Оппонент отверг предложение извиниться и отозвать вызов, мы взяли револьверы. Верзила отвернулся от камня и даже задницу почесал стволом, а я торжественно пообещал Перуну его кровь.

Отдал Авдею шинель и пошёл на позицию. Притоптали прошлый раз, и снег за неделю слежался, покрылся коркой. Тут главное, не поскользнуться и не провалиться. Мне, обычной комплекции, нужно быть просто осторожным, а противнику не повезло с габаритами.

– Оборачивайтесь! – крикнул второй секундант из укрытия. – Начали!

Я снял пистолет с предохранителя и пошёл к бугаю. Тот спокойно приближается. Блин, скользко как! Рыси как-то ходят по самому тонкому насту, близнецы говорили, но я ведь ещё не рысь…

Всплеск агрессии! Прыжком с тропы долой…

– Бах! – стреляет Куликов.

Шестьдесят метров! Однако…

Ёпте! Проклятый наст, аж копытами кверху!

– Бах! – стреляет оппонент.

Пуля сбивает шапку, закрутив. Я падаю и сразу волчком перекатываюсь в сторону.

– Бах! – пуля взметает снег, где я лежал.

Злость подступает к горлу, вырывается рычанием. Лёжа на брюхе, я беру врага на прицел – уже какие-то сорок метров! И вовремя остановил движение пальца на крючке. Он лёгким прыжком уходит в сторону и наводит пистолет. Пора снова в перекат…

– Бах! – стреляет бугай.

Пуля ушла в примятый мною снег. Понятно, как он незаметно приблизился. Я падаю, а он почему-то чувствует себя уверенно… ощущение агрессии! Снова в перекат…

– Бах! – рявкнул его револьвер.

Опять злоба и рысий рык. Он у меня на прицеле, но я останавливаю палец в последний момент. Амбал прыгает. Одновременно со всплеском его агрессии перекатываюсь.

– Бах!

Уф! Сколько ещё валяться на снегу! А противник ведь потратил уже шесть выстрелов. Он не может палить каждый раз в ответ…

Ёлки! Я ж его как-то заставил стрелять, не открывая огня. Я на него злился, это был звериный всплеск злобы. Ну-ка, попробуем…

Во! Прыгает, но не стреляет. А мы его ещё раз! Снова прыжок и вспышка злобы. В перекат…

– Бах!

Между нами всего двадцать метров, можно сказать, в упор. Но у него всего один выстрел…

– Встань! – орёт он. – Если ты мужик, обменяемся выстре…

– Бах!

Я поднимаюсь, ухмыльнувшись, а он валится на спину с моей пулей во лбу. Никакой злобы, вообще ничего личного. Не дал я закончить ему пафосную речь и не собирался. Просто убил его – всё, что и было мне нужно.

Иду к нему, опустив револьвер. Точно дохлый. Оборачиваюсь к Авдею – он бредёт ко мне с шинелью. Подобрал шапку и приблизился. Протянул мне сначала пробитую в углу пулей шапку, сказав:

– Теперь береги её. Не всем так везёт.

Я надел шапку и буркнул:

– Давай нож.

Мне показалось, что нехотя он отстегнул с пояса ножны и протянул. Я их взял и для начала обнажил покойнику горло. Ну, так и есть, деревянный амулет в виде оскаленной морды волка! Уже взялся снимать, но Авдей проворчал:

– Брось! Это просто волчий знак.

Я недоумённо повернулся к нему, и он снизошёл до объяснений:

– Враг твой был тотемным волком, я его сразу почуял. Такие знаки получают тотемные воины после испытаний.

– А охрана его тоже волки? – уточнил я.

– Конечно, – сказал Авдей и добавил смущённо. – Может, не надо у него голову?

– Он сам меня вызвал, – ответил я. – И обещал же Перуну. Обидится, если пальчик.

Авдей только грустно вздохнул, и я снова обернулся к трупу врага.

Глава 5

Дома встретили нас без слёз. Даже Миланья не плакала и не крестилась, только смотрела…

Впрочем, не будем придираться к доброй женщине, прогресс всё равно на лицо. У неё всё впереди.

Катя серьёзно сказала, что для политинформации не осталось времени, тем более я этим должен облопаться в Корпусе, и предложила сразу идти в спортзал. Я с ней согласился, и мы занялись физкультурой.

