– В следующий раз предупреждай, пожалуйста, о своих новых планах, – попросила я. – Тоже мне, великий комбинатор.

Какое-то время мы молча лежали, слушая скрипы от малейшего покачивания.

– Оль, прости меня.

– Это ты меня прости.

Мгновение, и идеальная сцена примирения испортилась – гамак все-таки рухнул.

Глава 4

Вот так началось наше наказание. Мы не без труда открыли рассохшуюся деревянную форточку, чтобы хоть как-то проветрить помещение. Я, вооружившись найденной тряпкой, вытирала пыль где могла, чтобы мы не задохнулись в первую же ночь. Оставлять окно открытым до утра было небезопасно: раскаты грома обещали нехилую грозу.

Рас пытался загладить свою вину. Он сам привел в относительный порядок кровати, принес нам подушки с одеялами. Да еще и постель мне постелил.

Кстати, наши кровати располагались в разных углах подвала, хотя рядом с моей была еще одна, более или менее целая. Побоялся ли он лечь рядом со мной, или решил, что я имею право на личное пространство в ночное время, не знаю. В любом случае Рас предпочел спать от меня подальше.

Ни ванной, ни туалета в нашем «подземелье» не было, пришлось идти в общий душ на первый этаж. По дороге туда и обратно я успокаивала себя тем, что так живут студенты большинства обычных университетов. По крайней мере, в моих представлениях о студенческих общежитиях.

Только мы легли, пожелав друг другу спокойной ночи, случилась ожидаемая напасть.

Началась гроза.

Дождь зарядил с такой силой, что нам все-таки пришлось закрыть окно – нас начало заливать. Не хватало здесь еще и сырость разводить.

К подвальным запахам добавился еще один, не менее гадкий. Запах мокрой древесины.

Больше грохота мне мешали уснуть яркие всполохи, на какой-то миг озарявшие все вокруг. Я малодушно пряталась от них под одеялом, с детства боюсь молний.

Спали мы с открытой дверью, все равно нас здесь никто бы не побеспокоил, другим студентам запрещено сюда ходить. Да и задвижка оказалась сломанной.

Немного забегая вперед, скажу, что Рас взялся ремонтировать всякие мелочи по мере возможности, будто нам предстояло жить здесь до конца семестра. Он поправил оконную раму, прикрутил щеколду на двери, повесил крючки для верхней одежды.

Я сперва удивлялась, где он берет инструменты, пока не застала его вырезающим карточки из картона. Вместо пальцев на правой руке были лезвия, как у ножниц. Жутковатое зрелище, если честно. Теперь стало понятно, чем он прибивал гвозди и отпиливал деревяшки.

Наверное, Рас помнил, что мне были неприятны его фокусы за чаепитием, поэтому ничего не чинил при мне.

Заметив меня, парень немедленно привел руку в нормальный вид. Смущенно отвел взгляд.

– Прости, не думал, что ты так рано придешь.

– Не за что извиняться, – я подошла поближе и тронула его за рукав. – По-моему, это даже прикольно.

Его ладонь покрылась металлом, как перчаткой.

– Хочешь, тебе так сделаю?

– Нет, спасибо, – я отстранилась. И руки за спину убрала.

– Да шучу, я так еще не умею, – улыбнулся Рас. – Превращения в неодушевленные предметы только на втором курсе проходят.

– Но у тебя же как-то получается.

Рука Раса стала нормальной.

– Это у меня предрасположенность такая, свои руки в железо превращать. Дар, можно сказать. Я думаю, именно из-за него у меня больше дней Нестабильности, чем у других. У всех уже один день в месяц, а у меня два.

Вот оно что, а я думала, все так умеют. Мальчишки наверняка завидуют. Только плата за такой дар оказалась великовата.

– Давно это у тебя?

– С тринадцати лет, зато сразу стало понятно, в какой магической академии буду учиться.

Я понимающе кивнула.

Маришка уже говорила мне, что даже у детей волшебников магия проявляется только с подросткового возраста. Лет до шестнадцати-семнадцати определяется ведущий тип магии, чтобы юные маги могли успешно его развивать в соответствующей школе.

