Когда наступает ее очередь, она медлит. Чересчур медлит. О чем она так напряженно думает? Ее взгляд блуждает, замирает в центре ладони, а затем она вдруг уверенно ставит на все, что у нее есть.

– All in.

Ва-банк? Серьезно? Ее решение сбивает меня с толку. О чем она думает? Если ей потребовалось столько времени, чтобы сделать ставку, то рука у нее так себе. Уверенные в легкой победе люди не колеблются. Но зачем же тогда идти ва-банк?

А может, она сделала это специально, чтобы породить во мне сомнения.

Вот только я сильно в этом сомневаюсь.

Она озорно ко мне оборачивается. У нее чертовски прекрасная улыбка. Столь же ужасающа, что и соблазнительна.

– Ну так что? Уже поняли или еще нет?

– Я совершенно точно понял, что недооценивал вас.

Ее щека вздрагивает от веселья, и она скрещивает свои длинные ноги. Третий игрок пасует, сверля нас взглядом. Полагаю, на его вкус мы слишком болтливы.

– Если вам станет легче, – добавляет она кристально чистым голосом, – думаю, вы победите.

Однако ее это, кажется, совсем не беспокоит. Это странно. Люди не идут ва-банк, если думают, что проиграют. Она мухлюет? Быть не может. Наверняка она мной манипулирует и делает это весьма успешно.

Я по-прежнему не показываю своего раздражения, решив вместо этого явить спокойное выражение лица.

– С чего вы это взяли? Вы не знаете ни моей руки, ни будущих карт.

– Это легко вывести из большинства, если немного подумать. Я бы сказала, что у вас примерно… пятидесятидвухпроцентный шанс выиграть банк.

– И это все?

– Этого достаточно.

Действительно. Какая странная девушка.

– Зачем ставить на все, если шансы победить составляют всего сорок восемь процентов?

– Скорее сорок пять, – поправляет она. – Если учитывать сплит. Отвечая на ваш вопрос: игра еще не окончена. Я доверяюсь или судьбе, или науке – той, что первая ответит на мои молитвы.

Или судьбе, или науке. Я хмурю брови и, в последний раз окинув взглядом свои карты, тоже иду ва-банк. Я ни за что не сделаю фолд. Признаюсь, я умираю от желания увидеть, к чему это приведет. Я даже почти хочу, чтобы она победила!

Крупье вскрывает червовую восьмерку. Отличные для меня новости. И снова: с такими картами у меня все шансы выиграть. Я осмеливаюсь взглянуть в ее сторону, но она не меняется в лице.

– Ну так? Сколько у меня процентов теперь? – шучу я, пока крупье готовится раскрыть следующую карту.

Она не торопится с ответом, скрещивая на столе руки.

– Я бы сказала… где-то семьдесят три?

Я удивленно поднимаю бровь.

– Это много. Все еще думаете, что победите?

– А почему нет? – загадочно улыбается она.

Вдруг я замечаю, как она, не отрывая от меня глаз, незаметно приподнимает свои карты. Я неосознанно опускаю взгляд. Она намеренно показывает мне свою колоду, причем у всех на виду!

Бубновые туз и двойка.

Да что с ней не так? Я снова заинтригованно ее разглядываю, продумывая все возможные комбинации и сценарии, в которых она выйдет победительницей.

– Для этого понадобится чудо.

Она ограничивается пожатием плеч. Мы замолкаем и снова концентрируемся на центре стола. Мое сердцебиение учащается, когда крупье подхватывает долгожданную карту и переворачивает ее, открывая миру…

Двойку треф.

Мое сердце гулко падает куда-то вниз, пока я пытаюсь это осознать. Поверить не могу. Она победила. Действительно победила. Благодаря одной только последней карте ее шансы на победу превратились из двадцати семи процентов в сто.

Она только что забрала весь банк с треклятым стритом – и вот опять. Вот уж поистине чудо.

Не в силах сдержаться, я с удивлением и восхищением смотрю на нее. В ответ она лишь одаривает меня дразнящей, победной улыбкой, скидывая все фишки в свой клатч.

Я искренне поздравляю ее и спокойно спрашиваю:

– Как вы узнали?