Пока разогревались, я размышлял, что политики всё-таки немного не хватает. То есть по самой политике я не скучаю, непривычно самому, без руководства инструктора или Кати формировать вообще отношение.

И это всего неделя без политинформации. А как она меня иногда раздражала. Я же действительно считал её отдыхом или потерянным временем. И вот меня этого лишили, и вдруг обнаружилось, что я не знаю просто, что читать. Да и знал бы, сам никогда не стану. Не! Надо кого-то спросить, что случилось в мире за неделю…

Но вот закончилась разминка, и я выкинул всякую чушь из головы. Мне сегодня предстоит поединок на шпагах, потому всё внимание шпагам. Тренируют меня Катя и воины-рыси со всей серьёзностью.

Пока воины не вошли в тотем, нет никаких «туше», и против опытной рыси в трансе я стою какие-то минуты. Помогают немного уроки чертёжника. Но ведь в том поединке никаких «туше» не будет. Меня просто убьёт этот Бочкин.

Если он тоже тотемный воин, лучше сразу упасть в транс. Но я ведь убил уже волка в воплощении… из пистолета, но тут почти без разницы. Вдруг мой противник окажется чистым магом?

В тотеме доступны лишь известные заранее приёмы, у зверя нет озарений. А я пока выезжаю за счёт анализа и быстрых догадок. Просто не знаю, как быть. Решил только придержать транс до встречи…

И появилось странное чувство, что поединок уже начался. Он всегда был, просто я его не замечал. Этот Бочкин почти не причём, дуэль с ним – только эпизод большого поединка. Началась схватка давно, а когда закончится – на небе скажут.

То есть всё равно ничем хорошим большой поединок не закончится. Ну и ладушки, вот и славно. Я ответил себе на все вопросы, душу наполнило покоем, и кое-что даже стало лучше получаться. Физкультуру я закончил в смирении, стоя на коленях в короткой медитации.

Потом в душ, переодеться в кадетскую повседневку, и собираемся в гостиной. Завязался общий разговор о прошедшей тренировке. Я попросил Авдея и Мухаммеда шапки, например, поправить, если почувствуют в Бочкине тотемного воина.

– Бочкин не тотемный, – уверенно молвил Мухаммед.

– И откуда мы это взяли? – подозрительно спросил я.

– Кланы дружат, регулярно проводят встречи, – сухо сказала Клава, и Надя сдержано добавила. – Мы знаем московских воинов.

Я завис на несколько секунд.

– Так вы всегда знали, что Куликов волк? – вкрадчиво уточнил я.

– Знали, – пожал плечами Авдей. – Нам трудно говорить о своих. И ты не спросил.

– Его бы ничего не спасло, – грустно добавил Мухаммед. – Ему никто не сказал о тебе.

Ну… под таким углом всё выглядит иначе.

– Так вы говорите, что кланы регулярно проводят встречи, – сказал я, повеселев. – Но вы ведь никуда не отлучаетесь.

– Сообщают из клана, предлагают подменить, – сказал Авдей. – Просто мы не хотим.

– Нам уже не надо, – снисходительно молвил Мухаммед.

– А если я стану воином-рысью? – воскликнул я.

– С тобой съездим, – скупо улыбнулся Авдей.

Я задумался о новом вопросе, но в гостиную с Миланьей вошёл смущенный военный с папкой в руках. Она сказала, что это курьер из штаба и пора идти обедать. Мы вежливо поздоровались с воином, и повели его в столовую.

Расселись за стол и сосредоточились на еде. Ну, я точно сосредоточился, а от других требовалось только не издавать лишних звуков. После десерта и чаю мы поблагодарили Миланью, я с Катей повели военного в кабинет, а рыси вернулись в гостиную.

У себя я сидел на столе, а Катя внимала курьеру, сидя в моём кресле. Она давно просит поменять стол на «т»-образный и добавить кресел. Но это ведь мой кабинет, я тут иногда уроки делаю. Так мне казалось уютнее.

Курьер бубнил по памяти и протягивал мне бумаги по одной, а я кивал, подписывал и возвращал обратно. В конце военный доложил о ходе зимних занятий и сообщил о просьбе Бирюкова. Майор не во всём уверен и спрашивает моё мнение об особом отделе штаба, как в ополчении.

