Тело парализовало, дыхание сперло. Я застыла напротив своей картины, которую нарисовала когда-то Стерегову для продажи в какую-то картинную галерею. Бросив взгляд на следующую, я распахнула глаза еще шире. Еще одна моя картина! И еще! А вот эту я бросила незаконченной!

Я медленно приблизилась к ней и коснулась холста. Меня будто током ударило и накрыло тем страхом, что я испытывала перед побегом. Вот здесь видно, как сильно дрожали руки.

Я одернула пальцы и рывком вдохнула. И тут же вздрогнула – Стерегов стоял позади в паре шагов… с комнатными тапками в руке.

– Надень, – бросил он мне их под ноги.

– Это же мои картины! – обличительно ткнула я в последнюю.

– Это очевидно, да, – буркнул он, развернулся и направился в гостиную.

– Что они тут делают?! – Последовала я за ним, вскочив в тапочки.

– Я же говорил, что ты – никчемная художница. Думаешь, шутил?

– Так выброси! – остановилась я, пережидая, когда отпустит спазм, перехвативший горло.

Его диагноз всегда действовал на меня оглушающе. Никогда не понимала, почему его мнение для меня так много значило. Но когда он озвучил его впервые, я перестала рисовать. Сейчас же хотелось догнать, запрыгнуть на хребет и скрутить ему голову.

– Я тебя не спрашивал.

И я уже не думала. Стянула тапок, взвесила в руке и запустила Стерегову в голову. Ох, как хорошо вышло! Сочно! Правда, тапок был легким и на пробковой подошве – боли не причинить.

Но со Стереговым случилось что-то странное. Он медленно повернул ко мне голову и вдруг фыркнул по-звериному, а глаза его натурально потемнели.

– Беги! – вдруг рыкнул он едва различимо и резко скрутился до пола. При этом лихорадочно шарил в кармане штанов. – БЕГИ!

Его рев сдернул меня с места. Я выскочила из второго тапка и бросилась по галерее. Та изгибалась недолго и закончилась широким проемом. Когда я добежала до него, услышала сзади топот и мужские голоса, а следом ужасающий звериный рык. Стопы обожгло огнем, в груди невыносимо ошпарило адреналином, и я влетела в просторную мастерскую, собирая на себя холсты, стулья, завалила мольберт и затормозила только у незаконченной картины.

Не сразу удалось заметить, что в мастерской есть собственный выход во двор. Выбежав на улицу, я перескочила через декоративные кусты и задала стрекача в лес. Но хватило меня ненадолго. Вскоре я схватилась за какую-то березу и сползла под ее ствол, хватая воздух пылающими легкими.

Что тут вообще происходит?! Мы тут что, не одни? А со Стереговым что?

Я опустилась на землю и прижалась к березе плотнее, стараясь дышать ровнее. Вспомнился тот оборотень в холле больницы. Может, я вывела Мишу из себя, и он тоже… того? Вряд ли его пристрелят, конечно – тут нет Тахира.

При мысли о нем я снова почувствовала себя слабой и несчастной. Я бы все сейчас отдала, чтобы увидеть его, залезть на колени и прижаться, прячась от всего мира.

– Марина… – Я вздрогнула и вжалась в березу крепче. Ко мне откуда-то из-за спины вышел незнакомец. Одет он был как охранник. – Вы не ранены? – Я только мотнула головой. – Позвольте…

И он вдруг ловко присел рядом и подхватил меня на руки.

– Что случилось? – дрожащим голосом выдавила я, ежась. Меня несли обратно к дому! – Может, меня не стоит возвращать?..

– Все уже под контролем. Господин Стерегов с вами позже встретится.

Меньше всего мне этого хотелось.

– Чтобы дожрать? – вздернула я презрительно бровь. – У него тут много таких «счастливиц» обитало? А сколько продержалась самая живучая?

Мне не ответили. Внесли в дом и поставили на ноги. В гостиной на входе в кухню стояла еще пара таких же типов, упакованных в униформу. Еще бы, им не страшно! Стволы какие по бокам висят.

– Верните мой мобильный, пожалуйста, – вдруг прервали мой ступор. Я глянула на своего носильщика и нехотя вынула его аппарат из-под кофты. – Благодарю. А теперь пройдите в комнату.

– Какую? – хмуро уточнила я.

– В комнату господина Стерегова. Ваша на ремонте. Помните, где его спальня?