У «нашей» троицы ярко выражен дар метаморфов, магов-перевертышей. Преобразовывать себя и все вокруг у «нас» в крови.

– Можешь не скрывать от меня свои руки-ножницы, – сказала я. – Переживу. Ты же мой друг.

Мне показалось, что в серых глазах Раса блеснул крохотный огонек.

– Рад это слышать.

Несколько дней назад я сама рвалась в деканат, но, когда меня реально туда вызвали, мне стало не по себе.

Что я еще натворила? А может, за Ольгой какой-то грешок остался?

– Не волнуйся раньше времени, все хорошо, – успокаивала меня Маришка.

Деканат основного отделения находился на втором этаже в самом начале правого крыла, так что добрались мы до него быстрее, чем мне хотелось.

Маришка заглянула в приоткрытую дверь.

– Порядок. Там только Аделина, – она подмигнула мне. Сегодня ее глаза были небесно-голубыми. – Заходим.

На первый взгляд показалось, что кактусы заполонили все пространство. Они на самом деле занимали немало места: широкий подоконник, напольную подставку для цветов и пару полочек, прибитых к стене специально для зеленых питомцев. У каждого, несмотря на количество и размер колючек, были налеплены глазки, а некоторые щеголяли еще и разноцветными шариками-носиками. На этом их антропоморфность не заканчивалась. На кактусах красовались бантики, парички и разнообразные шапочки. А надписи на горшках заявляли всему миру, что у этих растений есть имена. Например, самого большого кактуса звали Боська, а его соседку, кокеточку в пляжной шляпке, – Магнолия.

Помимо столь эксцентричных элементов декора меня ввел в заблуждение густой запах роз и корицы. Я подумала, что по углам кабинета стоят ароматические свечи, но ошиблась: амбре издавала синяя кружка, из которой на ниточке свисал яркий ярлычок.

Сама секретарша оказалась совсем не страшной. За столом сидела молоденькая женщина, чуть старше нас, в кремовой блузке с маленькой блестящей брошью. Ее светлые волосы были собраны в аккуратный пучок, открывая милое лицо сердечком с умеренным макияжем.

Увидев нас, она тут же пригласила зайти. Подойдя ближе к ее столу, я невольно отметила, что Аделина несколько старше, чем я предполагала.

– У меня, наверное, не очень хорошая новость для Ольги.

– К-какая? – севшим голосом спросила я.

– Звонил ваш преподаватель по Иномирью…

О нет…

– К сожалению, мастер не сможет приехать в академию на этой неделе. Он оставил для вас задание, но беспокоится по поводу твоей проект-работы.

У меня прям от сердца отлегло. Вот зачем было так пугать? Да это просто замечательная новость! Этот препод единственный, кто мог меня разоблачить, заподозрить во мне двойника, остальные не знают тему Ольгиной работы.

Похоже, Аделина неправильно истолковала мою радость.

– Что-то не так?

– Нет-нет-нет, – заверила ее я. – Как раз наоборот, мы на прошлой консультации все обсудили. У меня почти все готово!

– Вот и славно. Он просил узнать, в какой день ты можешь открыть портал.

Рас нашел в Ольгином ежедневнике на планшете еще две даты, когда можно открыть портал в мой мир. Я назвала последнюю.

– Ой, чуть не забыла, – вспомнила любительница пряного чая. – Сегодня в конференц-зале репетиция гимна академии, тебя ждут к пяти часам.

– Как? Ольге же нельзя участвовать, – оторопела Маришка.

– Разве это участие? Так, формальность. – Аделина достала книгу с потертым корешком. – Девочки, можете переписать мне пару заклинаний?

– Да легко, – Маришка с преувеличенным энтузиазмом подскочила к секретарше. – Я напишу.

Так, стоп, Аделина не волшебница? Я сама сейчас пользуюсь переписанными заклинаниями. Обычные люди могут наколдовать что-то нетрудное, если заклинание написал от руки волшебник. Но даже при таком раскладе обращаться к магии следует осторожно. Надо полностью сконцентрироваться на тексте, если читать одним глазом в темноте, ничего не получится. В лучшем случае.

