– Привет, Арина, – проговорил мальчик, бесцеремонно усаживаясь напротив меня, и стряхивая со своих каштановых волос назойливые капли. – Всё так же нервничаешь?

И тут я вспомнила, где видела эти пронзительные глаза. Перед мысленным взором тут же всплыл день увольнения нашей мегеры, и то, как она в  наказание за дерзость отправила меня в магазин. Ведь тогда именно этот парень одним лишь взглядом умудрился вернуть мои нервы в спокойное состояние.

– Вот ты и попался! – с искренней улыбкой от уха до уха выговорила я, неотрывно глядя ему в глаза. Мне даже показалось, он прекрасно понимает ход моих мыслей, но уходить никуда не собирается.

– Зря ты так, – ответил он, состроив на улыбчивом лице гримасу обиды и сожаления. – Я же искренне хочу тебе помочь. И, поверь, пока будет нужно, никуда не уйду.

Я ошарашено заморгала, не понимая, о чём вообще идёт речь, но упускать такой шикарный антидепрессант, точно не собиралась.

– Да хватит уже, – рассмеялся в голос мой собеседник. – Я не успокоительное, чтобы носить меня в сумочке. Кстати, ты не думала, что кому-то просто давно пора перестать заводиться по пустякам и начать беречь нервы.

Может это идиотизм или первые признаки какой-то психической болезни, но мне почему-то начало казаться, что этот чудик читает мои мысли.

– Сама ты Чудик! – выпалил он и рассмеялся, а я окончательно потеряла дар речи. В моей голове подобный расклад никак не укладывался, а мальчик лишь глумливо наблюдал за тем, как стремительно сменяются выражения на моём лице.

Но вдруг он замер, на секунду отводя глаза в сторону, а потом лишь недовольно цокнул языком.

– Подруги твои идут, – изрёк он, с заметным раздражением, но тут же снова улыбнулся и, одарив меня весёлой улыбкой, встал с места. – Я вечером к тебе забегу. Ты только не пугайся… ладно?

И махнув мне на прощанье рукой, направился к выходу.

Я всего на несколько мгновений отвлеклась от созерцания его спины, чтобы посмотреть, правда ли где-то на горизонте объявились Лена с Гларой, но никого не найдя, тут же повернулась обратно. Но мальчика уже не было. Я в полном одиночестве сидела за центральным столиком абсолютно пустого кафе.

Куда он делся?

Как такое возможно?

Кто он такой?

Что это, вообще было?

Я лихорадочно старалась найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, но… безрезультатно. А те предположения, что заботливо выстраивал мой мозг, были, мягко говоря, абсурдными. И так, снова погрузившись в задумчивость и странное оцепенение, я глупо пропустила тот момент, когда в кафе появились-таки мои подруги.  И в реальный мир вернулась только когда они довольно шумно заняли свои места за столиком.

– И чего это ты такая задумчивая и смиренная? – спросила вдруг Глара, окинув меня подозрительным взглядом. – Когда звонила мне десять минут назад, была злой как тысячи волков, и что теперь? Рина, ты в порядке?

Наверно, я на самом деле выглядела слишком потерянной и умиротворённой, потому что Лена тоже смотрела на меня как-то странно. Пришлось спешно приходить в норму, дабы у подруг не возникло лишних подозрений, потому что у меня самой пока не было объяснения моему нынешнему состоянию. Хотя нет, было одно… всё дело в этом странном пареньке, но девочкам об этом знать не обязательно.

– Тебе показалось, – отмахнулась я от вопроса подруги. – И вообще, вы сами меня из дома вытащили, уговорили покинуть сухую уютную квартирку, а потом заставили почти час сидеть тут в одиночестве.

– Ну, извини, – бросила Лена, невинно мне улыбаясь. А когда она так делала, на неё было просто невозможно злиться. – К тому же, у нас для тебя сюрприз, – добавила она.

– И какой же? – честно говоря, ещё со времён глубокого детства я подсознательно побаивалась разного рода сюрпризов, потому что зачастую они оказывались далеко не приятными.

– А такой! – ответила Глафира, глядя куда-то поверх моей головы.