Я серьёзно посмотрел на Катю, и она воскликнула:

– Вон до чего у вас дошло!

– Да, у нас всё серьёзно, – строго сказал военный и поспешно поправился. – То есть мы ко всему относимся серьёзно.

– Для уверенности командования… – задумчиво качая ногой, проговорил я. – Можно немного потратиться. Передай Бирюкову, что в целом я согласен… – продолжил я задумчиво качать ногой. – Только к нему подойдёт человек с приветом от меня, детали согласует с ним.

– Просто с приветом? – не понял воин.

– Да, просто, – улыбнулся я. – Не перепутай, я тоже бываю очень серьёзным.

– Слушаю не перепутать! – подскочил побледневший военный.

– У тебя всё? – спросил я. – Тогда счастливо добраться.

– До свидания, – сказала Катя.

– Хорошего дня, – ответил военный и пошёл к выходу.

Он ушёл, и через пять минут я и Катя прошли в гостиную. Я начал осторожный разговор с рысями:

– Бирюков мой нервничает.

– Всё под контролем клана, – заверил меня Мухаммед.

– Но майор же об этом не знает, – возразил я.

– Командир и не должен всего знать, – сказал Авдей.

– Он не должен нервничать, – молвил я важно.

– Будешь тут нервничать с такими реформами! – проворчала Надя.

– А это уже не нашего ума дело, – строго сказала ей Клава.

Авдей с Мухаммедом тихонько вздохнули и уставились на меня.

– Майор придумал особый отдел, пусть клан пришлёт к нему человека с приветом от меня, – проговорил я небрежно.

– Хорошо, передадим, – ответил Авдей.

И в самое время в гостиную вошла Миланья. Она сказала:

– Звонили из гордумы. Просят приехать и утрясти формальности.

– Спасибо, – проговорил я. – Сейчас и поедем.

* * *

Нет! Они сговорились, что ли? Этот Куликов продал мне все свои несельскохозяйственные земли за два дня до своей кончины! И я даже не знал! Катя подписывает бумаги в Епархии по доверенности.

Хотя объективности ради нужно признать, что никто с этим сделать ничего не мог. Допустим, спросил бы я у этого Куликова, не собирается ли он вызвать меня на дуэль, и он мне честно ответил, что да, собирается – это же ещё не повод оказываться от сделки. Всё-таки я плачу гм… не всю реальную стоимость.

Но всё равно ведь гадство какое! Эти благородные бояре продают мне земли, берут мои деньги, а потом стараются меня убить! Паразиты просто, а не бояре! Пришлось забрать его дружину, и с Катей отбирать половину сельскохозяйственных угодий.

Волки отправятся в Китай за новым доблестным боярином, Бирюков или Мирзоев займутся кадрами и имуществом дружины – не одному же мне грустить. Блин, просто зла на этих бояр не хватает!

Даже легко согласился с Катей сходить в храм, помолиться о боярине… э… как его по имени-то…

То есть просто за всех помолиться. Ну и вообще мне снисходительность бога пригодится.

Из церкви Катерина без проблем затащила меня в библиотеку. Хотелось же политики, вот и пожалуйста. Приветливые тётки библиотекари положили на столик передо мною подшивку той же немецкой газеты, выдали мою тетрадку с изображением повешенного Кристофера и ручку. Только Катя в этот раз велела искать статьи Курта Блюменфильда.

Не! А я с чего-то думал, что гаже Криса существа даже в Германии быть не может. Оказывается, недооценивал я немцев, новый урод местами крыл старого. Он хоть немного понимает, как выглядит со стороны? Или считает русских неспособными постичь его язык?

Как и раньше, я честно пытался понять логику этого германца, и на третьем уже его творении почувствовал симптомы размягчения мозга. Крис являлся просто тупой сволочью, а Курт мнил себя интеллектуалом.

Логика в его бреде была, но состояла она из такого количества натяжек, переворачиваний и двойных стандартов, что в ней лучше разберётся специалист по душевным болезням. Если ты не немец, конечно. Вот это вот без отрыжки ели пятьдесят тысяч подписчиков – я специально посмотрел выходные данные газеты.