Я здесь бессилен. Я хочу, чтобы она объяснила мне то, что, скорее всего, будет терзать меня всю ночь. Сперва она колеблется, но все же сдается:

– Я не знала наверняка. В таком невозможно быть уверенным. Назовем это… предчувствием.

Я отказываюсь в это верить. Вот уже второй раз она так со мной поступает. Из-за нее я теперь на мели. Она невероятна. Мне хочется попросить ее подождать, пока я сниму еще денег, в надежде играть с ней еще и еще, пока не закончится ночь, но она закрывает свою сумку и говорит:

– Благодарю за туфли.

– Прошу прощения?

– Куплю их завтра на ваши деньги.

Я весело усмехаюсь, засовывая руки в карманы брюк. Если бы только здесь был Томас! Вне всяких сомнений, он бы ее возненавидел, но я бы с этого хорошенько посмеялся.

Я оглядываю ее нынешние черные классические туфли на шпильках. Или, может, они синие? Коричневые? Не могу сказать точно. Странно, но мне нравится, что она повеселится на мои деньги. Она этого заслуживает. Меня поимели, как новичка, а такое происходит не каждый день.

– Надеюсь, вы купите пару подороже, – говорю я.

– Только такие я и покупаю.

Она встает, разглаживая свои шелковые брюки. Я делаю то же, собираясь предложить ей остаться и, быть может, даже выпить, но нас прерывают двое мужчин в костюмах. Я сразу же узнаю сотрудников службы безопасности. Они подходят к ней и вежливо с ней заговаривают.

Кажется, их внезапное появление ее не смущает, тем более когда она заявляет, что не говорит по-мандарински. Один из них делает шаг вперед и с серьезным взглядом повторяет на ломаном английском:

– Я вынужден попросить вас покинуть помещение.

Я хмурюсь. Она устало спрашивает причину. Словно подобное происходит с ней не впервые.

– Мы наслышаны о вас, мисс Альфьери. Здесь, в Venetian, подобная тактика неприемлема.

Я вновь обращаю на нее все свое внимание, скрывая удивление. Он что, пытается сказать, что она обманщица? Да к тому же известная не в одном заведении! Мысленно я смеюсь, а мое уважение к ней становится лишь больше.

– Ах, все понятно… Мы с вами, значится, сделаны из одного теста.

Она прожигает меня взглядом, параллельно отвечая этим махинам:

– Подсчет карт не является жульничеством. Насколько мне известно, закон этого не запрещает. Не моя вина, что я умная.

Ее ответ застигает меня врасплох. Она… считает карты? Я в замешательстве смотрю на нее в свете этой новой информации. Подсчет карт действительно не запрещен. Всего лишь очень сильно не одобряется. Мало кому по силам подобный трюк, тем более в покере. Разумеется, каждый уважающий себя игрок пытается высчитать свои шансы на победу. Но существуют экземпляры вроде этой девушки, которые являются исключением. Нужно быть настоящим математическим гением, чтобы превратить это умение в подобное оружие.

– Я повторюсь: здесь подобный метод неприемлем. Я вынужден сопроводить вас к выходу.

Она закатывает глаза и говорит, что может дойти и сама. Она подмигивает мне так же, как подмигнул ей ранее я. Мне хочется помешать им, что-то сказать, неважно что, лишь бы она продолжила играть.

Но один из мужчин выходит следом за ней из комнаты, и вскоре момент оказывается утерян. Постукивая каблуками по полу, она исчезает за роскошными дверями.

Мне тоже нужно уходить. Мне все равно больше нечего ставить. Нужно рассказать о случившемся Томасу… Видит бог, я давал себе все шансы на то, что обыграю в этом году.

Я пообещал себе. Я ни за что не проиграю.

Но, возможно… возможно, мне нужна дополнительная помощь. Секретное оружие. План Б.

Мастерский ход.

– Извините! – обращаюсь я к оставшемуся позади сотруднику, когда в голове начинает потихоньку расцветать безумная идея. – Как, вы сказали, ее зовут?

Глава 3. Май. Макао, Китай. РОЗА

Мама продолжает присылать мне сообщения и умолять вернуться домой. Она наверняка думает, что я провожу все дни напролет в казино, проматывая деньги, которых у меня нет, – и это не совсем неправда.

Вот что творит зависимость. Даже понимая, что пора остановиться, даже когда на твоем банковском счете – ноль, ты всегда находишь способ продолжить играть.