– Да, – развернулась я и зашагала наверх.

Остаток дня я кружила по комнате и предавалась отчаянию. Вспоминать, как я с помощью одного тапка устроила беготню, было смешно. А вот все остальное пускало сердце вскачь. Когда ко мне сунулись с подносом, я едва не вскрикнула, забившись в угол кресла.

– Ужин, – констатировала охрана. – Хотите что-то еще?

– Таблетку от головной боли.

Я следила за приближением мужчины. Того самого, которого едва не обобрала. Нет, рисковать и бросаться на него не стоило. Взгляд у него не человеческий. Оборотень, поди, тоже.

– А вы волк? Или медведь?

– Не могу вести с вами такие беседы, – холодно сообщил он. – Вам принести ноутбук, чтобы кино посмотреть? У господина Стерегова нет телевизора.

– Несите ноутбук, – мрачно согласилась я.

Вскоре у меня были и таблетки, и доступ к всевозможным сериалам и кино. И даже аппетит. Но отвлечься не выходило. Еще и ребра ныли и кожу пощипывало – крепко приложилась к мольберту Стерегова, но смотреть на свои повреждения желания не было. На фоне сериала легко было мусолить одни и те же вопросы: что здесь вообще происходит? как взрослый мужик может выйти из себя от одного тапочка, пусть и прилетевшего в голову? Тот, кого пристрелил Тахир, вряд ли рассвирепел от кислого молока в капучино. Или, может, Стерегов терпел меня весь день, а потом не выдержал и сорвался? Но зачем тогда он меня взял себе?

Когда внизу хлопнули двери, я вздрогнула и прислушалась. Было тихо. Ни звука, ни шороха. А если они сейчас все уйдут и оставят меня одну? Я подкралась к двери и выглянула в гостиную. Пространство освещала лишь невнятная нижняя подсветка, на полу дрожали блики от огня, горевшего в камине. И ни треска поленьев, ни запаха. Может, камин фальшивый?

Постояв немного в проеме, я скользнула босиком по коридору и ступила на лестницу, прислушиваясь. Но когда уже прокралась на самую нижнюю ступень, услышала уставший хриплый голос:

– Сюда иди.

Я влипла в стенку и заметалась взглядом по полумраку гостиной. Стерегов обнаружился в кресле. Он сидел, сгорбившись и уперевшись виском в кулак.

– Я сказал, сюда иди, – глухо повторил он. – Не беси, Марина. Я не трону.

Я медленно направилась к нему по широкой дуге. Он смотрел на меня ехидным взглядом.

– Как тапочки в меня метать, так ты смелая, – усмехнулся.

– Ну тогда ты еще подавал надежды.

Я встала в паре шагов, вжимаясь пальцами ног в длинный ворс шкуры.

– Так я подавал надежды? – оскалился Стерегов, хотя при свете огня я видела, как прорисовались вены у него на лбу.

– Ты можешь быть разным, – сложила я руки в карманы штанов. – Сейчас мне кажется, что у тебя где-то на чердаке есть волшебная роза с облетающими лепестками…

Стерегов вдруг рассмеялся в голос, запрокинув голову.

– Можешь пойти поискать, вдруг найдешь, – улыбнулся он широко.

– Что с тобой? – серьезно спросила я, завороженно глядя на него.

В свете странного камина его взгляд стал совсем темным и пугающим, глаза блестели нездоровым блеском.

– Ничего. Я все тот же.

– Если бы знала, что ты складываешься от тапочки в голову… – И я облизала пересохшие губы.

– То что? – оскалился он.

Становилось тяжело дышать.

– Я бы тебя убила еще в больнице.

Он только усмехнулся и перевел взгляд на огонь:

– Я не складываюсь от тапочек, Риша. Тут тебя ждет разочарование.

Сделать вид, что мне плевать на то, каким именем он меня назвал, стоило сил. Меня так звала в приюте одна дорогая сердцу женщина. Она была воспитателем, а я представляла, что она – моя мама. Я жутко ревновала, била других детей, если те отнимали у меня ее внимание…

– Но слабости-то должны быть?

– Не все слабости действительно являются слабыми местами, – устало откинулся он на спинку кресла. – Теперь ты понимаешь, что мое терпение лучше не испытывать?

– Будешь меня дрессировать быть послушной и брать еду с рук? – вырвалось у меня презрительное.