– Да, Аделина не волшебница, – уже в коридоре подтвердила мою догадку Маришка. – Но она очень ответственная. Горацик говорил, что из нее вышла бы способная ученица, сама слышала.

– А кактусы у нее не живые?

Девушка рассмеялась.

– Ты что, они обычные. Или ты подумала, что это наказанные студенты? Расслабься, Оль, ты опять не о том думаешь. Для нас главное, что иномирец не приедет, можно жить спокойно.

И правда, жизнь начала налаживаться. Не знаю, как у Маришки, а у меня от этого настроение повысилось. Мне хотелось прыгать, танцевать и петь гимн академии, который я никогда не слышала.

– Просто не верится, что нам в кои-то веки повезло, – сказала я. – Вот только что с гимном делать?

– Не парься. Рот будешь открывать, и все. Надеюсь, ты не боишься сцены?

– Ничуть.

– Ну и супер.

Маришка взглянула на свои наручные часы, поправила светлый ремешок.

– До пары еще пять минут. Хочешь, я тебе глаза какого-нибудь красивого цвета сделаю?

Я ни секунды не колебалась.

– А давай!

– Так какие делаем?

– Да хоть фиолетовые в крапинку.

Подруга задумалась.

– Думаешь, будет красиво? – серьезно спросила она.

На разных мультиках росли, что поделаешь.

Благодаря моей репетиции мы раньше отправились на тренировку. Это было огромным плюсом, ведь можно хоть первое время позаниматься втроем, без лишних свидетелей. Рас отметил нас у молодого аспиранта, курирующего у студентов тренировки, и расписался в журнале за Образы для отработки. В основном ребята собирались превращаться в хорьков и ласок с последнего занятия.

Одна стена в зале была полностью зеркальной, что напомнило мне балетный класс.

Мне сразу нашлось занятие. Я засекала время сферизации и отмечала его в наспех нарисованной табличке. В графу «Ольга» скромно заносила среднеарифметические результаты.

Даже соревнуясь между собой в скорости превращений, ребята не прекращали обсуждать самую актуальную тему предстоящей конференции. Не успеют, по их выражению, «скинуть» Образ, так начинается…

– Стихийники! – не успев отдышаться, настаивала Маришка.

– Предсказуемо, – возражал Рас. – В прошлом году наша делегация к ним ездила.

– А теперь они к нам приедут, с ответным визитом.

Я не всегда могла следить за их перепалкой, будто они продолжали спорить в звериных обличьях. Не удивлюсь, если так оно и было.

– Да говорю тебе, скорее всего, пригласили чародеев…

И такие разговоры блуждали по всей академии. Предположений по этому поводу у студентов-метаморфов – вагон и маленькая тележка, но стихийники и чародеи пока лидируют. Но меня это, к сожалению или к счастью, мало касалось. Мое дело – вовремя щелкать секундомером.

В какой-то момент спорщики вспомнили обо мне:

– Оль, а ты как думаешь?

Я пожала плечами.

– Да мне без разницы, хоть кто. Девчонки говорят, что некроманты с менталистами поинтересней будут.

– Только не менталисты, – живо откликнулся Рас. – Психи.

Маришка картинно закатила глаза.

– Давай без предрассудков. Это всего лишь телепаты.

– Это ты сейчас так говоришь, – настаивал друг. – Вот поковыряется «всего лишь телепат» у тебя в голове…

– …заложит программу на самоуничтожение, а потом придет в кошмары и будет пугать гнутой ложкой. Сказки.

– А вдруг правда? – насторожилась я.

– Первокурсников уж точно бояться не нужно, – беспечно сказала Маришка. – Говорят, за ними контроль нешуточный. Не хотела бы я учиться в их школе.

– Зато доклад будешь читать про телекинез. Про какие-то воздействия на сознание.

– Мне просто нравится теория.

Я уловила еще одно сходство с моей настоящей подругой – она тоже любит подобные темы, поэтому учится на психологическом факультете.

– Кто бы ни приехал, лично нас это не касается, – подытожил Рас. – К практике нас с Олей не допустят, а Маришка своим докладом отмахнется. Так что будем зрителями.