Потому что думаешь: «В следующий раз точно повезет». И иногда и правда везет. Один раз из трехсот. Это и без того опасно, а для меня – еще больше.

Потому что я не просто среднестатистический рядовой игрок. Я знаю, что в какой-то момент снова выиграю, и одна эта мысль внушает мне достаточно самонадеянности, чтобы продолжать тратить безумные суммы. Отсюда и мои долги.

Их могли бы оплатить родители, но я отказываюсь от них зависеть. Я разберусь с этим сама, как и всегда.

– Я хочу вот эти, – наконец говорю я, указывая на пару золотистых туфель.

Продавщица понимает английский и поэтому кивает, жестом приказывая своим коллегам этим заняться. Лучше бы мне было не тратить деньги столь неоправданным образом, да еще и на такие ненужные мелочи: в связи с тем что я много путешествую, вся моя жизнь должна умещаться в один чемодан. Единственное, что я непременно храню и подо что всегда оставляю место, – это мои кисти и тюбики с красками. Страсть, которую мне трудно оставить позади.

В остальном же я обычно обдумываю свои покупки, хотя в последнее время я словно с катушек слетела. Да и, черт возьми, эти туфли просто божественны! Покупая их, я вношу вклад в экономику страны, верно?

Я безо всяких проблем расплачиваюсь и выхожу из магазина с огромным пакетом в руках. Прикурив сигарету палладиевой зажигалкой – это подарок отца на восемнадцатилетие, – я уже собираюсь вернуться в «Кафе де Пари Монте-Карло», когда кое-что вдруг привлекает мое внимание.

Вау.

Мне это не снится. Мой взгляд падает на великолепный девятисотсильный Ford Mustang Lithium цвета металлик. Просто конфетка. Ради него я даже останавливаюсь, взглядом скользя по его кузову… а затем и по мужчине, прислонившемуся к его задней двери и сунувшему руки в карманы брюк.

Бесстрастное лицо.

Пристальный, настойчивый взгляд.

– Пора ли мне звонить в полицию?

В его защиту игрок в покер с прошлой ночи не ведет и глазом. Он слегка наклоняет голову набок, не отрывая глаз от моих. Вопреки моим вчерашним словам, его нелегко прочитать. Он прекрасно владеет своей мимикой, и меня это раздражает.

Таким человеком гораздо сложнее манипулировать.

– Это вы мне скажите. Надо ли вас спасать… Роза?

Я прищуриваюсь. У меня тут же возникают два вопроса. Во-первых, откуда он узнал мое имя? И, во-вторых, как он меня нашел, да еще так быстро? Он хочет вернуть свои деньги? Поздно, от них уже почти ничего не осталось.

– Те самые туфли, я полагаю, – добавляет он, бросив взгляд на мой пакет.

Я улыбаюсь, изображая некое легкомыслие.

– Я верна своим словам.

– Исключительно высокое качество, его-то я обычно и ищу в людях.

Я недоверчиво приподнимаю бровь. К чему он клонит? Я спрашиваю, чего он от меня хочет и простое ли это совпадение, хоть я в этом и сомневаюсь. Он отвечает не сразу, концентрируясь на моей сигарете, которой я продолжаю затягиваться.

Наконец его взгляд снова встречается с моим, будто он отвлекся лишь на секунду.

– Вчера вы уехали в спешке.

– Правильнее будет сказать, что меня «выгнали».

Он слегка улыбается этим словам. Это длится всего полсекунды. Что-то стучит в стекло машины со стороны водителя, и я только сейчас замечаю, что он не один. Сквозь тонированное стекло проглядывает силуэт мужчины. Незнакомец не ведет и глазом, хотя я знаю, что он все слышал.

– К сожалению, не могу задержаться надолго. Мисс Альфьери, я пришел, чтобы предложить вам сделку. Вы, случаем, не ищете работу?

Еще как. Тем не менее я ничего не отвечаю. Я внимательно наблюдаю за ним, настроенная весьма скептически. У меня плохое предчувствие. В прошлом слишком много богатых и влиятельных мужчин задавали мне этот вопрос, только чтобы следом лишь попытаться меня раздеть. Больше я эту ошибку не повторю.

– А что, вам нужны сотрудники?