Проследив за её взглядом, я повернулась и тут же расцвела в улыбке. Обходя пустые столики, к нам быстро топала Маша – наша дорогая и любимая подруга.  Судя по всему, она только вчера вернулась из путешествия, в которое уезжала со свои новоявленным супругом.

– Какие люди! – воскликнула я, когда жгучая брюнетка с ровно выстриженной чёлкой и длиннющими густыми ресницами плюхнулась на стул рядом со мной.

– А то! – ответила Манька. – К тому же не с пустыми руками.

Дальше она долго извлекала из недр массивной сумки разнообразные магнитики из разных городов Европы и заворожено рассказывала о поездке. Иногда так увлекалась, что совершенно забывала, где находится и начинала говорить очень  громко и эмоционально, потом правда, снова притихала. И только когда запас новой информации иссяк, а все впечатления Марии от тура были изложены, Глара вдруг спросила:

– А сама свадьба-то тебе понравилась? Всё было так, как ты хотела?

И тут взгляд Маши немного потускнел, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Что-то пошло не так? – удивлённо поинтересовалась я, вспоминая, что в тот вечер уехала намного раньше окончания торжества.

– Да, Рина. И… – было видно, что теперь слова даются ей с трудом. – Во многом благодаря тебе! – на этом месте её спокойный тон сменился жутким раздражением и следующую фразу она почти кричала: –  Я же просила тебя, не играть ни с кем на моей свадьбе!

– Да я толком ничего не сделала! – её странный взгляд и непонятная злость меня откровенно пугали.

– Не сделала? – воскликнула девушка, а Глара с Леной разом притихли. – Ещё как сделала! И Тёмку моего втянула! Ведь это ты «случайно» вылила вино на платье нашей соседки Гали и ненавязчиво устроила всё так, чтобы её увёз мой брат. Рина, я же просила этого не делать, а ты…

– Да что в этом такого? – растерянно возразила я. – Ну развлеклись мальчик с девочкой, а может, и не было у них ничего, кто знает?

– Я знаю, и поверь мне, всё у них было! – снова выпалила Маша не понижая тона. – А Дима! Ты же ушла с ним! И после всего этого… после десяти лет нашей дружбы, ты думаешь, я не поняла, кто всё это спланировал?

– Каюсь, прости, – я виновато опустила глаза, в душе ни капли не сожалея о сделанном. А что? Мне было скучно, и я просто нашла, как себя развлечь.

– А ты не знаешь, чем закончилась эта история? – уже тише спросила Маша, подперев голову рукой.

– Если честно… Всё воскресенье я провела с Димой, а что там было у него дальше, понятия не имею.

– Он тебе не звонил? – удивилась Мария. – Не пытался встретиться?

– Написал пару смс и всё. Поэтому я не стала заострять на том случае внимание.

– Ну, тогда слушай, – губы брюнетки растянулись в какой-то злобной усмешке и, сделав  глоток остывшего чая, она продолжила. – Он провёл с тобой воскресенье, а его невеста, с которой через две недели он должен был сочетаться браком, провела этот день с Артёмом, впрочем, как и предыдущую ночь. И только когда мой братик окончательно наигрался, он всё-таки выставил её за дверь.

– А мне казалось, Тёмка хороший мальчик, – заметила Глафира, внимательно слушая рассказ подруги.

– Он-то хороший, но к девочкам, которые по первому намёку прыгают в его постель, относится крайне прохладно, – ответила Маша и снова повернулась ко мне. – В общем, нервы девочки сдали, а когда она встретилась со своим женихом, тот вмиг понял, что дело не чисто и довольно скоро выведал у неё правду. Он сам потом рассказал Сергею, что произошло… – она глубоко вздохнула. – В общем, она кричала, что любит его, что хочет свадьбу и общих детей, но Дима был непоколебим. Он гордо ушёл,  свадьбу, естественно, отменили, а Галя…

– Что Галя? – спросила Лена, которая проявила к этой истории, куда больший интерес, чем ко всем рассказам Маши о путешествии.

– Она резанула себе вены, – глухим голосом ответила Мария. – Нет, не пугайтесь, это было скорее показное, чем настоящее желание расстаться с жизнью, но в психушку её всё-таки уложили.