Нет, я безнадежна. Ни черта у меня не выйдет выведать!

– Меня это не интересует, – глянул он на меня с привычным раздражением. – Плевать, как ты будешь брать еду. Хоть с пола! И вали уже спать! Можешь замотаться в одеяло и снова порыдать!

– Да пошел ты, ничтожество! – выпалила я, развернулась на носках и пошлепала ногами к лестнице.

– Простудишь себе что-нибудь, буду лично колоть уколы тебе в зад, поняла?! – прорычал он вслед.

– Хрен тебе, а не мой зад! – выкрикнула я с лестницы.

– Вот и посмотрим!

– Тапочек выдай побольше!

И я хлопнула дверью его спальни, тяжело дыша. Что я делаю? Он же озвереет снова, а меня могут не успеть спасти.

Подумав, я принялась баррикадировать дверь – притащила тяжелое кресло, рядом поставила тумбочку и сползла по стенке, усаживаясь спиной к баррикаде. Все же спокойней, когда Стерегов в поле зрения. Но так он хоть не сразу до меня доберется.

Шло время, а дом все так же хранил безмолвие. С трудом поднявшись, я выключила свет и прокралась к балкону. Ничего воодушевляющего мне не открылось. Михаил зря в себя не верил. Сбрось он меня отсюда на мощеную камнем дорожку, и я вполне могла бы умереть.

Освещенная мутными фонарями лужайка сгущала мрак за пределами света. А там ничего даже не намекало на близость цивилизации. Черта с два меня тут найдут. И его тоже. Мы что, прячемся? А может, он Тахира так боится?

Я вернулась в спальню, укоризненно глянула на кровать… Нет, есть и плюсы в моем таком детстве. Никогда у меня не было ничего своего. Ни кроватей, ни одежды, ни мамы.

Я отвернула край одеяла и, забившись под него, уставилась в окно. Мечты утянули меня в несуществующую реальность, где за мной все же приходит Тахир. Все это сейчас кажется такой нелепостью! Ну как он может смириться и уйти? Я ведь пыталась его спасти. Но он только усмехается в своей манере: понимающе, снисходительно…

– Зря ты в меня не веришь, Марина, – слышу я тихое. Приподнимаюсь на кровати и не могу сесть, потому что сплю в объятиях Стерегова. А Тахир стоит у балконной двери и скалится. Зло, с горечью… – Я же не прощу тебе предательство, помнишь?

И он вдруг обращается в жуткого монстра и кидается на меня…

Я подскочила на кровати от собственного крика и грохота.

– Открой, твою мать! Что с тобой?!

Но мне так и не удалось пошевелиться, пока Стерегов не вынес дверь вместе с моей баррикадой. Тумбочка отлетела к кровати, кресло кувыркнулось к стене. Он влетел в спальню и бросился ко мне:

– Чего ты орешь?! – откинул одеяло и притянул рывком за ноги к краю кровати.

– Пусти… – прохрипела я, дрожа, но в глазах вдруг защипало, и я расплакалась.

Он неодобрительно глянул на меня исподлобья, потом отвел взгляд, поднялся и ушел. А я осталась в темноте один на один с ночным кошмаром. Как же все это показалось реально! На какие-то доли секунды я почувствовала себя в его когтях. Плоть порвалась от одного рывка его зубов, и я захлебнулась кровью…

Но тут щелкнул светильник у кровати, и Стерегов поставил на тумбочку чашку.

– Чай. С мятой, – процедил он. – Что случилось?

– Кошмар, – хрипло выдохнула я, не в силах пошевелиться.

Не знаю, что перевернулось сейчас в этом мире, но Стерегов с чаем при теплом свете торшера показался мне неплохой компанией. Мне не хотелось, чтобы он уходил.

– Пей чай, – пробурчал он и вдруг сам подал мне чашку. – Грей руки.

Я проследила, как он опускается на край кровати и роняет голову на ладони.

– Разбудила?

– Да, – неожиданно спокойно признал он.

«Так тебе и надо», – чуть не вырвалось у меня, но язвить не хотелось. Я прихлебывала чай, заполняя комнату раздражающим звуком, а Стерегов глядел куда-то в окно.

– Почему твой огонь в камине не трещит и не пахнет? – тихо спросила я.

– Аллергия на дым, – рассеяно отозвался он. – Специальные бревна без дыма не воняют, но и не трещат.