работы. – Новое поколение безлюдей: дома, пригодные для жилья и сохранившие свои способности.

– Как?

Ризердайн не успел ответить, потому что за него это сделала Илайн. Она по-прежнему стояла в дверях, сцепив руки за спиной: не иначе как стражник, охраняющий важный объект.

– А эта информация держится в секрете.

– Правда? – удивился Риз и приподнял брови.

Илайн пропустила его вопрос и с наигранной любезностью предложила «уважаемым гостям» оглядеться, явно желая увести их от темы и увлечь разными мелочами. Например, панелью управления. Щиток с тумблерами снаружи напоминал почтовый ящик, а изнутри светился красным. Металлический штырь в полу служил якорем, удерживающим Пернатый дом на земле. Без него безлюдь давно взмыл в воздух, и никакие тросы не смогли бы остановить его. Затем Илайн продемонстрировала веревочную лестницу, позволяющую забираться в дом, набравший высоту.

– Пока им тяжело управлять, вот и приходится успокаивать. – Она покрутила запястьем, обтянутым кожаным браслетом с петельками, в которые были вставлены маленькие пузырьки с неизвестным содержимым. Несколько петелек пустовало, из чего Флори сделала вывод, что домтер использовала какое-то другое, жидкое, успокоительное, а вовсе не сандаловые благовония, как это делал Рин.

После они отправились на улицу, чтобы осмотреть дом снаружи. Обошли его, ныряя под тросы, исследуя каждый выступ и каждое окно, пока Илайн не заявила:

– Ну все, хватит. Безлюдь устал от вас.

И, судя по выражению лица, то же самое справедливо было сказать и о ней самой.

Они вернулись как раз к ужину. Стол был сервирован, и Саймон за считаные минуты натаскал из кухни несколько подносов с едой, однако количество блюд не значило их разнообразия. Салат с тунцом и шпинатом, печеный окунь в миндале и пастуший пирог из овощей, коварно скрывающих под собой рыбную начинку. На десерт предлагалось дрожащее желе изумрудного цвета, приготовленное из неведомых водорослей, после которых у Флори осталось ощущение, будто она проглотила скользкую жабью шкурку. Больше она не притронулась ни к одному блюду и скромно сидела за столом, слушая разговор двух домографов.

Вопреки ее ожиданиям, обсуждали они вовсе не работу. То и дело звучали имена неизвестных людей, чьи судьбы волновали собеседников, а затем, после приговоренной бутыли портвейна, они окунулись в ностальгию по временам, проведенным вместе в строительной академии. Забавные случаи и байки вызывали приступы хохота, перетекающие в новые истории. Флори с унылым стаканом яблочного сока чувствовала себя лишней за этим развеселым столом. Теперь она понимала слова Деса о том, что одинаковые напитки всегда объединяют, а разные – вызывают недопонимание и даже способны спровоцировать вражду. Уж по части питейной философии его мудрость не знала границ.