– Охренеть! – ошарашено прошептала  себе под нос. Ведь я даже представить не могла, что моя невинная забава может закончиться таким жутким финалом. И сейчас, наверно, впервые в жизни, почувствовала себя по-настоящему виноватой.

– Теперь понимаешь, до чего довели твои «шалости»? – тихо спросила Маша, буравя меня озлобленным взглядом.

– Поверь… теперь понимаю.

Глава 14. Муки совести

…Нет больше сил, на игры в постановках

И нет желанья открывать глаза.

Как жаль, что не сойти на остановке,

Ведь жизнь – не поезд, счастье – не вокзал.

Думала ли я когда-то о последствиях своих игр? Представляла ли хоть раз, чем может обернуться простое невинное вмешательство в чужую жизнь? Важно ли мне было, что чувствуют люди, осознавая, что они были всего лишь пешками в чужой игре и не более?

Чего таить, мне всегда было абсолютно всё равно. Наверно, всё дело в том, что  с самого детства маленькую Рину растили законченной эгоисткой. Когда-то ещё будучи совсем крошкой, я умела сочувствовать, понимала когда другим было плохо. И даже получала искреннее удовольствие, делая что-то хорошее, но потом… Наверно, во мне что-то сломалось, и я превратилось в ту, кем и  являюсь сейчас. В эгоистичную бесчувственную стерву!

Помню, раньше, слова мамы о том, что я должна быть сильной, и  в первую очередь всегда думать о себе и своей выгоде, воспринимались мной как какой-то бред.  А потом… в один прекрасный день, мою нежную хрупкую душу почти прикончили, заставив спрятать её остатки за мощным панцирем из эгоизма и недоверия. И лишь теперь, спустя почти шесть лет минувших с тех событий, с ужасом понимала, в кого на самом деле превратилась.

Медленно бредя по пустынным улицам мокрого города, я даже не удосужилась раскрыть зонтик… или вызвать такси. Осознание самой себя настоящим чудовищем поразило меня в самое сердце. Теперь, когда суровая правда ярким лучом ударила прямо в лицо, стало понятно, что я даже хуже чем обо мне думает Тим. И пусть не была  шлюхой и не спала со своими жертвами, но… ведь поступала куда хуже. И меня совершенно не волновало, что случалось с ними потом, когда я решала, что они мне надоели. Когда очередная «жертва» становилась неинтересной…

А ведь в детстве… я никогда не выбрасывала свои игрушки. Они казались мне живыми существами. Мне было стыдно перед большим серым мишкой, что я редко с ним играю, а взгляды кукол иногда казались укоризненными.

Ужасно! Я относилась к бездушным пластмасскам лучше, чем к живым людям. Ведь мне было плевать на чувства тех, кто приходил в мою жизнь. Тим прав, я настоящая тварь!

Резко остановившись посреди пустынного широкого тротуара, я подняла лицо вверх, подставив его стремительным каплям летнего ливня, и как бы вторя буре в моей душе, мрачное небо рассекла яркая молния, а спустя несколько секунд прозвучал  раскат грома.

Так и стояла, прикрыв глаза, и позволяя горьким слезам пробиваться сквозь ресницы. И, наверно, впервые с того дня, когда меня предали… с того дня, когда я предпочла закрыться и больше никогда ничего не чувствовать,  моя раненая душа проснулась, вырываясь на свободу. Было одновременно и очень легко и слишком тяжело. Было и тепло, и холодно. Но теперь я поняла одну важную вещь… нет, даже две: я снова могу в полной мере чувствовать мир и жизнь в нём… и больше никогда не стану играть с чужими чувствами. И так уже дров столько наломала, что хватило бы не на один отопительный сезон.

Медленно передвигая ногами в неопределённом направлении, сама не заметила, как протопала уже больше десяти кварталов и оказалась прямо перед входом в здание, где и располагалась студия группы «ОК», частью которой я пока ещё являлась. Честно говоря, из-за командировки и последней выходки Егора, я пропустила уже пять репетиций подряд, и теперь мне было очень стыдно смотреть в глаза ребятам. Да они если что, вправе выгнать меня за такие прогулы. К примеру, я бы с самой собой именно так и поступила.